Отморозок 4 (СИ) - Поповский Андрей Владимирович - Страница 27

Ещё пара часов тяжёлой дороги, и они будут на хорошо укреплённом и оборудованном посту. Там — короткая передышка: высадить смену, выгрузить припасы, забрать пару дембелей и приболевшего бойца, и сразу же нужно будет возвращаться обратно, чтобы успеть в расположение части до темноты. Ночью по горной дороге лучше не ездить. Тут и днём-то очень неспокойно. Свидетельством этого могут служить сгоревшие остовы грузовых машин и бронетехники, попадающиеся время от времени на пути.

Небольшая колонна втягивается в узкое ущелье, и все бойцы, как по команде, подбираются, готовые быстро среагировать на любое изменение обстановки. Такие места в пути наиболее опасны. С нависающих крутых склонов в любой момент может прилететь выстрел из РПГ или раздаться очередь из крупнокалиберного пулемёта. Это сильно нервирует и заставляет быть настороже, пытаясь взглядом высмотреть на пыльных угрюмых насыпях и скалах малейшие признаки затаившейся засады. Бронегруппа медленно идёт по извилистой дороге, чадя густыми выхлопами солярки. Напряжение всё нарастает. Кажется, что раскалённый воздух можно резать ножом.

Фу-ух! Вроде обошлось. Колонна выходит из ущелья. Бойцы облегчённо вздыхают, принимая более расслабленные позы на броне. Как вдруг перед головным БТРом выросло облако пыли, и гулко бухнул взрыв, и почти сразу же по заднему БТРу прилетел выстрел из РПГ. Узкое ущелье тут же наполнилось густым треском автоматных и пулемётных выстрелов. Бойцов как ветром смело с брони. Те, кто уцелел после взрыва головной машины, залегли вдоль дороги, прикрываясь горящей броней, и без команды открыли ответный огонь. Разгорелся плотный стрелковый бой. Душманы старались добить атакованную колонну, но та отчаянно огрызалась слаженным автоматным и пулемётным огнём. Бойцы здесь были опытные, имеющие за плечами десятки боевых выходов, и своё дело они знали чётко.

— Заря, заря, я пятый. Попали в засаду в квадрате «Шакал-2–7». Две коробочки подбиты. Есть «двухсотые» и «трёхсотые». Веду бой. Прошу помощи! — истошно орёт в рацию ефрейтор Серега Смирнов, укрывшись за большим куском скалы. Слетая с брони, он сумел не разбить рацию. Сейчас вся надежда на него и на наши «вертушки».

Командира колонны старшего лейтенанта Фролова сильно контузило взрывом, и он, ничего не понимая, сидит на земле рядом с передовым БТРом и раскачивается взад-вперёд, держась обеими руками за голову. Рядом с ним, раскинув руки и уставившись широко распахнутыми серыми глазами в выцветшую голубизну афганского неба, лежит мёртвый Васька Широков, которого смело с брони взрывной волной вместе с командиром. Неподалёку от них пули взбивают фонтанчики пыли, ложась всё ближе и ближе к ничего не понимающему Фролову. Его пока прикрывает чадящая густым чёрным дымом броня, но это ненадолго, и в любой момент жадные до человеческой крови куски металла могут впиться в живую плоть.

— Фрол, ложись! Фро-ол! Ты меня слышишь⁈ — Срывая голосовые связки, орёт ему до боли похожий, словно смотришься в зеркало, сержант-сверхсрочник, одновременно стреляя в сторону большого камня наверху, откуда по ним прицельно били духи.

Старший лейтенант находится как будто в прострации, по его пыльному лицу текут крупные капли пота, оставляя за собой длинные грязные полоски. Сержант, словно в замедленной съёмке, видит пустые бессмысленные глаза командира и понимает, что для того это конец. Оглушённый и контуженый Фролов ничего сейчас не слышит и не понимает. Тогда сержант, закинув автомат за спину, делает быстрый рывок через простреливаемое пространство к сидящему на дороге командиру и, схватив того под мышки, с усилием волочёт в сторону большого куска скалы у дороги. Командир очень тяжёлый, сержант упирается изо всех сил ногами, натужно пыхтит и с трудом тащит его могучее, но сейчас безвольно обвисшее тело. Медленно, всё очень медленно. Совсем рядом щёлкают пули. Они вот-вот найдут свою цель.

