(Не) верю. В любовь (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 13

Когда гипс окончательно застывает, доктор снова обращается ко мне:

— Я настоятельно рекомендую бежать из дома, девушка. Перелом руки и следы на Вашем теле — это лишь цветочки. Кстати, Юля, принеси мазь от ушибов. Смажь девушке синяки.

Я молча кивнула, не вникая в смысл его слов. Медсестра быстро вернулась с тюбиком мази, и, почувствовав осторожное прикосновение ее пальцев к коже на спине, я вздрогнула. Боль от ушибов была терпимой, но тревожное ощущение от прикосновения чужих рук к спине заставило меня сжать зубы.

— Больно? Простите. Я очень стараюсь быть аккуратной.

— Всё в порядке, — говорю торопливо и сжимаю кулаки.

Я напоминаю себе, что это медсестра. Она хочет помочь. Её руки сейчас не сожмут мои плечи, чтобы причинить боль. И рука не скользнёт на шею, чтобы перекрыть доступ к кислороду.

Я думаю над словами врача. И Димы с Мишей. Все они правы. Мне стоит бежать. Съезжать из дома, где меня бьют. Где я боюсь каждого шороха. Где я цепенею от вида грузной фигуры.

— Вот и всё, — ласково говорит медсестра.

— Спасибо, — я надеваю кофту и замираю под прицелом взглядов.

— Подумайте над моими словами, девушка. У Вас вся жизнь впереди. И её стоит прожить счастливой и свободной.

— Хорошо. Спасибо. До свидания, — я улыбаюсь и выхожу из кабинета.

— Сколько гипс носить? — Адам поднимается со скамьи и подходит ко мне.

— Четыре недели.

Молодой человек неожиданно склоняет голову к моему уху и тихо шепчет, обжигая горячим дыханием кожу на щеке:

— Если ты думаешь, что твой гипс помешает мне тебя взять, то очень сильно ошибаешься.

Я вспыхиваю, как спичка. Опускаю низко голову и пытаюсь спрятаться от пронизывающего насквозь взгляда.

Насколько бы религиозной ни была моя семья, я всё равно знаю, как и что происходит между парнем и девушкой. И сейчас, к своему жгучему стыду, я представляю совершенно непотребные, откровенные и пошлые картинки. Как я лежу на кровати совершенно нагая, а Адам нависает сверху. На вытянутых руках. Смуглая кожа блестит, а серые глаза смотрят с желанием и восхищением.

— Ты не даёшь мне шанса об этом задуматься, — отвечаю шёпотом.

Слышу тихий смешок, после которого Адам отстраняется от меня.

— Всё. Поехали. Мне надоело возиться с тобой.

Я уязвлённо дёргаю уголком губ и веду плечом. Иду следом за парнем к его машине, занимаю переднее сиденье, отворачиваю голову, когда Адам пристёгивает меня. Он занимает переднее сиденье и застывает, положив руки на руль.

— Тебе дали освобождение на сегодня?

— Да.

— Знаешь, Алиса, я передумал. Я не буду больше ждать. Я возьму тебя сегодня.

8

Алиса

Сначала я хочу возмутиться, начать сопротивляться и доказывать ему, что это грешно, грязно и неправильно. Я уже набираю воздух в лёгкие, но все слова застревают в горле. Когда на меня накатывает осознание, что это лучшее решение.

Я не вижу смысла лгать самой себе — Адам мне нравится. Очень сильно нравится. Его прикосновения не вызывают во мне отторжение. Я не хочу закрыться и спрятаться. Напротив. Я хочу, чтобы он задержал руки на моей коже дольше. Заскользил кончиками пальцев. Чувствовать жар его кожи. И запах. Вдыхать запах, которым пропитан салон машины.

Почему не отдать свою девственность тому, кто нравится? Кто совсем не вызывает отторжение? Да, это грех. Но у меня есть надежда на то, что Адам поможет мне забыть тот ужас, то омерзительное чувство, которое я пережила не единожды.

Пусть я знаю Адама всего сутки. Пусть он не испытывает ко мне никаких чувств.

— Хорошо, — я пожимаю плечами и поворачиваюсь к молодому человеку. — Как скажешь.

Адам резко останавливает машину и смотрит на меня с изумлением, плещущимся в глубине серых глаз. И я испытываю невероятное радость из-за того, что увидела, как треснул лёд в красивых серых глазах.

Я с обречённостью понимаю, что с каждым новым мгновением Адам нравится мне всё больше и больше.

— Что? — спрашивает хрипло, скользя взглядом по моему лицу.

