Кафе лунатиков - Гамильтон Лорел Кей - Страница 10
- Предыдущая
- 10/76
- Следующая
– Я не подчиняюсь приказам ниггеров-сыщиков.
– Завидуешь, – сказала я.
– Что?
– Он – детектив из города, а ты – нет.
– И от таких, как ты, стервей я тоже не обязан всякое выслушивать!
– Мисс Блейк, позвольте мне здесь разобраться.
– Тебе только в дерьме разбираться, – сказал Айкенсен.
– Вы с вашим шерифом проявили грубость и полнейшее нежелание сотрудничать. Можете оскорблять меня как угодно, если вам это приятно, но наставлять оружие на наших людей я вам позволить не могу.
Какое-то выражение пробежало по лицу Айкенсена. Как будто включилась мысль. Перри же тоже коп. И наверняка у него есть пистолет, а Айкенсен стоит к нему спиной! Помощник шерифа резко повернулся, перенося револьвер в согнутой руке.
Я полезла за своим.
Перри развел руки в сторону, показывая, что он не вооружен.
Айкенсен, тяжело дыша, поднял пистолет на уровне головы – твердо, двумя руками, без спешки.
Наставив браунинг в спину Айкенсена, я крикнула:
– Ни с места, Айкенсен, а то я тебе мозги вышибу!
– У тебя нет оружия.
Я щелкнула взводимым курком. Вообще это не нужно перед выстрелом, но отличный такой театральный звук получается.
– Ты бы меня хоть обыскал, мудак!
К нам бежали люди, что-то крича. Но они не успели бы. Нас было только трое на этом психоделическом снегу.
– Опусти оружие, Айкенсен! Ну?
– Не опущу!
– Опусти, или я тебя убью!
– Анита, тебе не надо стрелять, – сказал Перри. Впервые он назвал меня по имени. – Он не собирается меня убивать.
– Будет тут меня еще защищать всякий ниггер!
Плечи Айкенсена напряглись. Рук его я не видела, но мне показалось, что он собирается спустить курок. Я потянула спусковой крючок браунинга.
Громовой голос разнесся над нами:
– Айкенсен, убери этот револьвер к чертовой матери!
Айкенсен поднял пистолет к небу – ничего больше. Он вообще не собирался спускать курок – просто он дернулся. Я подавила истерический смешок в глотке. Чуть не пристрелила этого идиота за излишнюю нервность. Проглотив смех, я сняла браунинг с боевого взвода. Понимает ли этот долбоюноша, как близко был к последней черте? Единственное, что его спасло, – курок браунинга. Потому что он тугой. А есть масса пистолетов и револьверов, где на спусковой крючок достаточно чуть нажать.
Он повернулся ко мне, все еще с револьвером в руке, но уже не наставленным на меня. И начал опускать оружие снова в мою сторону.
– Опусти ствол еще на дюйм, и я тебя убью.
– Айкенсен, я ж тебе сказал убрать этот револьвер, пока тут из-за тебя никого не убили!
К этому голосу придавался человек ростом в пять футов шесть дюймов и весом более двухсот фунтов. Ну совершенно круглый, как колбаса с руками и ногами. Зимняя куртка туго натянулась на круглом пузе. Двойной подбородок утыкан серой щетиной. Глазки маленькие, почти утопающие в пухлости лица. На куртке спереди блестела табличка. Чем оставлять ее на рубашке, он вытащил ее на куртку, чтобы эти детективы из большого города ее не дай Бог не пропустили. Вроде как не застегнуть ширинку, чтобы все видели, какое у тебя классное снаряжение.
– Этот вот ниггер..
– Помощник шерифа, мы таких слов не употребляем, и вы это знаете!
У Айкенсена стало такое лицо, будто шериф ему сказал, что Санта-Клауса не бывает. Я бы спорить могла, что шериф – отличный мужик в самом худшем смысле слова. Но в бусинках его глаз светился ум, чего про Айкенсена уж никак не скажешь.
– Убери оружие, мальчик. Это приказ. – Южный акцент шерифа стал сильнее – либо напоказ, либо из-за ситуации, которую создал Айкенсен. У многих акцент становится сильнее в напряженные минуты. Акцент у шерифа был не миссурийский – куда как южнее.
Айкенсен наконец неохотно убрал оружие. Но кобуру не застегнул. Напрашивался он на хорошую головомойку, но я была рада, что не мне ее ему давать. Конечно, если бы я пристрелила Айкенсена, когда он поднимал револьвер вверх, я бы никогда и не узнала, что он не давил на курок. Будь мы все копами, а Айкенсен – подозреваемым, это был бы чистый и бесспорный выстрел. Ну и ну!
