Обратное течение (СИ) - Рудин Алекс - Страница 6

— Это полицейский чин, — напомнил я. — При всех его недостатках, он все-таки поддерживает закон и порядок в столице. Как умеет, конечно. Кроме того, его будут искать. Я против того, чтобы полиция непрерывно сновала у нашей ограды.

В конце концов, дом согласился с моими доводами.

— Входите, Прудников! — громко сказал я.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился полицейский следователь. Он был с ног до головы покрыт пыльной паутиной и известью — не иначе, дом водил его по чердакам и подвалам. Прудников изумленно таращил глаза, часто моргая — свои очки он где-то благополучно потерял.

— Какого черта здесь происходит? — просипел он.

Поскитавшись по моему дому, Прудников изрядно присмирел. Он начисто забыл обо всех своих вопросах и подозрениях. Только испуганно таращился на меня и поминутно хватался за мебель, проверяя — не исчезнет ли она.

Мне даже стало любопытно — по каким таинственным закоулкам водил его мой особняк?

В конце концов, мы с Мишей сжалились над Степаном Богдановичем и проводили к мобилю. Миша честно пообещал дать Прудникову копию показаний Елизаветы. Прудников только вяло кивнул в знак благодарности.

Новый помощник следователя помог ему сесть в мобиль, и они укатили, благополучно забыв полицейских. Так что распускать оцепление пришлось Мише.

Иван Горчаков тоже уехал, пообещав заглянуть завтра и проверить самочувствие Елизаветы.

— Крепкая девушка, — негромко сказал он. — Думаю, что я ошибся насчет ее магического дара. Он не поврежден, просто изменился.

— Почему ты так считаешь? — поинтересовался я.

— Елизавета удивительно быстро пришла в себя. И дело не только в моем умении целителя. Это магический дар помогает ей.

Он решительно тряхнул лохматой головой.

— Покопаюсь в архиве госпиталя, поищу похожие случаи.

Попрощавшись с нами, Иван отправился вслед за полицейскими к смотровой площадке Каменного острова. Там проще всего было найти извозчика.

— Идем завтракать, — сказал я Мише, убедившись, что в округе не осталось ни одного синего мундира.

По моей просьбе Игнат накрыл завтрак на кухне. Дождь уже закончился. Балконная дверь была открыта, свежий ветер с залива шевелил легкие занавески.

— Займешься этим делом? — спросил меня Миша, с аппетитом уплетая яичницу.

В его голосе слышалась надежда.

— Да, — кивнул я. — Нужно помочь девушке. Да и Прудникова хорошо бы поставить на место.

Я подцепил вилкой хорошо прожаренный ломтик бекона.

— Предлагаю сотрудничать. Ты постарайся выяснить личности убитых девушек. Покопайся в их жизни. А я узнаю настоящее имя Елизаветы и ее прошлое. Мне кажется, девушки должны быть как-то связаны между собой.

— Ясное дело, — согласился Миша.

И смущенно посмотрел на меня:

— Можно мне еще кофе? Утро, а меня в сон клонит.

— Конечно, — рассмеялся я, наливая ему кофе. — Как у тебя с Настей?

— Хотим съезжаться. Жалованье у меня теперь хорошее, так что могу снять подходящую квартиру. Только бы утвердили на должности следователя.

— Утвердят, — подмигнул я ему. — Вот раскроем это дело, и никакой Прудников не перебежит тебе дорогу. Отпразднуем твое назначение в «Румяном поросенке». Закажем бочонок пенного, гору жареного мяса. А потом отправимся шляться по улицам, будем горланить песни и задирать прохожих. Помнишь, как раньше?

— Теперь нельзя, — с сожалением отозвался Миша. — За такое из полиции мигом вышибут.

И мы весело расхохотались.

А через полчаса после его отъезда к калитке подкатил элегантный серый мобиль, и из него вышла Анна Владимировна Гораздова. Она с радостью откликнулась на мою просьбу помочь Елизавете.

— Добрый день, Анна Владимировна, — улыбнулся я, встречая ее возле калитки. — Вы прекрасно выглядите.

— Благодарю, Александр Васильевич. А с вами приключилась новая магическая история?

Анна Владимировна сгорала от любопытства и даже не старалась это скрыть.

