Газлайтер. Том 26 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 29

Михаил Семенович метался по кабинету, словно зверь в клетке. Всё внутри клокотало. Кулаки сжимались сами собой. Он остановился у окна, резко выдохнул:

— Блин… Ты уже в курсе?

Дмитрий, младший брат, лучший аналитик рода, спокойно опустился в кресло и скрестил пальцы:

— О решении отца присягнуть Вещим-Филиновым? Да. В курсе.

— Дед с ума сошёл! — Михаил вскинул руки. — Ты вообще понимаешь, что он творит? Какой, к чёрту, клан Вещих-Филиновых? Они же мелочь пузатая!

— Только по количеству родов, — спокойно заметил Дмитрий.

— А что, по-твоему, может быть важнее⁈ — Михаил развернулся, глядя на брата с яростью. — Роды и одарённые — вот что делает клан сильным. Это мы можем включить их в наш состав, а не сами впихиваться к ним! У нас семнадцать родов, Дима. Семнадцать! А у них сколько? Три? Пять? Мы их поглотили бы и не подавились. А теперь — выглядим как младшая ветка. Черти что!

Дмитрий посмотрел в окно.

— Чем отец это объяснил?

— Он сказал: «Данила — конунг. С ним не пропадём», — зло передразнил Михаил. — С ним не пропадём! Это говорит человек, который полжизни вёл клан к независимости! Мы, Опчикарские, один из старейших и сильнейших ледовиков в Царстве — и теперь кому-то прислуживаем, чтобы не «пропасть»?

— Отец — Грандмастер, — тихо напомнил Дмитрий. — И глава рода. Он всегда был дальновидным. Прежде чем осуждать, стоит понять, что именно он увидел.

— Понял он, видите ли… — Михаил фыркнул. — А ты, кстати, сам-то в курсе, кто такой этот Вещий-Филинов? Конунг дикарей с Боевогo материка! Сам себя провозгласил. Какой он, к лешему, клан-лидер? Всего лишь племенной вождь!

Дмитрий не ответил сразу. Только спустя секунду, всё так же спокойно:

— Не всё так просто, брат. У Филинова Междуречье практически полностью под контролем. Плюс он уже начал формировать новое территориальное образование — нечто вроде альвийского государства. И на Боевом материке активно продвигается вперёд. А это, как ты сам знаешь, стратегический регион по добыче аномального мяса.

— Знаю, — рыкнул Михаил. — Знаю и то, сколько туда нужно вбухать, чтобы был хоть какой-то выхлоп. Междуречье лежит в руинах после гулей. А Боевой материк — страна дикарей. Там, чтобы обучить одного, надо двадцать человек сдерживать и десять раз объяснять. Полцарства потратят, и то не факт, что что-то выйдет.

— Значит, ты думаешь…

— Думаю, этот Данила просто прикрывает свои финансовые дыры. Поймал нашего старика в момент, когда тот мёрз в снегах в одиночку, и воспользовался ситуацией. Теперь он собирается тянуть наши ресурсы, чтобы затыкать провалы в собственных убыточных проектах — и, конечно, за наш счёт.

Он резко ударил кулаком по столу. Дерево глухо прогудело.

Дмитрий слегка качнул головой.

— Брат, я тоже не в восторге от этого решения. Но я уверен: за ним стоит нечто большее. Это не только экономика. Здесь и военный расчёт, и дипломатия. Возможно, и информация, о которой мы просто не знаем. Не забывай — отец уже третий месяц участвует в операции в Антарктиде. И не где-нибудь, а под эгидой Охранки.

Михаил сжал челюсти. Да, формально это был аргумент. Но в его глазах — слабый, недостаточный. И он таким и останется, пока не появится настоящая, весомая причина, способная оправдать всё это безумие.

Штурм начинается.

Как и было решено на совете Семибоярщины, я выстраиваюсь со своими у западной стены. Самый сложный участок за нами.

С юга и севера гремят первые залпы — это Семибоярщина с Паскевичем начала обстрел. Мои артиллерийские расчёты подключаются к атаке, бьют по западной стене. Снаряды летят точно по цели. Магические щиты вспыхивают, пульсируют, окрашиваются от перегрузки. Один за другим ловят удары. Но всё имеет предел — даже самые мощные артефакты не вечны. Щиты трещат, искрят, сбоят, ломаются.

Над обителью парит Золотой Дракон. Крылья сияют, как полированные зеркала. Он плавно обрушивает на защиту пламенные потоки. Как только куполы обрушатся, пойдёт пехота.

