Эволюция Генри 3 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 18

— Для начала — в спокойное место. — Скрипнув зубами, оглядел я талантом насквозь незнакомый город.

Грузный, фунтов под четыреста живого веса, мужик в майке и шортах поверх татуированного тела валялся на продавленном лежаке, казалось, с сотворения времен. По правую руку его был кальян — и он дышал им в полные легкие, медленно выдыхая облака сладковато-ягодного дыма, вытягиваемого на улицу через приоткрытую дверь мансарды.

За окнами мансарды, выступающей из первого этажа частного владения, возвышались над городскими предместьями горы Уосатч — хорошо видимые под ярко-синим небом. Только вершины покрывала легкая дымка — и казалось, она будет иметь ягодный привкус…

По-странному работают мозги у людей. Ты просишь отвезти в спокойное место — и через какое-то время машина останавливается возле частного владения местного бугра из «Арийского братства». Тату на бицепсе — два полукруга, заглавная «А» алой лентой, свастика и значок со сдвоенными молниями — тут, как бы, гадать не надо. Цифра «12» на шее, латинские «АВ» на запястье. Под футболкой гиганта, не исключено, еще что-то есть, но лезть под нее талантом не хотелось.

По иронии, место действительно спокойное — второй день и ни одного происшествия. Надо быть сумасшедшим, чтобы сюда заявиться — и дело не только в личности бугра, а также двух его вооруженных друзьях, без конца рубившихся в карты у парадного входа. Тут весь квартал был в «братьях» — от блокпоста в район до последнего жителя. Прежних владельцев фешенебельных домиков в один-два этажа, полагаю, выселили еще в первый год Беды. А раз за пять лет ничего не изменилось — и во дворах видны только татуированные мужики, то махать документами на недвижимость, мягко говоря, уже бесполезно.

Занятно, но район не смотрелся запущенным, мусора на улицах не было — где-то даже шастали детишки, возились в песочнице, бегали друг за другом, играя в ку-клукс-клан… Наверное… Порядок был.

Почти в каждом дворе — солнечные панели как основа цивилизации и таких благ, как кондиционер и холодное пиво. Опять же — нигде не орет музыка, потому что местному боссу это бы вряд ли понравилось — иногда его созерцание сменялось на сон.

Порою из дома появлялась женщина лет тридцати, меняла кальян, приносила пиво… Сказал бы, что переворачивала и обтирала бока, чтобы не сгнил лежа — но тому явно была без разницы неподвижность. Наверняка у бугра был талант неслабого уровня, а значит — укрепленное тело.

Хотя, быть может, мы встретили босса в редкий период отдыха — и скоро он подорвется, и вместе с бригадой отправится решать дела: избивать должников, торговать наркотой и что там у них по плану в обычный вторник… Или он это делает по ночам?..

Но пока что — бугор лежал и курил. А я сидел в другой части мансарды, у стенки, и слушал тихо бубнящее радио в надежде, что происшествие на восточном выезде из города рано или поздно попадет в новостные сводки. Хотелось знать — кто, зачем, почему.

Нас в доме приняли благосклонно: во-первых, мы были белыми. Во-вторых, Амелия с легкостью сворачивала людям мозги, вшивая, что мы тут почетными гостями. Насчет «родственников» я предупредил, что не надо — у таких людей своеобразное отношение к родной крови, от полного разрыва с семьей до тяжелых историй из детства с приютом. Как бы родню не пристрелили… А гости — это ведь всем понятно. Мозги сами достроят, почему почетные, особо охраняемые и почти секретные — организация-то у «арийцев» на всю страну, и пусть в свои дела они чужаков не пустят, зато услугу людям из соседнего города оказать могут: например, дать безопасно отсидеться какое-то время. Нам, в общем-то, это и было нужно — не так далеко от выезда на «ай-восемьдесят» отъехали. Если там ничего глобального, и нас никто не ищет — можно попытаться выехать в сопровождении братства.

Напольная радиола — явно доставшаяся от прежних владельцев дома полуантикварный «Зенит», лакированный под красное дерево — сменил одну бодрую песенку на другую. Ладно, подождем еще…

— Сделай громче, — пробасило тело с лежака.

