Мамин сибиряк (СИ) - Резник Юлия - Страница 10

И вот тут я захохотала. До истерики просто. До икоты.

– Зря ты так. Женя о себе весьма высокого мнения. А вот ко мне у него был целый ряд претензий.

– Серьезно? И что же он тебе предъявлял?

– Ой, чего только не… – деланно-беспечно отмахнулась я.

– Он еще и слепой?

Овощечистка соскользнула с морковки, чуть не оттяпав мне палец.

– Ой.

– Все в порядке?

– Ага, – проблеяла я.

Если не считать того, что слова Олежки оказались такими приятными, что у меня под ребрами будто вспыхнуло маленькое лично мое солнце. Ох уж эти Донжуаны. Язык у них подвешен как надо. Чувствуют, гады, женские боли и пользуются этим на всю катушку. Тут я всплакнула, благо слезы можно было смело списать на лук. Шмыгнув носом, пересыпала овощи в сковороду. Потянулась к шкафчику над плитой. Для этого пришлось придвинуться к Мамину близко-близко. Вот уж чего я не припомню, так это чтобы мое тело так реагировало на Женю. Я невольно подняла глаза и увязла в немигающем взгляде соседа. Облизалась. Олег нахмурился и качнулся к моим губам. И тут на всю кухню вдруг завопил его мобильник.

Нет, сына я любил. Нежно и безоговорочно. Но в такие моменты… Черт!

– Да, Степ, что случилось?

– Кроме того, что меня чуть не сожрали?! – возмутился сынок.

– Твою ма-ать! Ты чего так рано?! – рявкнул я, выскакивая в коридор. Но мелкого там не оказалось. Я кабанчиком метнулся к двери, ведущей в мою квартиру. Толкнул и лишь тогда перевел дух, когда увидел Степку целого и невредимого.

– Васильев заболел. А на замену поставили Скунса. Манал я… – усмехнулся тот, обращаясь к лежащему в его ногах Лорду.

– Предупреждать надо, – буркнул я, раздумывая о том, что делать дальше, и пряча в карман телефон.

– А ты где был? – что-то просек Степан. – И как тут оказался пес? И…

– Пса я взял на передержку. Соседка попросила, – прервал я поток вопросов.

– Та? – Мелкий вскинул брови, очерчивая руками в воздухе роскошные и явно Любины очертания.

– Эй! Слюни вытри! – рявкнул я. Лорд гавкнул, видно, решив и себе не стесняться. Степка заржал.

– Че, бать, понравилась соседка? – хитро на меня зыркнул. – Как ее?

– Люба!

– Ну, соррян. Не хотел вам испортить вечер. Ты бы хоть предупредил.

– О Лорде? Да, мой косяк. Прости.

– Это тоже было неожиданно. Но вообще я не про песеля.

– А про что?

– Про то, что я не хотел мешать твоим планам на вечер, – закатил глаза мелкий.

– Ты не мешаешь. Не выдумывай.

– Ну, так иди.

– Куда?

– Туда, где был, бать, – оскалился сынок. – Не тупи.

Тут, не иначе как из чувства противоречия, во мне взыграло:

– Что вы меня все сватаете, я не пойму?

– Почему нет? Я через пару лет съеду, а перед этим хотелось бы передать отца в хорошие руки.

– Я что тебе – пес?! Передать… – передразнил сына.

– Топай-топай, – заржал Степка. – Как говоришь, его зовут?

– Лорд!

– Хороший песик. Лорд… Славный, – ворковал сын, почесывая пса за ушами. А у меня перед глазами картинка встала, как он в свои одиннадцать прощался с нашим боксером Джеком…

Джек у нас появился, когда Степке только-только исполнилось три. То было дерьмовое время, когда мир вокруг казался выцветшим, словно старая фотография. Моя карьера в НХЛ накрылась медным тазом, так толком и не начавшись, а жена свинтила к чуваку поудачливее, бросив меня во всех смыслах поломанного с годовалым сыном на руках. Сейчас-то я понимаю, что, может, только благодаря мелкому не сломался. Некогда было рефлексировать, некогда оплакивать крушение надежд и предательство. Надо было думать, как Степку вырастить, раз уж все получилось так. И не просто вырастить. А сделать так, чтобы его детство было счастливим. Чтобы жизнь моего сына сложилась куда успешнее и лучше, чем у его отца.