Моя пехота — это отборные роты тавров. Впереди — Дибурд, воевода младшей дружины. Сегодня он замещает Булграмма: Великогорыч остался наблюдать за Тавиринией. Впрочем, он уже всё больше выступает как мой наместник, а не просто воевода.

С правого фланга подтягиваются соединения Семибоярщины. Я бросаю мысленный приказ Дибурду: строиться. Он только кивает — и всё уже движется. Колонны расползаются, как по нотам. Выучка у тавров — железная.

Позади выстроились «Бураны» — ровный строй боевых машин, готовых к выброске. Группа «Тибет» уже заняла позиции, я проверяю по каналу, все ли на борту.

Сам я двигаюсь следом, рядом со мной — Змейка, Настя и Ледзор. Мы пойдём во второй волне, сразу за основной пехотой. Наша цель — Настоятель Южной Обители. Желательно взять его живым, потому что мне нужен он целиком — со всеми мыслями, всеми воспоминаниями, до последней крупицы.

В спину дышит море, ближе к берегу встал на якоре «Неудержимый». Я надеюсь, что он не понадобится. Не хочется оставаться в долгу ни перед Царём, ни перед флотом.

Ледзор хохочет — басисто, раскатисто, почти театрально, но с настоящим весельем:

— Хо-хо-хо! Семибоярщина, значит, не передумала? Даже с линкором на якоре не отказались от своей ловушки, граф?

— Ага, не передумали, — киваю, глядя на выстроенные вдоль берега «Бураны». — Я вчера через Ломтика наблюдал, как они в штабе переругались чуть не до драки. Спорили до хрипоты. Стоит ли рисковать. Мнения разделились: Годунов требовал рассказать мне «всё», другие настаивали — ловушка должна сработать.

И ведь непонятно почему бояре так уперлись. Одно дело — устроить ловушку, когда мы идём без прикрытия. Совсем другое — когда «Неудержимый» встал на якорь у самого берега. Это не просто посудина — это символ, ветеран русского флота, живая легенда.

Но испугались бояре не самой ловушки, а брать на себя ответственность. Никого не предупредили, всё сделали тихо, понадеялись, что пронесёт. А если не пронесёт — как водится, разведут руками, заговорят о «непредвиденных обстоятельствах» и сделают невинные лица. Будто сами только что узнали.

— Жалко только, — бросаю, — я так и не понял, что именно за фокус они подготовили. Где мина под нашими ногами — непонятно. Но да ладно. На месте сориентируемся.

Только произношу это — и сразу чувствую: из глубин моря идёт мощный энерговыброс.

Я резко оборачиваюсь к берегу, прислушиваюсь, просматриваю эфир. Настя смотрит на меня с тревогой:

— Что такое, Даня?

— Големы… — коротко отвечаю. — Поднимаются со дна.

Они уже на полпути к поверхности, и только теперь я их уловил — раньше не чувствовал. Видимо, затаились слишком глубоко, вне радиуса восприятия.

— Дибурд, разворачиваемся, — бросаю резко.

Воевода тавров хмурится, не сразу понимая:

— Что? Куда, конунг?

— К морю! — уже жёстко. — Все силы на побережье! Немедленно! — тут же по мыслеречи бросаю далекому Мерзлотнику. — Дай сигнал «Тибету» и всем «Буранам» — полный разворот к берегу!

Машины разворачиваются. Тавры за ними мгновенно перестраиваются.

Големы вырываются из моря спустя несколько минут. Вода кипит за их спинами.

Но мы уже развернуты. Каменюги, конечно, шустрые, но благо у меня скан-поводок с приличным радиусом. Другие сканеры рангом ниже только сейчас бы начали соображать, что что-то не так.

«Бураны» двигаются вперёд, их орудия уже направлены в сторону врага. Когда первые големы выбираются на берег, их встречает шквал огня.

Настя удивленно бросает:

— Паскевич хотел, чтобы мы стояли к ним спиной?

Я усмехаюсь, не оборачиваясь:

— Ага. Только я держал сканер на готове. А подняться со дна — дело не быстрое. Так что извините, господа бояре. Фокус не удался.

— Мазака, смотррри, фака! — зовёт Змйка и указывает двумя руками на море.

Поворачиваюсь — и хмыкаю:

— Ну Семибоярщина и дебилы. Их же за это Царь кастрирует.