Сосед будет сверху (СИ) - Левина Ксюша - Страница 33

— А-а! — рвутся из моей груди стоны.

Я выгибаюсь навстречу Дантесу, а затем падаю спиной на капот, но он удерживает меня. Смотрит сверху вниз ошалелыми глазами и тяжело выдыхает.

Он тянется ближе, целует будто жить без всего этого не может, и мне так хочется в это поверить. Я открываю глаза и понимаю, что надо мной качается небо. Оно подмигивает звездами и говорит, что я все делаю правильно.

Ну раз даже небо говорит…

Хотя сейчас меня от Дантеса не оторвет ни звездопад, ни даже гаишники. Даже сама блондинка не помешала бы, появись она тут сию минуту.

Влажную кожу между ног обжигает прохладным ночным воздухом. Это усиливает ощущения, заставляет сильнее выгибаться и тянуться к Дантесу, который с полуулыбкой замирает и смотрит на меня, распластанную по капоту. Он медленно проводит пальцами по моей шее и животу. Черт, мучительно медленно. До боли, блин, в груди. Опять!

Я так долго не продержусь...

Его пальцы снова подбираются ко мне, касаются клитора и останавливаются. Дантес будто бы издевается, и только потом до меня вдруг доходит, что он отлично усвоил урок «смотреть, но не трогать».

Обожаю его!

Обожаю Дантеса.

Он должен быть моим и только моим, иначе я умру от кровопотери при извлечении из грудной клетки сердца.

— Дантес, — выдыхаю я, когда он ласкает между ног. — Трахни меня, будь любезен.

— Всенепременно, Пушкина.

Я не знаю, когда он все успевает, но его штаны уже расстегнуты. Всего одна секунда, и он замирает, прижавшись ко мне. Не входит, почему-то тянет момент, и это завораживает. Ну до чего жестокий человек!

Я глотаю воздух открытым ртом и жду, жду, жду...

Да! Именно этого! Когда, глядя мне в глаза своими небесными, он входит на всю длину. Всего одно движение, а мне кажется, что я уже раскалена до предела. Дантес полностью заполняет меня, и я будто бы растворяюсь, срастаюсь с ним. И на хрен ничего больше не нужно — он во мне. Горячий, идеальный, совершенно правильный.

Сейчас Дантес не торопится, не тянет одеяло на себя, и это подкупает. Как можно так эротично трахаться на капоте машины? Ночью, на трассе, блин? Он медленно выходит, почти полностью, а я сразу чувствую себя пустой и начинаю замерзать, но не успеваю — Дантес возвращается, и всякий раз это чистый восторг.

Обожаю его!

— Обожаю...

— И я.

Его хриплое «и я» — отдельный вид оргазма. Меня выкручивает, выворачивает наизнанку, внутри каждый долбаный орган пронзает раскаленная добела иголка.

Никто и на за что его от меня не оторвет! Это будет просто физически больно.

Дантес сжимает мои бедра, тянет их вверх, заставляя поднять колени. Боги, и это еще лучше. Всхлипы вперемешку со стонами теперь звучат с обеих сторон — потрясающая мелодия. Можно записать к клятве на диктофон?

Шум. Свет фар. Я чуть вздрагиваю.

Мимо проносится машина, и Дантес закрывает меня спиной. Он наклоняется ближе и яростно целует, защищая от чужих глаз. Он отвлекает, чтобы я не теряла концентрацию.

О, милый, я ее точно не отпущу.

— Изволь продолжить, — я мычу ему в губы и получаю довольный рокочущий смех.

Он изволит. Поднимает одну мою ногу и закидывает к себе на плечо. Видимо, растяжка у меня все же есть, и на танцах соврали.

Его чертовы пальцы творят магию то сжимая мою задницу, то нежно касаясь клитора, и мне хочется визжать от восторга. Дантес резко бьется своими бедрами о мои так, будто до этого входил не до конца. У меня аж звезды летят из глаз, а он с довольной улыбкой замедляется (сука), скидывает с плеча мою ногу и расстегивает застежку на босоножке.

Он во мне и, глядя прямо в глаза, снимает с меня чертовы босоножки! Нет, вы представляете?

Потом Дантес целует мою щиколотку и проделывает все тоже самое со второй ногой, не забыв облизнуться.

— Готова?

— Твою мать, Дантес!

— Не выр-ражайся, — рычит и резко со старта набирает обороты.