Как оказалось, дети – весьма дорогое удовольствие, особенно когда все рекламные контракты схлопнулись. И не то чтобы моя история была уникальной. Спорт – это всегда риск. Я был свидетелем того, как рушились карьеры талантливых ребят. Видел, как молодых голодных до денег мужиков оболванивает менеджмент, подсовывая рисковые сделки или проворачивая сомнительные махинации с их деньгами. И как те, кому с агентами повезло больше, сами спускают заработанное на всякую чепуху вроде спортивных тачек и телок… Я же, хоть Наташке и удалось отжать кое-что при разводе, к деньгам относился бережнее. Во многом это, конечно, была заслуга моей матери. Куда-то я, послушав ее, вложился, где-то сэкономил, где-то, напротив, потратился, влив деньги в учебу, которая впоследствии помогла мне стать тем, кто я есть сейчас.

Так вот Бакс… Бакса я купил, когда, остановившись в этой круговерти, вдруг понял, что мы со Степкой отчаянно нуждаемся в ком-то третьем. Бабу в то время я бы к нам не подпустил и на пушечный выстрел, так что, подумав, ограничился покупкой собаки. Это было лучшее решение в моей жизни, если вынести за скобки боль, которую нам впоследствии причинила его смерть.

Как там Любаша сказала? У меня избегающий тип привязанности? Наверное, у нее есть все причины так думать. Особенно учитывая тот факт, что благодаря объявлению моей матери та знает, чем закончилась история моего брака.

Черт, все же, как это унизительно. Даже спустя столько лет!

Крылья носа зло дернулись. Я занес кулак, чтобы постучать в соседскую дверь, но подумав, вошел без стука.

В нос ударили божественные ароматы домашней еды. Вот к чему я себя так и не приучил, так это к готовке. Поначалу с этим помогала мать, а потом появились доставки.

Встречать меня выбежал кот. А вот Любы с порога я не увидел. Подхватив Геракла под пузо, прошел в комнату. Куда делась хозяйка, подсказала шумящая в ванной вода. Вот же! Какого черта она не закрыла дверь? А если бы этот ее вернулся? Не могла она потом принять душ? Или это намек? Приглашение к продолжению вечера? Ага, Мамин, держи карман шире!

Подойдя к плите, я приоткрыл крышечку. На медленном огне, распространяя по комнате божественный аромат мяса, специй и подпеченной капусты, булькали голубцы. Я сглотнул. Жрать хотелось невыносимо. Люба-Люба…

– Они готовы. Можешь выключать и накладывать. Я сейчас.

Придерживая на груди узел полотенца, Люба прошмыгнула к лестнице. Кажется, я успел заметить, как порозовели ее щечки. В этом всем меня удивили два факта. То, что, оказывается, не все барышни ее возраста разучились краснеть. И что это оказалось так трогательно.

– Ты закрывайся в следующий раз, Люб, – сказал я, спуская Геракла с рук.

– Да у нас же вроде кто попало не ходит, – откликнулась та.

– Я тоже так думал. Но потом явился этот твой… С чубчиком.

– Женя… – растерянно повторила она.

– Или у него есть ключи? – вдруг осознал я.

– Что-о-о? Нет, конечно! Я переехала уже после того, как мы расстались, – отрапортовала соседка, сбегая с оборудованного под потолком второго этажа. – В смысле… мы не жили здесь вместе.

– А расстались чего? Так-то он, конечно, не фонтан. Но при деньгах – сразу видно, – закинул я удочку, разглядывая без преувеличения шикарную картину, открывшуюся моим глазам.

– Я что, похожа на продажную женщину?! – возмутилась Люба, подпирая кулачками крутые бедра.

– Не очень, – хмыкнул я.

– Ну, так к чему тогда твои идиотские вопросы, Мамин?!

– Да нормальные вопросы. Когда люди знакомятся, прошлое неизбежно всплывает. Не ты ли мне втирала про избегающий тип привязанности? – перешел я в наступление. Любаша набрала полные легкие воздуха, чтобы мне возразить. Я залип на ее качнувшейся под майкой груди. И хоть сиськи – это последнее, о чем стоит думать, выбирая женщину для жизни, отвести от них взгляд было не так-то просто. Я бы сказал, почти невозможно. Эти сиськи у меня перед глазами стоят буквально с нашей первой встречи.

– О, ты успел обдумать мои слова?

– О чем тут думать? Глупости это все. Никакой я не избегающий.