Шериф Титус заложил руки в карманы куртки и поглядел на меня.
– А вы, мисс, тоже убрали бы теперь свою пушку. Айкенсен уже никого убивать не собирается.
Я продолжала на него смотреть, подняв ствол в небо. Вообще я уже была готова убрать пистолет, пока он не стал командовать. Не люблю, когда мне говорят, что я должна делать, а что нет. И потому я просто смотрела на него.
Лицо у него все еще оставалось дружелюбным, но блеск в глазах погас. Они стали сердитыми. Он не любил, когда ему бросали вызов. Ну и отлично. Пусть доставит мне удовольствие.
Остальные помощники сгрудились за спиной шерифа Титуса. У всех был угрюмый вид, и они были готовы сделать все, что прикажет их начальник. Айкенсен подошел к ним, держа руку возле только что засунутого в кобуру револьвера. Есть люди, которым никакие уроки не впрок.
– Анита, убери оружие.
Обычно приятный тенор Дольфа скрежетал от злости. Будто он хотел сказать “пристрели этого гада”, но потом трудно было бы объяснить это начальству.
Формально он мне не начальник, но Дольфа я слушаюсь. Он это заслужил.
Я убрала револьвер.
Дольф весь сделан из тупых углов. Черные волосы подстрижены очень коротко, и открытые уши торчат на холоде. Руки засунуты в глубокие карманы длинного черного тренча. Слишком легким казался этот тренч для такой погоды; правда, может быть, он был с подкладкой. Хотя трудно в одном тренче найти место и для Дольфа, и для подбивки.
Дольф отозвал в сторону Перри и меня и тихо сказал:
– Расскажите, что произошло.
Мы рассказали.
– Вы действительно думаете, он собирался вас застрелить?
Перри на миг уставился на утоптанный снег, потом поднял глаза:
– Я не уверен, сержант.
– Анита?
– Я тогда думала, что да, Дольф.
– Сейчас я не слышу у тебя уверенности.
– Уверена я только в том, что собиралась застрелить его. Я уже потянула крючок, Дольф. Слушай, что тут за чертовщина? Если уж мне придется сегодня убить копа, я хочу хотя бы знать почему.
– Я не думал, что у кого-нибудь тут хватит дури хвататься за оружие, – сказал Дольф, ссутулившись, и ткань его тренча напряглась, сковывая движение.
– Ты не оборачивайся, – сказала я, – но этот помощник Айкенсен все еще держит руку возле оружия. У него свербит вытащить его снова.
Дольф сделал глубокий вдох через нос и шумно выдохнул сквозь зубы.
– Пойдем к шерифу Титусу.
– Мы уже с ним битый час говорили, сержант, – заметил Перри. – Он не хочет слушать.
– Знаю, детектив, знаю.
Дольф продолжал идти к поджидающему шерифу с помощниками. Мы с Перри шли следом. А что еще нам было делать? Мне, кроме того, было интересно, почему это вся выездная бригада торчит вокруг, сложа руки, будто и не на место преступления приехала.
Мы с Перри заняли места по обе стороны Дольфа как часовые. Не сговариваясь, отступили на шаг назад. В конце концов, он в нашей группе лидер. Но это автоматическое построение было мне неприятно. Я бы шагнула вперед, как равная, но я ведь штатская. Я не равная. Сколько бы я с ними ни ездила, сколько бы ни сделала, я не коп. И в этом вся разница.
Рука Айкенсена туго сжимала рукоятку револьвера. Действительно он готов его на нас наставить? Да нет, даже он не может быть настолько глуп. А он пялился на меня злобными глазами, и ничего, кроме злости, в этих глазах не было. Может, он все-таки настолько глуп?
– Титус, прикажите своему человеку убрать руку от оружия, – сказал Дольф.
Титус обернулся на Айкенсена и вздохнул:
– Айкенсен, убери свою дурацкую руку от этого дурацкого револьвера!
– Она штатская. Она угрожала оружием полисмену.
– Повезло тебе, что она тебя не застрелила ко всем чертям, – заметил Титус. – А теперь застегни кобуру и сбавь тон на одно деление, а то я тебя домой отправлю.
Лицо Айкенсена помрачнело еще сильнее, но он застегнул кобуру и сунул руки в карманы пальто. Если у него там нет короткоствольника то, слава Богу, он сейчас не опасен. Хотя он из тех йэху, которые должны таскать с собой запасное оружие. На самом деле я тоже так делаю, но лишь при высоком уровне аллигаторов. Когда они не по пояс, а по шею.
- Предыдущая
- 10/76
- Следующая
