Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 29

– Я понял, – кивнул я.

Что ж, я опять неслабо накосячил, лишив своей друзей памяти о прошлом. Хотел как лучше – получилось как всегда. Ладно, мне не впервой исправлять свои ошибки. Правда, похоже, сейчас мою ошибку придется исправлять ценой собственной жизни.

Впрочем, «жара» – не самый плохой выбор быстрого финала. Мне однажды довелось увидеть, как это происходит. Идет себе сталкер по Зоне – и вдруг под его ногами из земли вырывается вверх ревущая колонна огня.

И все.

И нет больше сталкера. Ни крика, ни стона. Думаю, тогда парень даже не успел понять, что произошло, как неистовое пламя сожрало и его амуницию, и мясо, и даже кости. Когда аномалия угомонилась и опала вниз, на земле не было ничего, кроме черного пятна, состоявшего из золы, спекшейся почвы и бесформенных слитков металла, оставшихся от оружия.

Хорошая смерть.

Мгновенная.

Почти подарок для того, кто уже порядком подустал и от Зоны, и от своего Предназначения…

– А мне, как я понимаю, девушку свою оживить так и не получится, – грустно проговорил Циркач.

Грета подошла к панели управления и просто вставила черный палец в один из слотов, мгновенно принявший форму узкого отверстия.

– Увы, – через несколько секунд произнесла она, видимо, считав информацию из памяти центрального компьютера. – Как я и предполагала, все свободные матрицы Захаров потратил на репликантов. В принципе, при наличии матрицы я могла бы и без хозяина запустить процесс восстановления девушки из образца ткани ее тела. Но если нет матрицы, это нереально. Нельзя построить здание из воздуха при отсутствии кирпичей.

– И где взять те кирпичи? – поинтересовался Циркач.

– Нужно живое человеческое тело, – просто сказала Грета. – Можно сначала сделать безликую заготовку, хранить ее в автоклаве и при необходимости использовать. Но Захаров несколько месяцев назад освоил метод прямой репликации. Недавно он из тела матери сделал ее погибшего ребенка – правда, результат получился несколько претенциозным, так как академик внес в него некоторые коррективы.

Я невесело усмехнулся. Помню, как мне пришлось биться на Арене с этим очередным чудовищным порождением академика Захарова. То еще было развлечение…[12]

– Но, в принципе, если не тешить свое эго, можно просто воссоздать репликанта один в один, таким же, каким он был при жизни, – продолжила Грета. – Правда, сразу должна предупредить – это очень больно, так как расплавление тканей тела происходит заживо, постепенно, и никакая анестезия при этом невозможна.

Циркач слегка побледнел.

– Ну что, парень? – усмехнулся Бесконечный. – Готов пожертвовать своей тушкой ради любимой?

– Думаю, сейчас это не обязательно, – сказал я. – Мы, конечно, можем разделиться и начать решать свои проблемы поодиночке. Но сейчас вопрос состоит в том, чтобы остановить Захарова, который явно зарвался в своих амбициях. Поэтому предлагаю всем вместе найти академика и его репликантов – и, как бы по́шло это ни звучало, попытаться в очередной раз спасти мир. Ибо я в Захарова верю – он действительно настолько же талантлив, насколько безумен, и не остановится, пока не достигнет своей цели.

– Поддерживаю, – кивнула Грета. – Снайпер прав. Теперь, когда мой создатель стал гораздо более сильным подобием меня, опасность действительно грозит всей планете.

– А почему гораздо более сильным? – поинтересовался я.

Грета внимательно посмотрела на меня.

– Не хотела тебе говорить… Я только что считала это из памяти главного компьютера. Захаров нашел способ одновременно со своим телом разложить на атомы «Бритву», которую ты ему подарил. И теперь она стала частью его. Или же он стал ее частью… В любом случае на выходе получилось страшное оружие, которое необходимо уничтожить прежде, чем оно подчинит себе все человечество.

Это было потрясающее ощущение.

Казалось, если посильнее оттолкнуться ногами от земли, то запросто можно допрыгнуть до луны, висящей над ночной Зоной.