— Хорошо, — повторяю с лёгкой улыбкой. — Я согласна на твоё предложение, прямо сейчас.

— А как же твой жених? — парень сворачивает на обочину, когда нам сзади начинают сигналить машины, и тянет руку, чтобы пальцами сжать мой подбородок. — Как он отреагирует на то, что ты не девственница?

— Мой жених… — я горестно и уязвлённо улыбаюсь. — Я его ни разу не видела. Единственное, что я знаю — у него дочь моего возраста. Поэтому мне нечего терять.

— Ты серьёзно? — хмурит тёмные брови.

— А зачем мне врать, Адам? Меня выдают замуж, я уже совершеннолетняя. Мать боится, что в университете у меня будет много соблазнов, — я не знаю, зачем говорю об этом парню, но я сейчас чувствую себя настолько уязвлённой и слабой, как никогда прежде.

— И что же твой братец? Неспособен тебя защитить? — Адам щурит глаза, смотрит в моё лицо с таким неверием, будто я ему говорю, что Земля плоская.

— У нас сложные отношения с Димой, — отвечаю дрожащим голосом. — Порой мне кажется, что он меня ненавидит.

О примирении я не спешу говорить. Мне хочется это утаить.

Адам выпускает мой подбородок, складывает руки на груди и откидывает голову назад. Жмурит глаза, вжимает макушкой в подголовник.

— И тебя не смущает, что ты будешь спать с едва знакомым человеком?

Я некоторое время молчу, смотрю в окно на тот, как ветер гнёт деревья. На улице непогода, которая как нельзя лучше отражает моё душевное состояние.

— Я в любом случае выйду замуж, буду вынуждена заниматься этим с незнакомым мужчиной. И выбирая из двух зол, выберу тебя.

— Ладно.

Парень снова заводит машину и срывается с места. Через пятнадцать минут он заезжает во двор красивого частного дома. Паркует машину в подвале, отстёгивает ремень, поворачивается ко мне. Скользит взглядом по моему лицу, щурит глаза и молчит. Заставляет меня гадать, о чём он думает.

— Ты меня поражаешь, ангелочек, — хмыкает. — Вот это черти в тебе пляшут.

Выходит из автомобиля, открывает дверь с моей стороны и помогает выйти. Я вкладываю пальцы в его ладонь, вздрагиваю от микро ударов током. И поджав губы, выпрямляюсь, уверенная в том, что действую правильно. Адам молча ведёт меня в дом, в котором стоит тишина.

— Ты здесь живёшь?

— Нет. Просто решил приехать в рандомный дом, чтобы переспать на чужой кровати, — грубо отвечает молодой человек.

— Адам, зачем же ты грубишь? — я останавливаюсь и смотрю на молодого человека исподлобья. — Я понимаю, что ты зол на Диму. Что через меня хочешь ему отомстить. И я для тебя так же ненавистна, как и Дима. Но ведь это ты поставил меня перед фактом, что хочешь от меня… Меня хочешь. А я ведь не навязывалась, ничего не просила. И вообще, тебе не кажется, что твоё предложение можно приравнять к насилию?

— Да, блин! Закрой рот, а? Я не хотел тебя и не хочу, — обрубает грубо. — Больно ты мне нужна. И спать с тобой я не собирался. Ты меня совершенно не привлекаешь. Ждал, когда ты братцу всё расскажешь, а он прибежит со мной разбираться. Но ты, видимо, совсем отбитая, потому что не сказала ему ничего.

От его резких слов мои глаза наполняются слезами. Отчего-то каждое слово больно ранит. Заставляет дрожать, а сердце кровить, будто в него всадили острую иглу.

— Но ты же говорил… К чему были вчерашние слова? И сегодня…

— Я просто брал тебя на слабо, дура! Я ждал, когда ты сорвёшься, покажешь своё истинное лицо. Когда побежишь жаловаться своему братцу. Но я никак не ожидал, что ты окажешься обычной шлюшкой, готовой запрыгнуть в постель к первому встречному, — улыбается криво и окидывает меня презрительным взглядом с ног до головы.

Я стою на месте, а мне кажется, что меня только что облили помоями. Я и сама знаю, что действую глупо и совершенно нелогично, но услышать об этом из чужих уст оказалось больно. Все кругом мне твердят о том, что я дура. И очевидно, что они правы.

— Да. Ты прав… — я стараюсь говорить бесстрастно и чтобы голос мой звучал твёрдо. — Это совершенно глупо. Просто зверь, загнанный в угол всегда бросается первым. Могу я уйти, пожалуйста?