Звучало какое-то кантри — гитара, бойкий мужской голос, за которым угадывалась ковбойская шляпа и перевязь с бутафорным револьвером.

Я крутанул громкость — так вроде нормально.

— Баба твоя где?

— Гуляет.

— Обидят — считай, сам не досмотрел. Не мои проблемы. — Выдохнул он струйку дыма.

— Не обидят.

— Крутые вы ребята, а?

— Скоро уедем.

И надо было просить включить погромче, чтобы потом разговаривать?.. Или это привычка со времен, когда в каждой лампочке могло быть по микрофону? Прослушка, федералы, вот это вот все…

— Работа для крутых ребят есть, — смотрел мужик на горы. — Для таких, которым уехать если не завтра, то через день…

Хотел было вежливо отказаться, но потом подумал — Амелия ведь все равно ему память подчистит…

— Разрешите работать — поработаем.

— Славно, — еле заметно двинул он головой. — Гвенет расскажет. Послушаешь, подумаешь — скажешь цену. И выруби это дерьмо, уши вянут…

Я приглушил музыку до самого минимума.

Гвенет — та самая подруга бугра, шастающая между кухней и кальяном. Ей память тоже подкорректируем — только любопытство удовлетворим…

Лезть в какую-либо кровавую историю — а какую еще могут предложить людям, которые уже завтра будут в другом штате? — разумеется, даже не собирался. Не после резни в кафе.

«Хотя…» — Появилась та самая странная эмоция, рожденная, пока шел от расстрелянного здания.

О том, что некоторые люди, выбирая талант, выбирают вместе с ним и судьбу — зачастую охотно и с радостью переступая через трупы.

Так-то в районе, где жил и учился, было нормально так с преступниками — отсидевшими и теми, кто скрывался от розыска. Шкерились по подвалам, чем-то зарабатывали — иногда, отсидев, становились уважаемыми людьми, как мой прежний работодатель. Я к тому, что никогда не возникало желания выпустить пулю в лоб соседу снизу просто за то, что он может махать ножом, когда сильно выпьет. За меня смертельную ампулу буйному, если он кого-то в очередной раз порежет, выпишет правительство США.

Да и у соседа всегда есть шанс не совершать преступление. За что его отстреливать-то?.. Вот перестанет пить, переедет в нормальное место, найдет работу — и с чего бы ему лежать мертвым?

Проблема в том, что талант менял человека — делал из собаки волка, если можно так сказать. Талант срывал ограничитель в голове, заставлял думать талантом, действовать через него, становиться с ним одним целым — и, если выбранная человеком способность основывалась на боли и использовании других людей, получался кровавый маньяк.

И уж в этом случае как-то неправильно рассуждать, что вот у этого человека наверняка престарелая мать, которая станет горевать над сыном. Упусти такую мерзость — и сотни других матерей будут рыдать над своими детьми…

У хозяйки кафе — муж, сын… Скажи им, что мог не допустить — что верил, будто за красотой и юностью не может скрываться ведьма. С другой стороны, с чего бы мне доверять Амелии — ее предупреждениям и просьбам…

Моя спутница, в общем-то, тоже на скользком пути. Но пока охотится для пропитания, а не в удовольствие — пусть…

Но что делать с теми, кто упивается чужой беззащитностью? Пройти мимо, не моя проблема?.. Я честно плачу налоги (нет) и хочу, чтобы правительство США (какое из трех?) решило проблему с преступностью (им некогда, они воюют друг с другом)?

Есть ли вообще обязательство у одиннадцатого уровня возвышенного наводить справедливость там, где он может? И не стану ли я такой же тварью, движимой талантом, если начну резать тех, кого посчитаю недостойными дышать?..

Наверное, я в последнее время слишком спокойно жил, раз появилось время на эти рассуждения. Надо бы их скинуть на кого-нибудь, пусть мучается…

Глянул на бугра — этому точно плевать на все сложности жизни. Есть свои, есть чужие. Если чужие режут чужих — нашим легче, больше жизненного пространства.