Тело академика переполняла безумная, неконтролируемая энергия, с которой подпитка аномалиями была как бы и не особенно нужна. Он бежал по Зоне, на ходу меняя форму тела – кабан, квази-мясо, ктулху, сфинкс – и наноботы послушно перестраивались в нужные конфигурации, повинуясь лишь мысленному приказу.

Конечно, каждая такая перестройка требовала массу энергии. Но беспокоиться об этом не имело смысла: «Бритва», интегрированная в тело Захарова, давала возможность изменять это самое тело как угодно, даря ощущение фантастической силы и безграничной свободы…

А может, «Бритва» была и ни при чем. Академик еще не совсем разобрался в причинах и следствиях своего состояния – да и разбираться особенно не хотелось. Когда тебе хорошо так, как не было никогда в жизни, хочется просто наслаждаться. И ничего больше. Впервые Захарову не хотелось копаться в данных, дабы вычленить из них истину, – это было странно для него, но факты вещь упрямая…

Академик бежал со скоростью гоночного автомобиля, легко перепрыгивая через ямы и препятствия, и вскоре вдали показалась окраина Припяти. Серые, унылые многоэтажные дома, освещенные бледным светом луны, напоминали гигантские надгробия на заброшенном кладбище, о котором давно позабыли живые.

Но Захаров знал, что мертвый город, покинутый людьми после Чернобыльской аварии, на самом деле не так уж мертв, как это могло показаться на первый взгляд. В наиболее хорошо сохранившихся многоквартирных домах жили бойцы группировки «Борг». Профессиональные военные, сумевшие превратить эти дома в крепости, штурмовать которые без тяжелой спецтехники было бы очень непросто. Вольные, основные конкуренты красно-черных, не раз пытались выбить боргов из Припяти – и пару раз, в момент наибольшего расцвета их группировки, им это почти удавалось ценой огромных потерь.

Но еще ни разу не удалось окончательно.

Теперь же у суровых бойцов в униформе красно-черного цвета появился враг, о котором они еще не знали – и который был, пожалуй, пострашнее всей конкурирующей группировки «Воля», ибо был беспощаден, неуязвим и не склонен ни к переговорам, ни к компромиссам.

Именно так думал Захаров, приближаясь к цитадели боргов.

Разумеется, на передовых блокпостах, построенных грамотно и надежно, его заметили, ибо ночи в Зоне довольно светлые благодаря небу, всегда усыпанному многочисленными звездами, немыслимым образом просвечивающими сквозь тучи, – и немедленно открыли огонь согласно инструкции стрелять в любые подозрительные объекты.

Три пулеметные очереди практически одновременно ударили в тело ученого – и, разумеется, не причинили ему никакого существенного вреда. Несколько тысяч наноботов, конечно, погибли от ударов раскаленного свинца, но это была ерунда. Мелочь, составляющая от силы сотую долю процента общей массы микроскопических роботов, на которую можно не обращать внимания.

Однако Захаров не стал искушать судьбу – и рассеялся, превратившись в облако, стремительно надвигающееся на ближайший блокпост. Первоначальная задумка лишь разведать обстановку отошла на второй план. Когда ты неуязвим, можно себе позволить расправиться с десятком-другим врагов, облегчив задачу верному отряду репликантов. Как показала практика, этот отряд, конечно, хорош, но по сути получилось, что самым эффективным оружием этого отряда стал он сам, его создатель. Соответственно, почему бы еще раз не испытать это оружие, заодно немного подсократив численность тех, кого он, великий ученый, решил принести в жертву своему грандиозному замыслу?

Черное облако накрыло блокпост, состоящий из кольцевого ограждения, образованного мешками, набитыми землей и песком, и оборудованный пулеметным гнездом с «Печенегом» на станке. Внутри блокпоста разместились трое боргов, которых и окутало смертоносное облако…

Захаров ощутил даже некое эстетическое удовольствие от того, как легко его наноботы проникли в дыхательные пути бойцов и, сконцентрировавшись в легких, просто сильно расширились…