Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 18

И она сейчас очень пригодилась.

Фыф был псиоником, а значит, на ментальном уровне хорошо чувствовал присутствие противника. Но то, что открылось ему сейчас, ужасало…

Жители села, которые когда-то были людьми, давно перестали ими быть. Аномальное излучение вкупе с высоким радиационным фоном трансформировало их в практически неубиваемых чудовищ, питающихся кровью живых существ. Но живность редко забредала в эту слишком уж очевидную ловушку, и потому вечно голодным тварям приходилось ждать, впав в некоторое подобие анабиоза, чтобы сохранить драгоценную энергию. И сейчас, почуяв живых, они просыпались, расправляя свои многочисленные конечности.

– Быстрее, пока они не очнулись, – крикнул Фыф, бросаясь вперед.

Спасти отряд могло лишь одно.

Скорость.

Длина центральной улицы Чистогаловки была немногим менее километра, и, если хорошо ускориться, у членов отряда был небольшой шанс пробежать село насквозь и выскочить невредимыми из смертоносной аномалии…

И они побежали.

Грамотно, ощетинившись стволами, готовые стрелять во все, что движется. Правда, Фыф непременно отстал бы со своими короткими ножками, но огромный Данила схватил его за эвакуационную петлю, пришитую на разгрузке в районе шеи, и потащил шама за собой, словно чемодан. С его габаритами это было не сложно.

В другое время Фыф возмутился бы такому фамильярному обращению – но только в другое время.

Не в это.

Потому что в этом, настоящем времени из прекрасно сохранившихся домов неторопливо выползали чудовища, которые могут лишь присниться в самом страшном кошмаре.

Скорее всего, это было следствием взаимопроникновения двух объектов из разных миров: одного снесенного полностью, другого – оставшегося в первозданном виде. Аномалия, следуя какой-то своей парадоксальной логике, просто продублировала человеческие тела в пространстве, смешав в одно целое копии с оригиналами.

И выглядело это просто ужасно.

У монстров, выходящих из домов, было по две головы на плечах и по восемь конечностей – четыре руки и четыре ноги, растущие из большого, непропорционального туловища.

И при этом аномалия позаботилась о функционале своих творений.

Четыре ноги каждого из чудовищ очень эффективно перемещали своих хозяев в пространстве, нисколько не путаясь и не спотыкаясь друг о друга. А четыре длинные и худые руки с дециметровыми когтями на пальцах отлично функционировали, отталкиваясь от земли и помогая ногам перемещать тело.

– Быстрее!!! – закричал Фыф, выпуская в ближайшего монстра длинную очередь из своего компактного автомата SIG MPX COPPERHEAD, идеально подходящего под габариты шама…

Но в данном случае пистолетный патрон не причинил чудовищу никакого вреда. Ибо непросто убить тварь, имеющую два сердца и просто фантастическую регенерацию.

А еще эти монстры умели быстро бегать.

Очень быстро…

…Кречетов понял: от чудовищ убежать не получится.

Значит, нужно было принимать бой.

Заведомо проигрышный, ибо понятно было: тварей в несколько раз больше, и они – крайне сильный и серьезный противник… если драться с ним обычными методами Зоны, включающими в себя лишь огнестрельное и холодное оружие.

Так бились с ними те сталкеры, что имели глупость приблизиться к проклятому селу. И все они остались здесь навеки – ибо если б кто-то вырвался из этой смертоносной ловушки, то в «Энциклопедии Зоны» непременно появилось бы описание местных чудовищ. Но его не было, и это значило лишь одно: живым еще никто не выбрался из Чистогаловки.

Внезапно в голове Кречетова появился словно бы список суперспособностей членов его отряда. Всплыл сам собой в виде простого знания, кто из его подчиненных на что способен, вместе с четким пониманием, что нужно делать.

– Встать в круг! – заорал ученый. – Фыф, Рут, Арина – вы в центр! Фыф, работай как псио, девушки – твои батарейки! Остальные – держать оборону!

Отряд едва успел выполнить приказ ученого, как мутанты бросились на них.

Все.

Разом.

И это было их ошибкой!

