Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 28

— Я сообщила в академию, что тебя не будет несколько дней. Мог бы и спасибо сказать. А теперь выбирай: либо месяц валяешься тут, как полудохлый, либо ползёшь на коленях к клану Камо, вымаливая их милость. Эх… — Она покачала головой, явно не в восторге от его перспектив.

С лёгким вздохом Широя прошла к столу — тому самому, за которым её когда-то принимали Рейдзо с женой, угощая чаем и пустыми обещаниями. Теперь здесь хозяйничал Мирак. Не раздумывая долго, он присвоил себе просторную комнату главы, а свою мать, Акано, без церемоний выселил в тесную каморку. Широя опустилась на стул, прищурившись на нового лидера клана. В его глазах горел странный блеск, и это её настораживало.

— Стоило ли так злить Рейдзо? — спросила она, постукивая пальцами по столешнице.

Мирак молчал, но затем его губы дрогнули в усмешке, больше похожей на оскал. Голос, хриплый от боли, наконец прорвался сквозь тишину:

— Стоило ли? — Он чуть повернул голову, и в его взгляде мелькнула тень чего-то древнего, хищного. — «Культ Дракона диктовал законы смертным, правил наравне с королями. А я… я жаждал власти сильнее, чем они все».

В нем текла драконья жажда. Бессмертные дети Акатоша испытывали врожденное желание доминировать над другими, которое практически невозможно преодолеть. Это чувство было сродни жажды воды в пустыне.

Однако сейчас эта жажда начала утихать.

Драконья суть истончилась, оставив лишь холодный, стальной менталитет — остатки того, кем он был или хотел стать.

— Надо было действовать быстро, — продолжил он, глядя куда-то мимо Широи. — Рейдзо сдал бы наши территории, не моргнув глазом. Политика — вещь практичная, а не сентиментальная. — Он сделал паузу, а затем, не меняя тона, добавил: — Но хватит разговоров. Приведи мне любого преступника из Якудзы. Прямо сейчас. Желательно побыстрее.

Широя замерла, её брови взлетели вверх. Она явно не ожидала такого поворота. Несколько секунд она сверлила его взглядом, пытаясь понять, шутит он или нет. Но в его тоне не было ни капли иронии — лишь холодная серьёзность.

С лёгким раздражением, почти фыркнув, она развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью чуть сильнее, чем требовалось. Её шаги эхом отозвались в коридоре, оставляя Мирака в одиночестве с его мыслями и болью.

Вернулась спустя часы, её шаги гулко отдавались в коридоре. За спиной она тащила связанного парнишку с повязкой на глазах — тощего, с растрёпанными волосами, который спотыкался на каждом шагу. Она толкнула его вперёд, и тот рухнул на колени перед кроватью Мирака. Широя вытерла пот со лба и бросила сухо:

— Торговец наркотиками подойдёт?

Мирак, всё ещё бледный, с усилием свесил ноги с края кровати. Боль прострелила его лицо, но он лишь скривился, окинув взглядом пленника. Затем поднял глаза на Широю, и в его голосе мелькнуло удивление:

— Ты их ловко ловишь.

Широя хмыкнула, но промолчала. Мирак кивнул на дверь, его тон стал резче:

— Отойди в сторону.

Она нахмурилась, явно не понимая, к чему он клонит, но всё же отступила к входу, бросив на него недоверчивый взгляд. Мирак выпрямился, насколько позволяли раны, и глубоко вдохнул. Воздух в комнате словно сгустился, а затем он выкрикнул:

— Ган Ла Хас!

Из его рта вырвалась фиолетовая волна — густая, пульсирующая, с едва слышным гудением. Она обрушилась на пленника, поглотив его с головой. В тот же миг тело парня затряслось, как в лихорадке: кожа съёжилась, мышцы истончились, будто высыхали на глазах, превращая его в живую мумию. Он дёрнулся ещё раз — жалобно, судорожно — и рухнул на пол, безжизненный и сморщенный, словно выжатый лимон. Широя ахнула, а рука невольно дёрнулась к стене за опорой.

Мирак же преобразился. Щёки, ещё недавно впалые, порозовели, взгляд прояснился, и даже осанка стала уверенней. Через полминуты он уже стоял на ногах, хотя боль всё ещё кривила его губы. Одним движением он начал срывать бинты, обнажая кожу, которая теперь выглядела не такой измождённой.

