Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 143

— Теодор! Прошу прощения, что не я пригласил вас на эту встречу, — Мартин Тюбер был не на шутку взъерошен, каждую секунду осматривался на своих «коллег», даже пожимая (тряся) руку юноши. Ему почему-то вспомнилось, как Шизоглаз поприветствовал его при встрече… где они там встречались? Не важно.

— Мистер Тюбер, кто встретился со мной у камина в гостиной в день, когда мы с вами познакомились? — тихо спросил Тео. В глазах Тюбера промелькнул испуг.

— Это был воспитанник моей жены, кажется, его звали Джим, а почему вы спрашиваете, Теодор? — окончание фразы он произнёс истеричным тоном.

— Мартин, успокойся, — его отодвинул монументальный мужчина с окладистой бородой. — Джастин Нимбус, — представился он. — Вы могли слышать о моих мётлах, — он усмехнулся. — Это — мой партнёр, — представил он последнего неназванного, худого невысокого мужчину с тростью, набалдашник которой украшала фигурка осы. — Энтони Карамеди, руководитель Британской Лиги Квиддича.

— Ну же, друзья, оставьте нашего гостя в покое, — с показной улыбкой вмешался Огден, уже севший за стол и изучавший меню. — Прошу, Теодор, давайте насладимся ужином, прежде чем перейти к делам. Рекомендую филе ягнёнка с овощами. Не совсем по-британски, но очень вкусно!

Через несколько минут они приступили к трапезе. Мужчины обзавелись бокалами с красным вином вдобавок к своим блюдам, у каждого своим, а Теодор, чувствуя себя не в своей тарелке, пил горячий чай с вересковым мёдом. Нимбус, ирландец, судя по лицу, удостоил его уважительным кивком за вересковый мёд.

Блюдо, которое советовал Огден, и правда было вкусным. Грибной соус как нельзя кстати подходил к такому сочетанию, и Нотт, с трудом соблюдая все те правила, которые в него в детстве вдалбливала мисс Клируотер, а прошлым летом вспомнила леди-бабушка, насладился им сполна.

Наконец, когда, практически одновременно — можно подумать, что они подгадывали под него! — тарелки у всех опустели, Нимбус достал маггловскую сигару из внутреннего кармана своего сюртука, и, обрезав заклинанием, поджёг и втянул в себя дым. Тюбер, сидевший напротив, последовал его примеру и набил свою трубку травой.

— О, это ваши хвалёные индейцы передали? — оживился Огден.

Мужчины завели беседу о пустяках, будто бы не обращая внимание на Теодора. Тюбер признался, что индейская трава, выращенная с перегнанным соком бубонтюберов, нравится ему гораздо меньше табака, но успокаивает гораздо лучше. Нимбус посетовал, что культуры полётов у аборигенов Северной Америки нет, а ацтеки и инки просто запрещают мётлы как противоестественные (и это маги!) средства передвижения. Карамеди заметил, что и в Британии скоро перестанут летать на мётлах…

— …если мы снова скатимся в зиму семьдесят девятого. Не так ли, мистер Нотт?

Четыре пары глаз скрестились на Теодоре, который подавил мучительное желание поправить свой галстук — сегодня он был в рубашке и жилетке под приталенный по-американски пиджак, но галстук бабушка посоветовала ему не надевать, потому что он тогда выглядел как ещё больший школьник.

— Разумеется, мистер Карамеди, — медленно ответил Теодор, — в интересах всех радетелей Британии этого не допустить. Если новый Министр будет достаточно бдителен, то наверняка ситуацию удастся удержать.

— Вы думаете так потому, что вы школьник, простите за откровенность, — ударил в отчаянии кулаком по столу Огден, потерявший всякое радушие. Он выглядел злым и отчаянным. — Скримджера выбрали сегодня, но едва ли он сможет что-то сделать с Вы-знаете-кем! Он не его отец, а его любовница не Эдгар, чтобы навести порядок. Время утекает, как песок!

— Не жалуйся, Генри! — одернул его Карамеди. — Твоё пойло будут пить и идиоты-затворники из клана Монтегю, запершись в своих манорах! У моего виска палочки двенадцати команд Британской лиги, которые теряют сотни тысяч галлеонов! Игроки бегут, а этим летом я вообще не уверен, что мы сможем сыграть матчи!