Данила встретил мутантов подарком Захарова – длинным полуторным мечом, выкованным из современной трехслойной порошковой стали.

Благодаря центральному слою клинка, выполненному из твердой инструментальной стали, меч обладал замечательными рубящими свойствами, а обкладки сердечника с гораздо более низкой твердостью придавали клинку ударную вязкость. Таким мечом можно было смело рубить стальные доспехи, не боясь, что клинок сломается либо выкрошится режущая кромка. А уж живую плоть меч рассекал, проходя сквозь мясо и кости легко, словно они были слеплены из масла…

…Киборг Настя ловко орудовала двумя штыками, выдвинувшимися из ее ладоней, при этом время от времени выплевывая навстречу монстрам струю пламени, вырывающуюся прямо из ее рта…

…Рудик, перевитый сухими мышцами словно канатами, рубился двумя тяжелыми ножами, похожими на короткие и широкие мечи, – Захаров разблокировал в голове мута детское воспоминание: потрепанный плакат двухсотлетней давности, на котором был изображен киногерой с таким ножом, поставивший ногу на голову крокодила. И с тех пор скрытой мечтой спира был такой нож вкупе с силой и ловкостью, достаточными для того, чтобы им орудовать. Академик не поскупился, дав мутанту все, о чем тот мечтал, – и даже в два раза больше, ибо пара понравившихся ножей всегда лучше, чем один…

…Виктор Савельев по прозвищу Японец сосредоточенно рубился катаной, которую вернул ему Захаров, и был сейчас по-настоящему счастлив. Ибо он жил и дрался, а что может быть прекраснее для воина? А еще его ладони сжимали рукоять меча, ощущавшегося как продолжение рук, и рядом с ним двумя короткими мечами-вакидзаси кромсала врагов его стремительно повзрослевшая дочь, поразительно похожая на свою мать. И все, чего желал Савельев, это чтобы нападавшие мутанты не закончились слишком быстро – ибо ощущение наслаждения битвой есть для истинного воина волшебный эликсир, ради которого он и живет на этом свете.

Один из мутов дотянулся до него длинной лапой, резанул когтем по предплечью. Руку пронзила боль – но Савельев не выпустил меча, а лишь, улыбнувшись, рубанул мечом, отсек лапу мутанту и обратным движением снес обе его головы одним ударом. Боль для воина не повод для прекращения боя, а самый лучший стимулятор для того, чтобы начать драться еще яростнее. И наплевать, что кровь брызжет из раны. Разорванная одежда залепит ее, а после можно будет и перевязаться. Сейчас же точно не до этого, ибо, если остановиться хоть на мгновение, перевязывать будет уже некого. Когда волна мутов на пике, когда на гору изрубленных тел, бьющихся в агонии, лезут новые, остается только одно – рубить и рубить без остановки, благо меч, не тупящийся о кости, позволяет делать это хоть целую вечность…

…Отцу было трудно. Одна из тварей ранила его, распоров руку, и, хотя он рубился с фантастической скоростью, вскоре его удары станут медленнее – и тогда мутанты, скорее всего, прорвут сектор, который он защищает.

Причем отец защищал не только себя и тех, кто стоял за его спиной. Он старался прикрыть и свою дочь – из-за чего и получил рану, в один из моментов слишком сильно вытянув руку в сторону.

Юки это изрядно бесило, но сделать она ничего не могла. Меч отца был длиннее, и ей своими более короткими клинками удалось лишь пару раз добить тварей, которым Виктор и так нанес фатальные ранения. Они одна за другой упали к ее ногам, трепыхаясь в агонии, и ей лишь пришлось несколько раз ударить сверху вниз, пронзая им мозги через глазницы. И то они сдохли не сразу – когда у тела две головы и два сердца, оно бывает на редкость живучим…

А потом отец споткнулся, и Юки осознала: он выдержит такой темп боя еще минуту, может, две, после чего очередная когтистая лапа дотянется до его шеи и завершит начатое…

И тогда девушка улыбнулась, растянув рот от уха до уха. Ее шея и руки начали стремительно удлиняться, сама же она при этом рухнула на колени, прямо на еще теплые трупы только что убитых мутантов.