— Что… что это было? — выдавила Широя.

Мирак бросил скомканные бинты на пол и пожал плечами, словно ничего особенного не произошло.

— Высасывание жизненной энергии. Пополнил чуть-чуть проклятой энергии и побольше сил. Жаль, кости от такого не становятся сильнее. — Он потёр шею, будто проверяя, всё ли на месте, и добавил: — Хоть горло не болит.

Широя открыла рот, но слова застряли. Она смотрела на него, как на призрака, который только что восстал из мёртвых.

— Это что, как обратная проклятая техника? Но… только голосом? — наконец выговорила она.

— Пожалуй, — Мирак пожал плечами снова, словно обсуждал погоду. — Не так эффективно, конечно. Поглощение слабое, но если крикнуть на толпу — даже горло можно подлатать быстрее, чем препаратами.

Широя моргнула, медленно осознавая, почему он велел ей отойти. Она прислонилась к стене, сердце всё ещё колотилось, а в голове крутилась мысль: этот парень с каждым мгновением становился всё более непредсказуемым. Но Мирак уже сел за стол, жестом указав ей на дверь.

— Зови Томоэ, — бросил он, и Широя, всё ещё ошеломлённая, кивнула и вышла.

Через несколько минут порог пересекла сестра — худенькая, с огромными глазами, полными тревоги. Она прошмыгнула в комнату, словно мышка, боящаяся спугнуть кота, и тихо опустилась на стул напротив Мирака. Тот откинулся назад, скрестив руки, и заговорил, не глядя на неё:

— Мы все знаем, чем был полезен Рейдзо. Великие кланы обдирали нас по кусочкам, а не одним махом. Теперь всё иначе. Они могут раздавить нас в любой момент. — Он сделал паузу, и в комнате повисла тяжёлая тишина. — Я мог бы побежать к Сатору Годзё, выпрашивать его помощь…

Обе девушки синхронно выдохнули. Сатору Годзё — единственный шаман Особого ранга, учившийся с Мираком, человек, способный перевернуть целую страну одним щелчком пальцев. Тот, кто ради шутки мог бы сдержать напор великих кланов. Надежда мелькнула в глазах Широи и Томоэ — и тут же разбилась вдребезги.

— Но я не стану, — отрезал Мирак, и его голос был как удар молота.

— Что⁈ Почему? — Широя подалась вперёд, её лицо исказилось от растерянности.

— Влезать в долги к этому несносному выскочке? — Он фыркнул, будто сама идея была ниже его достоинства. Затем повернулся к Томоэ, до сих пор молчавшей, и смягчил тон: — А ты что думаешь? Ты ведь разбираешься в этом бардаке лучше меня. Твоё мнение мне важно.

Томоэ вздрогнула, её взгляд метнулся к нему. Почти шёпотом начала:

— Ну… если брат не хочет договариваться с Великими кланами, я его понимаю. Но тогда… — Она сглотнула, набираясь смелости. — Придётся искать поддержку у Якудзы.

— Нет! — Широя вскинула голову, её голос зазвенел от ярости. — Их надо уничтожить! Ради этого я и договаривалась с вашим отцом, в конце концов!

Томоэ выдохнула:

— И как ты это сделаешь? Якудза — не шайка с одним боссом, которого зарубил — и всё рухнуло. Это целая сеть кланов, вроде Ямагути-гуми. Иерархия у них — как айсберг: лидеры лишь верхушка, а под ней — толпа подчинённых, что годами ждут своего шанса. Убьёшь одного, и другой тут же полезет наверх. У них кодексы, традиции, а главное — схемы: наркотики, рэкет, проституция. Это держит их на плаву, кто бы ни сидел в кресле, — Она чуть наклонилась вперёд, глаза блестели холодной логикой. — Якудза вросла в общество глубже, чем ты думаешь: от баров на углу до политиков, что берут взятки и закрывают глаза. Отрубить голову? Это всё равно что срезать ветку с дерева, у которого корни повсюду. Через неделю вырастет новая — ещё злее. Убить их всех невозможно. Но есть другой путь.

Она замолчала, задумчиво теребя край рукава. Широя сжала кулаки, но промолчала, ожидая продолжения.

— Ямагути-гуми — не единственные на нашей территории, — тихо добавила Томоэ.

— Но именно их я хочу видеть мёртвыми больше всего, — процедила Широя сквозь зубы, её голос дрожал от сдерживаемой злобы.