Я не прощаюсь - Ган Хан - Страница 8

– Какой-то странный он – снег, – сказала Инсон и, не дожидаясь ответа, добавила: – Откуда он вообще берётся?

Словно она с самого начала адресовала это не мне, а кому-то другому – где-то за окном – Инсон заговорила шёпотом:

Когда я очнулась в грузовике,

Я почувствовала вопиющую боль, пронизывающую мои пальцы.

До этого такую боль мне не приходилось даже представлять.

И даже теперь, испытав её, мне сложно её описать.

Я не могла понять, сколько прошло времени,

Кто и куда меня вёз.

Единственное, что мне было понятно – это то, что мы проезжали Халласан[16], потому что по дороге нас постоянно окружали деревья[17].

Посреди коробок, толстых резиновых верёвок, грязных одеял и тележки с заржавевшими колёсами корчилась я, похожая на умирающего таракана.

Боль была такая дикая, что мне казалось, я потеряю сознание, и в тот момент я почему-то вспомнила о твоей книге.

И я подумала о людях из книги… Или даже, скорее, о людях, которые действительно там были и это пережили.

Нет, не только там, я подумала обо всех людях, коих настигла похожая участь.

Люди, в которых стреляли,

Избивали дубинами, резали ножами,

Люди, которые умирали.

Какая у них была боль?

Сравнится ли моя боль с той?

Той болью, которую испытывали те, кому отрывали части тела до смерти.

Тогда я осознала, что всё это время Инсон думала обо мне. Точнее, о нашей задумке. Даже не так – о тех чёрных брёвнах из моего сна четырёхлетней давности. О той книге, которую я написала, вдохновляясь тем сном.

А дальше я поняла кое-что ещё более страшное, и у меня в миг перехватило дыхание. Ещё прошлым летом Инсон сказала, что она нашла деревья, что она высушила более сотни брёвен, что с осени она их вырезала, пытаясь придать им форму сгорбившихся людей.

Неужели она потеряла фаланги из-за этого?

Я не могла убежать от этих мыслей и всё-таки спросила:

«Слушай, помнишь, я сказала тебе забыть о той нашей затее? Ты случайно не этим занималась, когда пальцы порезала?»

Мне хотелось сказать ей: «Я же чётко сказала, что не нужно продолжать, зачем ты занималась этим одна?» – но я не могла. Мне не нужно было предлагать ей заняться этим. Мне не стоило рассказывать ей о сне, который я сама не могла понять. Я не должна была её в это втягивать.

– Кёнха, это неважно.

Инсон, понимая, что я буду извиняться, сожалеть и винить себя, словно пытаясь меня остановить, сразу же после своего терпкого ответа поспешно добавила – и уже не шёпотом, словно она у моего уха, а ясно и в полный голос, спонтанно превозмогая всю боль:

– Я позвала тебя сегодня сюда не из-за этого. Я хотела кое о чём тебя попросить.

Её сверкающие, исполненные жизни глаза приковали меня к месту – я ждала её просьбы.

Сначала я подумала, что это были птицы – куча обляпанных белыми перьями птиц, двигающихся в мою сторону с горизонта.

Но я ошибалась – это шквал ветра взъерошил облака над далёким морем, и падающие снежинки заблестели солнечным светом, сочившимся сквозь образовавшиеся в них щёлочки. Отражавшиеся от воды лучи освещали их с противоположной стороны, создавая иллюзию пролетающих над морем птиц в форме длинного лучезарного пояса.