— Это вам только кажется, Теодор, — встрял Нимбус, — что из авроров выходят хорошие министры. Даже из Крауча бы не вышел хороший министр, потому что — я вас уверяю — сейчас мы станем свидетелями того, как Скримджер станет неугодным всем! Обыски, облавы, вмешательство в тонкие отношения уважаемых людей!

— Боюсь, что все, кто замешан в контрабанде, убегут на континент или в бывшие колонии! — с жаром подхватил Карамеди. — Убегут не одни, а с семьями! С детьми! В следующем году в Хогвартс пойдут только те, кому нечего терять! Нет в Британии тех, кто бы не боялся действительно развязанных рук аврората!

— И самое страшное, — добавил Огден, — это то, что Руфус решит распылить силы по всей преступности. Представьте себе, сколько примкнёт к Вы-знаете-кому, если аврорат начнёт облавы по злачным местам и закоулкам? Егеря, городские банды, диаспоры чужеземцев из колоний! Не потому, что они за идеи Тёмного лорда — нет таких идей у него, за которым могут идти люди, если они не фанатики, а потому, что они против Министра!

Нотт почувствовал, что эта тирада раздавила его и морально прижала к полу. Все четверо мужчин были уважаемыми в обществе людьми, но их слова показывали, какое отчаяние они испытывали или пытались показать. Последняя мысль привела Нотта в чувство. Что же нужно было им от него?

— Первые маги покинули Британию ещё после слов Дамблдора в прошлом июне, — заметил он.

— Сейчас, когда Он вернулся полноценно, все, у кого есть чувство самосохранения, убегут, — фыркнул Нимбус. — Моя семья уже в Нижних провинциях. И, поверьте, чем дальше мы будем страдать от войны, тем меньше магов вернётся!

— В прошлый раз вернулись, — возразил Теодор, чувствуя, что этот тезис достаточно шаткий. — Впрочем, — добавил он, не дожидаясь ответа, — действительно, ситуация сложилась опасной. Но вы ведь пригласили меня не просто для того, чтобы поделиться своими горестями? Сомневаюсь, что шестнадцатилетний мальчишка для этого подходящая идея.

Мужчины рассмеялись, не скрывая улыбок. Нимбус выпустил клуб дыма от сигары. Огден огладил бороду. Напряжённая атмосфера, вызванная предыдущими словами, чуть спала.

— Видите ли, Теодор, — произнёс Генри Огден. — Тогда, пятнадцать лет назад, всё закончилось одним днём. Ужас и террор, которые длились пять лет, шли на спад уже второй год, и Тот, кто вернулся, был на пороге поражения. Его сторонников ненавидели слишком многие, слишком многим он перешёл дорогу, и даже его ближайшие слуги убеждали его снизить… активность. Конфедерация во главе с тогдашним президентом, герцогом Андорры, готова была вмешаться. Сейчас же… мы все видели, кто вживую, кто — в воспоминаниях, что вернулся не человек. С человеком можно было бы… не договориться, но обозначить красные линии.

— С тем, кто пришёл ему на смену сейчас, — закончил за него Нимбус, — договориться нельзя. Он не знает милосердия и не станет никого слушать. Пока с ним не покончат.

— Да, пока с ним не покончат, — кивнул лорд Огден. — Дамблдору это станет в множество пролитой крови, но когда-нибудь это закончится. И мы окажемся на пороге новой войны — если не начнём действовать сейчас. Поэтому мы с вами здесь, Теодор.

По спине юноши пробежали мурашки, а руки вдруг стали влажными от пота. Он почувствовал, как сердце бьётся чаще.

— Я предложил моим коллегам, членам нашего дельфийского клуба, — криво улыбнулся Тюбер с трубкой в зубах, ходившей ходуном от его тряски, — примериться к вам. И всем эта мысль понравилась.

— Примериться ко мне?

— Вы выглядите как человек, который может стать лидером примирения, когда всё это кончится, — кивнул серьёзно мистер Карамеди. — Каждый из нас наводил справки. Вы не враждуете ни с одной партией, если судить по событиям в школе. В вашем кругу есть дети из радикалов, старых семей, сторонников Дамблдора, а те, кто присягнул Монтегю, Фоули, Олафсонам и Гриффитам, строчат в свои семьи о том, как тяжело пробиться в ваш круг.

— Ваш отец оставил вам прекрасное политическое наследие, благодаря которому вас возьмёт на заметку Скримджер и заставит пострадать, а те, кто примкнули к Вы-понимаете-чьим силам, будут уважать жертву.