Легенды морей (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 3

— Но мы не предатели и не дезертиры, — возразил дон Ардио, — а выполняем задание лорда.

— Многое изменилось. Война выдыхается, скоро будет подписан договор о мире, а мы остаёмся в подвешенном состоянии. Можно, конечно, пустить слух, что мы все погибли, но совесть моя не позволяет играть против Сиверии.

— То есть ты хочешь выйти на лорда и помахать ему рукой, дескать, вот мы, объявились. Тебя лишили дворянства, бросили в первые ряды, как какого-то вшивого пехотинца, а ты продолжаешь служить Империи?

— Я солдат Империи, — я вложил иной подтекст в произнесённое, — и всегда был им, Леон. Если лорд Келсей захочет, чтобы мы вернулись в Сиверию — мы это сделаем.

— А как же Тира? — прищурился друг.

— Тира — девушка умная, придумаем что-нибудь… Понимаешь, в войне с Дарсией погибло очень много моих друзей, я это помню и хочу уничтожить врага изнутри любыми путями, раз представился такой случай. Ну, или заставить его пойти на вечный мир.

— Наивно…

— Да знаю я! Только сила заставит врага сидеть ровно на жопе, иначе мои дети пойдут воевать против Сиверии! И внуки! Понимаешь, какой выбор я должен сделать?

Дон Ардио внимательно посмотрел на кончик пера, протяжно вздохнул и снова положил его возле тетради.

— В любом случае я буду с тобой до того момента, когда сам захочу уйти на покой, — сказал он. — А это произойдёт нескоро. Тем более, где-то плавает моё золотишко на покупку земли, на которой будет стоять мой дом. Я верю в твою удачу, Игнат.

Я не стал ворчать насчёт слепой веры моего друга в мифическую удачу. Мне она тоже пригодится в предстоящем походе.

— Ты что там всё время пишешь? — поинтересовался у Леона.

— Делаю пометки по каждому штурмовику, — пояснил он. — Какие у него сильные и слабые стороны, на что способен в бою, может ли принимать самостоятельное решение, готов ли взять на себя ответственность. Мой отец тоже любил подобные отчёты, когда нанимал на службу разных людей. На основе этого анализировал, насколько успешен будет тот или иной слуга. Вот, вспомнил его увлечение, решил сам заняться, — чуть смущаясь, проговорил он, что не было похоже на вечно ворчливого дона Ардио.

— Здорово, — я был впечатлён. — Нет, в самом деле, даже я не додумался до такого.

— Твоё дело гораздо важнее всех этих писулек, — отмахнулся Леон. — А ты когда хочешь в Акапис заглянуть?

— Как только волна уляжется, сразу и пойду.

— В карете быстрее выйдет, пока будешь погоду ждать. Всего-то три дня.

— На гравитонах наверстаю, — я отмахнулся и встал. — Ладно, пиши свои труды. Я съезжу на левый берег, посмотрю, как наёмники службу несут.

— Возьми людей побольше, а то вдруг на низаритов наткнёшься, или на недругов из семейства Вальтоссо, — усмехнулся дон Ардио. — С тех пор как ты женился на Тире, многие ищут повод, чтобы тебя тихонько прирезать.

— Замучаются пыль глотать, — ухмыльнулся я, на что Леон расхохотался и махнул рукой, дескать, иди отсюда, не мешай работать.

Возле парадного крыльца я увидел компанию, которая должна сопровождать меня в поездке. Кроме Рича, Наби-Сина, Гуся с Щербатым, к ним присоединился и виконт Агосто. На моём лице мелькнула досада. Мы до сих пор не могли попасть к герцогу Хуггорту на аудиенцию, чтобы решить вопрос с реабилитацией виконта. Когда он вернулся из Натандема, то сразу же умотал в столицу, оставив за себя секретаря. Понятно, что к нему с таким важным вопросом идти нельзя. Время зря терять. А Ним Агосто мучился от неизвестности, и мне стоило большого труда уговорить его остаться в нашем особняке на правах гостя. Тира сумела найти нужные слова и внушить ему, что никто его нахлебником не считает. Но если он считает себя вправе чем-то отблагодарить семейство Толессо, то мог бы послужить эрлу Игнату в качестве друга-свитского. Баланс между совестью и долгом был найден.