Я впервые сталкиваюсь с такой вьюгой. Лет десять назад Сеул накрыло снегом по колено, но даже тогда воздух не был так плотно переполнен снежинками. Город находится в глуби континента, поэтому сильный ветер там тоже в диковинку. Когда береговую линию, по которой ехал автобус, накрыла вьюга, я, пристёгнутая ремнём безопасности, сидела в самой передней части и наблюдала за пальмами, съёживавшимися от сильного ветра. Видимо, взмокшая дорога по температуре почти уже достигла точки замерзания, поэтому весь падающий снег на земле не задерживался – сюрреалистично. По каким-то неведомым мне законам атмосферы ветер иногда прерывался – тогда крупные снежинки сильно замедляли темп, и, вероятно, не будь я в автобусе, смогла бы разглядеть эти шестиугольные кристаллы даже невооружённым взглядом. Однако, когда ветер возвращался, снег снова поднимало в воздух, словно кто-то включал невидимый аппарат для приготовления попкорна. Казалось, снег падает не с неба, а поднимается с земли. Зрелище создавало такое впечатление, будто снег падает не с неба, а возвышается с земли.

Я начинаю немного беспокоиться. Может, мне не стоило садиться на этот автобус?

Самолёт, два часа назад приземлившийся в Чеджудо, очень сильно трясло. Похоже, это был феномен «сдвига ветра»[18]. Пока самолёт скользил по взлётно-посадочной полосе, я направилась к выходу и услышала, как одна молодая женщина с соседнего сидения, смотря в телефон, пробормотала: «Ох, посмотри, говорят, все последующие рейсы временно отложили». На что её спутник, молодой мужчина, ответил: «Получается, нам сильно повезло». Девушка рассмеялась: «Сильно повезло? С такой-то погодой?»

Как только я вышла из аэропорта, на меня налетела такая сильная вьюга, что трудно было полностью открыть глаза. После того как все четыре таксиста отказались везти меня, я перешла дорогу обратно к передней части аэропорта и подошла к человеку в светоотражающем жилете, загружавшему чемоданы в пассажирский автобус, чтобы спросить, почему таксисты отказываются меня везти. Услышав, куда мне нужно добраться, пожилой мужчина посоветовал мне поехать на автобусе. Он сказал, что в такое время, когда на острове одновременно объявили и о сильном снегопаде, и о сильном ветре, ни одно такси не станет везти её в деревушку посреди гор – там был дом Инсон. А все автобусы, по его словам, надевали на колёса цепи в такую погоду и прекращали движение только если снег шёл всю ночь. Кроме того, он сказал, что завтра в ту деревню из-за того, что дороги завалит снегом, скорее всего, трудно будет попасть.

– Тогда на каком автобусе я смогу добраться дотуда? – спросила я, на что он просто покачал головой.

– Вам нужно сначала доехать до автовокзала, – сказал он, нахмурившись от непрестанно валящего на его нос снега. – Оттуда вы уже до любой точки острова сможете доехать».

Так я и поступила: села на первый попавшийся автобус и направилась к автовокзалу. Стало темнеть, будто время близилось к шести вечера, но на часах было только половина третьего. Инсон живёт в глухой деревне – до неё от остановки идти как минимум минут тридцать. На дороге даже нет уличных фонарей, Инсон обычно по ночам носила с собой лампу, значит, в такую погоду я вряд ли смогу без проблем до неё добраться. Но переждать день в каком-нибудь отеле тоже не вариант, потому что, вполне возможно, дороги в горы завалит снегом.

Когда я приехала на автовокзал, долго ждать не пришлось – я нашла автобус, который ехал до южного побережья и делал остановку в уездном городе[19] П., он ближе всего к деревне Инсон. Есть ещё автобус, который едет напрямую до этой деревни через гору Халласан, но его пришлось бы ждать более часа, поэтому я решила поехать сейчас. Инсон говорила, что, когда ей было нужно на почту или решить вопросы по сельскому хозяйству, она ездила на грузовике в этот уездный город. Как-то раз я прокатилась с ней – по этой дороге, ведущей вниз с горки и усеянной лесом из камелий с обеих сторон. Тогда она рассказала, что есть маленький автобус, который ходит с интервалом в час и соединяет город с деревней, и что в дни с хорошей погодой, когда она налегке, вместо грузовика она ездит на этом автобусе, чтобы прогуляться до моря. «Куда ты идёшь?» – спросила я, на что она молча глазами указала в сторону песчаного берега с прибоем перед морем лазурного оттенка.