— Именно, — рассмеялся я. — Спас из реки девушку, а она не помнит даже своего имени. Так что мне предстоит увлекательное расследование. А как ваши дела?

— У меня тоже новости. Его величество неожиданно поручил мне благоустройство дворцового парка в Петергофе.

— Вот это признание вашего дара, — обрадовался я. — Уверен, что вы справитесь.

— То есть, не совсем парка, — смутилась Гораздова. — Если честно, меня попросили благоустроить узкую полоску вдоль залива. Но так даже лучше. Главный парк должен быть устроен официально, там ведь проходят важные церемонии. Мне такое не очень нравится. Все эти прямые дорожки, ровно подстриженные живые изгороди… А в дальнем уголке я могу делать все по своему вкусу.

— Уверен, его величество будет в восторге, — улыбнулся я. — А там и остальной парк преобразите.

Когда мы подошли к дому, Анна Владимировна остановилась и посмотрела на меня.

— Я должна вам кое в чем признаться, Александр Васильевич, — сказала она. — Помните тот ужин, на котором господин Иевлин демонстрировал свои кулинарные таланты? Я не просто так его устроила.

— Умеете вы заинтриговать, — удивленно сказал я.

— Мне было нужно еще раз поговорить с вашей вишней. Но так, чтобы никто об этом не знал.

— У вас получилось?

Во взгляде Гораздовой промелькнула беспомощность.

— Отчасти. Я надеялась узнать что-нибудь о вашей маме. Понимаете, я ведь в сложном положении… У вашей семьи есть свои тайны. Я не хочу по незнанию грубо задеть их, причинить кому-то боль.

— Понимаю, — кивнул я. — И ценю это.

— Я долго стояла рядом с вишней. Удивительное ощущение — мы как будто обменивались магией. Мне было тепло и спокойно. Я надеялась хоть что-то понять, но не смогла. Это не выразить словами.

— А мне кажется, вы отлично все передали. Вы знаете, что этот дом раньше принадлежал моей маме? В некотором смысле, он живой. И никогда не впускает сюда тех, кто ему не нравится. А вы входите сюда свободно.

— Это правда, — с облегчением выдохнула Гораздова.

— Если вам удастся что-то узнать, вы расскажете мне? — спросил я.

— Конечно, Александр Васильевич.

— Благодарю вас.

Я проводил Анну Владимировну в комнату Елизаветы, а сам отправился в кабинет. Откинулся на спинку кресла и весело спросил, глядя в потолок:

— Ну, рассказывай, по каким ужасным местам ты водил полицейского следователя?

Дом отмалчивался, старательно делая вид, что мой вопрос относится не к нему.

— Честно говоря, мне очень понравились перемены в его настроении, — улыбнулся я. — Этот испуганный взгляд, растерянное бормотание и висящая на ушах паутина. Куда лучше, чем глупое самодовольство.

Дом не выдержал и усмехнулся. Это ощущалось как теплая волна, проходящая по всему телу.

— Может быть, иногда приводить к тебе на перевоспитание и других самоуверенных глупцов? Получится отличный аттракцион. Знаешь, мы могли бы даже брать за это деньги. И на них покупать тебе новую мебель.

Теплая волна усилилась и превратилась в легкую щекотку. Кажется, дом смеялся.

— Я очень благодарен тебе, — улыбнулся я. — Но мне ужасно любопытно самому поглядеть на эти таинственные чердаки и подвалы. Хотя бы, одним глазком. Я уверен, там живут удивительные существа. Взять хотя бы пауков, которые сплели эту паутину — наверняка, они огромные. Покажешь?

Дом загадочно молчал.

— Намекаешь на то, что у тебя тоже есть свои тайны? — усмехнулся я. — Что ж, уважаю. Тогда предлагаю сыграть в шахматы. Мне нужно подумать, а за игрой думается лучше всего.

В дверь деликатно постучали. Вошел Игнат с подносом, на котором стоял кофейник и чашка.

— Я смотрю, вы сегодня дома, — объяснил он свое появление. — Решил вам кофе принести, чтобы лучше думалось.

— Спасибо, Игнат, — улыбнулся я.

— А Елизавета девка хорошая, — как бы между прочим проворчал старик, наливая кофе.