Тью подвёл ко мне Мишку. Это был уже другой жеребец, а не тот, который издох вскоре после нашего побега с Керми. Гнедой красавец с лоснящимися боками сердито фыркал, мотая головой, и стучал копытом по брусчатке. Я похлопал его по шее, схватился за луку седла и взлетел вверх. Остальные последовали моему примеру. Стражники уже распахнули ворота, пропуская нас на улицу.

Кавалькада понеслась к Рокане, распугивая гуляющих по дороге вальяжных и толстых голубей. Отсутствие моста через реку жутко напрягало. Пока парусники продолжают шнырять по реке, его придётся долго ждать. Единственными средствами переправы оставался паром. Лодки были удобны тем, что их хватало для всех, кто не был обременён тяжёлой поклажей. Нашёл перевозчика, заплатил ему пару монет — и наслаждайся жизнью, пока он машет вёслами. А вот с паромом совсем другое дело. Если опоздал — жди не меньше полутора часов, когда он вернётся обратно.

Нам повезло. Знакомый паромщик с сыновьями только-только убирал сходни, поэтому к нему на полном скаку рванули Гусь и Щербатый, размахивая руками.

— Эрл, — согнулся в поклоне бородатый хозяин широкого дощатого парома, когда подъехал я с остальными. — Прошу, проводите лошадей вон туда, к левому борту. Там посвободнее.

Вместе с нами на пароме оказалась карета с гербом Вальтоссо и с десятком сопровождающих, но кто в ней ехал, я не знал. Может, сын Главы, дочери или кузены с кузинами. Родственников у Аласа Вальтоссо хватало. Так и особняк у него самый огромный из всех, что стоят на правом берегу.

Свитские косились на нас, и на всякий случай держали руки на рукоятях шпаг. Не знаю, чем их запугали, что каждое моё появление на людях вызывало такую реакцию. Полагаю, кто-то умело разносил слухи о кровожадном эрле Сироте-Толессо, готовом перерезать глотку любому, кто слово поперёк скажет. И я догадываюсь, чьих рук дело.

Помимо кареты и свитских в нашей компании ехали слуги из разных Родов по каким-то надобностям. Они старались не привлекать к себе внимание, и жались к перилам.

Штормовой ветер, немного утихнувший к полудню, перестал гнать волны в гавань, поэтому паром довольно быстро домчал нас к противоположному берегу. Я залюбовался нашей новенькой гостиницей. Даже отсюда она гляделась пряничным домиком: уже оштукатуренная и выкрашенная в светло-бежевые тона, с большими окнами, в которых отражались посеребренные воды Роканы и бледно-голубое зимнее небо, коричневая черепичная крыша с печными трубами и флюгером в виде изогнувшей спину кошки. А когда мы подъехали поближе, моё сердце и вовсе обрадованно ёкнуло. Хоть строительный мусор ещё присутствовал вокруг здания, но зато прилегающая к гостинице площадь оказалась выложена брусчаткой. На высокое крыльцо то и дело выходили рабочие в заляпанной известью одежде с вёдрами или носилками. Отделочные работы ещё продолжались.

— Командор! — окликнул меня Рич и вытянул руку в направлении конюшего двора, и картина мне не понравилась.

На неогороженном ещё участке столпилось до полусотни человек. С одной стороны небольшой вооружённый отряд возглавлял беловолосый крепкий мужчина, превосходивший всех чуть ли не на голову, в потрёпанном, видавшем многое камзоле. Похожий на скалу посреди поля, он сложил руки на груди и спокойно глядел на разномастную компанию, вооружённую пистолетами и палашами.

— Говорю вам, убирайтесь к чертям собачьим, — громко гудел он. — Это не ваша территория, а эрла Сироты-Толессо! Какого дьявола вы мне суёте грёбанную бумажку? Подтереться ею — да и только!

— Погнали, — я понукнул Мишку, тот всхрапнул и зацокал по брусчатке.

Выехавшая из-за угла вооружённая до зубов кавалькада немного сбила накал. Непонятные налётчики тут же ощетинились клинками и грамотно выстроили две линии обороны. Я не стал подъезжать ближе, и мрачным взглядом окинул всё это безобразие.

— Кто такие? — спросил я и услышал за спиной щелчки взводимых курков пистолетов. Парни стали подражать мне, и чуть ли не у каждого теперь был огнестрел. У каждого — но не у всех. Наби-Син со своим тальваром был куда страшнее выстрела, не говоря уже и о Риче. Те ещё головорезы. — Почему на земле, принадлежащей роду Толессо, находятся посторонние?