Охренеть! Я натурально кричу. От всех этих перепадов скорости у меня голова идет кругом. Внутри все разом сводит. Я ловлю предоргазменную волну, и это сущий кошмар. Мне кажется, я не справлюсь, не выдержу такого острого момента наслаждения.

— Не... могу... больше...

— Ну так кончай, — шипит Дантес мне на ухо и делает какоктр волшебное движение пальцами.

Мать его, да! Да он просто волшебник!

Притянув меня сильнее к себе, он сжимает мою задницу, рычит мне в плечо, потом кусает, целует, щелкает по соску.

Я кончаю.

И это пиздец.

Я разлетаюсь на такие мелкие куски, что это даже больно. Боль сегодня прямо-таки чувство дня.

И, наверное, если бы Дантес молчал, было не так охренительно, но он глухо и отчаянно стонет мне в волосы — от этих звуков я готова кончить еще раз.

Мы оба влажные, поцелуи лениво-рваные и до смерти нежные. Мои губы подрагивают, пока я ловлю дыхание Дантеса вместо воздуха. Он пульсирует во мне и прижимает ближе к себя, а у меня от напряжения уже сводит ноги.

Мы смотрим друг другу в глаза, продлевая этот оргазм. Волны продолжают накатывать, и я всякий раз глухо всхлипываю, непроизвольно подмахивая бедрами — уже инстинктивно, на каких-то рефлексах.

Мы потрахались. Мы кончили. Это снова не кровать, а черти что.

Но это было идеально, и я хочу так всегда!

— Хочу домой, — устало шепчу ему в шею, и он кивает.

Дантес подхватывает меня на руки и несет на заднее сиденье машины, где я обнимаю носорога с Офелией и крепко засыпаю.

Глава 17

— Дантес, — бормочу я под нос, уклоняясь от его шершавых поцелуев. — Дантес! — возмущаюсь чуть громче, прячась лицом в подушку, и в тот же момент слышу хриплый стон над ухом.

Что-то не сходится. Дантес, который целует меня, не может хрипеть мне в ухо.

С закрытыми глазами я ощупываю нечто перед собой — волосатое, морщинистое и… слюнявое.

— Шурик, фу-у! — шиплю я, вытирая щеки простыней, и сажусь на кровати, у которой сидят две лохматые морды с высунутыми языками.

Офелия только собирается тявкнуть, как я прислоняю указательный палец к губам и без слов прошу ее быть тише. Оборачиваюсь и расплываюсь в блаженной улыбке, наблюдая за голым Дантесом, едва прикрытым покрывалом, которое явно топорщится в очень причинных местах, передавая утренний «привет».

Боже, ну какой же он милый, когда спит! И да, я-таки добралась до его кровати — р-раунд!

Собираясь с мыслями, я тру ладонями лицо и ругаюсь про себя, потому что мне ну очень стыдно за вчерашнее представление. Я честно не хотела устраивать ничего подобного, в меня будто дьявол вселился. Или истеричка. Да, скорее второе. Хотя стоит признать, что она просто проснулась, наверное, после пары литров прущего пива, но вот, блин, такая я. И, может, все-таки нужна Саше, раз он не бросил меня мерзнуть у порога, а? И к Робертовне не отнес, хотя мог.

Носорог начинает облизывать мне пятки, но я отгоняю его. Не могу оторвать взгляда от Дантеса, который притащил меня к себе домой на руках. Я ведь что-то кричала еще про жениха и невесту, когда мы оказались в квартире. И предложение ему делала. Несколько раз.

Твою ж мать.

Закусив губу, я вскакиваю с кровати и командую собакам следовать за мной. Быстро кормлю оголодавших, а сама замираю перед зеркалом. Хорошо, что вчера не накрашена была — мне хватило двух минут в ванной перед сном, а то сейчас походила бы на панду. И хорошо, что не мешала пиво ни с чем, иначе бы умирала от похмелья, а так у меня всего лишь помятый, но о-очень удовлетворенный вид. Еще и футболка Дантеса, едва прикрывающая бедра, так круто смотрится на мне, что гнездо вместо прически уже просто не кажется чем-то страшным.

Загадочно улыбаясь и наслаждаясь трением искусанных сосков о хлопок, я прогуливаюсь по квартире, без конца лапаю все и заглядываю в каждый угол. Когда еще предоставится такая возможность?

Я как раз торможу перед балконом, чтобы оценить вид, когда вдруг замечаю… телескоп? Дантес у нас еще и звездочет?