— Фрол! Очнись! — Разрывая рот в бессильном крике, надрывается сержант. — Фро-ол!

— Фро-ол! — Орёт уже Карабанов, вскидывается на своей кровати и бессмысленно смотрит перед собой.

Сердце у него в груди бухает как у загнанной лошади. Только что он снова тащил командира по пыльной дороге и снова не успевал. Руки и ноги отказывали, мощное тяжёлое тело Фролова весило как будто тонну и не поддавалось. Этот кошмар периодически приходил к нему по ночам. Тогда, на той дороге, он все же успел вытащить старшего лейтенанта Фролова и спрятать его за скалой. Они ещё больше часа отбивались от наседающих «духов», пока не прилетели наши «вертушки» и не причесали огнём все склоны с засевшими на них моджахедами. Потом по дороге пришла бронегруппа и всех: и тех, кто остался в живых, и тех, кто «задвухсотился», вывезли с места ожесточённого боя.

— Бля, Десантура, ты чего так орёшь-то⁈ — Испуганно спросил его со своей кровати Вобла. — Я, сцука, чуть не обоссался от неожиданности.

— Ничего, кошмары снятся. Спи. — Раздражённо буркнул ему Иван, снова укладываясь спать и укутываясь в одеяло с головой.

За полчаса до обеда я зашёл в контору, чтобы повидать Верочку и сообщить, что сегодня вечером у меня проводить её не получится. За последние пару недель у меня с ней установился чёткий график встреч. По выходным мы с ней гуляем по Москве, сидим в какой-нибудь маленькой кафешке, а потом едем ко мне в мою тёплую уютную квартирку, где занимаемся сами знаете чем. В будние дни, когда у меня нет тренировок по самбо, я провожаю её домой и возвращаюсь обратно приблизительно к восьми вечера. В зале меня уже к этому времени ждёт Ванька, и чаще всего он там бывает не один. Теперь к нам в зал частенько забегает Таня, чтобы поглазеть на наши занятия, но больше, чтобы пообщаться с Ванькой.

У них с той первой встречи образовалась взаимная симпатия. На той же неделе, в воскресенье, когда вся компания мажоров пришла к нам в зал во второй раз, Ваня набрался смелости и пригласил Таню вместе сходить в кино. А та возьми и да согласись, и даже обрадовалась вроде, так ей Ванька понравился. В общем, у них сейчас намечается что-то вроде большой дружбы, грозящей перерасти во что-то более нежное и конфетно-букетное. Ванька, при моих вопросах о Тане, густо краснеет и отнекивается, но по его широкому довольному лицу видно, что у них там всё в порядке.

Наша вторая тренировка с мажорами прошла гораздо более спокойно. Мы провели её уже без членовредительства, как обзорный семинар по технике, которых я в своём времени провёл неисчислимое множество. Мы с Ваней показывали ребятам и ударную технику, и работу в партере с ударами, и элементы встречного ножевого боя. Наши гости интересовались абсолютно всем, постоянно задавая вопросы и прося повторить то, что не уловили с первого раза.

Особенно дотошной в расспросах была генеральская дочка Вика. Она задавала довольно грамотные вопросы, делала дельные замечания и сама хотела попробовать всё лично. У этой девчонки очень цепкий аналитический ум. Те, кто поведётся прежде всего на её яркую внешность, скорее всего пропустят то, что Вика очень наблюдательна и умна. Она бывает весьма саркастичной и едкой, но в целом доброжелательна по отношению и ко мне, и Ваньке. Вика умеет слушать и выделять в сказанном нужные моменты. Из неё вышел бы неплохой аналитик или следователь. Видно, что кто-то оттачивает её пытливый ум, возможно, это её отец генерал, или кто-то из знакомых. На мой взгляд, из всей компании мажоров, Вика самая непростая. С ней нужно вести себя поаккуратней, чтобы не попасться на несоответствиях.