Такси до леса Берендея - Донцова Дарья - Страница 8

– Горло болит! – заныла я.

Мама нахмурилась.

– От никчемной литературы толку нет! А вот арфа, на которой ты учишься играть, – твоя профессия, кусок хлеба. И горло тебе на занятиях не нужно, ты не певица. Вставай! Я забочусь о твоем будущем и здоровье! И чтобы я больше книг Конан Дойла в детской не видела! Читай классику! Начни с «Илиады» и «Одиссеи» Гомера – вот это великие произведения! И поторопись! Неприлично опаздывать на урок!

Мама ушла. Я молча побрела к шкафу. Гомер? Десятилетняя я, тогда еще Фрося, честно попыталась увлечься произведениями великого древнегреческого слепого певца. Вы их читали? «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос…» Елки-палки! Кто она такая? Что такое «персты»? Где они находятся у этой Эос? И зачем мне арфа? Я ее ненавижу! Теперь-то я знаю, что Эос – богиня зари в древнегреческой мифологии. Она появлялась ранним утром, выходя из океана, и на колеснице, запряженной прекрасными конями, возносилась на небо. Гомер очень красиво и точно описал восход. Первые лучи солнца часто имеют красный цвет, они тонкие и, поднимаясь над горизонтом, похожи на гигантские персты, то есть пальцы.

Помогли ли мне эти знания в жизни? Нет. Использую я их в своей работе? Нет. Правда, пару раз процитировала Гомера в гостях у одной дамы, которая преподавала литературу, чем привела старушку в восторг. Является ли игра на арфе делом моей жизни? Нет. Некоторое время я щипала в оркестре несчастный музыкальный инструмент за струны, а потом жизнь моя изменилась кардинальным образом. Спустя время я вышла замуж за Макса, владельца детективного агентства, стала работать вместе с ним. И теперь очень благодарна Артуру Конан Дойлу, Рексу Стауту, Агате Кристи, Дику Френсису, Эрлу Стэнли Гарднеру, Жоржу Сименону, Найо Маршу, а также моим современницам Александре Марининой, Татьяне Поляковой и Татьяне Устиновой. Благодаря чтению их произведений я сумела стать сыщиком. Мама заботилась о моем здоровье и будущей карьере, но она не могла знать, что ждет меня впереди.

Однако мама имела полное право заставлять меня что-то делать. Она меня родила, вырастила. А по какой причине фитнес-браслет желает руководить мной?

– Эй! – сердито воскликнула я, когда он снова заговорил. – Замолчи!

– Не могу выполнить приказ, – объявил «наручник», – подчиняюсь только хозяину. Назовите свое имя, тогда пойму, что вы – это он!

– Евлампия, – быстро отозвалась я.

– Нет, – живо возразило устройство.

Честное слово, не помню, как представилась болтливой штуке. Вероятно, использовала сокращенный вариант.

– Лампа!

– Ошибка! – взвизгнул гаджет.

Я сделала вдох, потом выдох, схватила телефон, потыкала пальцем в экран.

– Добрый день, Евлампия, Вероника вас внимательно слушает, – прочирикал на этот раз тоненький, почти детский голосок.

– Какое имя владельца у моего браслета? – рявкнула я и тут же поняла, что более идиотский вопрос задать трудно.

– Информация строго конфиденциальна, известна только владельцу прибора, – бойко ответила очередная Вероника. – В инструкции, которую вы вчера изучили, об этом написано большими буквами. У нас данных сведений нет, никто из сотрудников не имеет права вмешиваться в ваши личные отношения с гаджетом. Постарайтесь с ним подружиться.

– Спасибо, – пробормотала я, – именно это сейчас и пытаюсь сделать.

– Варвара не рассказала нам кое-что интересное о себе! – громко произнес Даниил, глядя в экран одного из компьютеров. – Тетка насвистела.

Костин прищурил один глаз.

– Не понял. Кто свистел?

– Носова, – уточнил наш временный сотрудник.

– Будь добр, объясни нормально, в чем дело, – попросил Володя. – Лампа, ты поняла, что имеет в виду Северьянов?

– Нет, – коротко ответила я.

– Наврала тетя, наплела кружева, – пояснил Даниил.

Костин тихо вздохнул. Я поняла, что Володя сейчас думает, каким образом объяснить парню, что он находится на работе, поэтому надо докладывать так, чтобы все поняли, о чем речь.

– Рассказывай, – велел наш начальник.

– Варвара – она не она. Почему девушка согласилась? Ну, это понятно так же, как ежу – где грибы собирать.

Мой друг и начальник схватил трубку внутреннего телефона.

– Света, будь добра, завари чаю, да покрепче.

Потом Костин глянул на меня.

– Тоже не откажусь от чая, – быстро отреагировала я, а Горти, которая – вот уж странно! – до сих пор не произнесла ни звука, молча кивнула и углубилась в чтение сообщения на своем телефоне.

– Кофейку охота, – заявил Северьянов, – капучинку с корицей… Продолжаю. Родители у нее богатые…

– У кого? – невежливо перебила я, так и не поняв, что к чему.

– У Варвары, которая не Варвара, а Клава, которая типа Варвара… ну… у нее сахар только по праздникам, – доложил временный заместитель Чернова. – Клавдия – ваще чернуха, она Варю убила!

Володя хлопнул ладонью по столу.

– Северьянов!

Парень улыбнулся.

– Здесь я. Сижу, как сыч в берлоге.

– Ты умеешь нормально разговаривать, способен на русском языке общаться?

– Конечно, – хихикнул Даниил. – А на каком я до сих пор шпрехал?

– Не знаю, – буркнул Володя, – но мы тебя не поняли.

– Не поняли, – эхом отозвалась я. – Гортензия, ты сообразила, о чем Даниил нам сообщить пытается?

Подруга спокойно ответила:

– Он собирал в интернете сведения о Варваре Михайловне Носовой. Нашел интересную информацию, что на самом деле клиентку зовут Клава. Даниил, я права?

Парень кивнул.

– Клавдия совершила некий плохой поступок, – продолжила Горти. – Объясни нам, какой, но тремя словами. Если в два уложишься, еще лучше.

– Убила Варвару, но не до конца, та потом сама умерла, – выпалил Северьянов.

– Молодец, – похвалила его моя подруга. – Теперь спокойно, без спешки, подробно расскажи, что тебе удалось узнать.

Даниил кивнул и начал. Если убрать странные слова и обороты, которые использовал парень, то суть его рассказа такова.

Жила-была семья Свиридовых. Мама – Амина Дамировна, бухгалтер с безупречной репутацией, папа – Михаил Сергеевич, директор школы, депутат горсовета. И дочка Клава. Ее назвали в честь бабушки по отцовской линии. А та была аж главным прокурором целой области, в советское время ну очень влиятельным человеком, скончалась она незадолго до рождения внучки. Жили они, не тужили, в городе Аликовск, далеко от Москвы, за Уральскими горами. В доме был полный достаток, взрослые хорошо зарабатывали. И никто об этой семье плохого слова сказать не мог. Другие бы могли загордиться, ведь и деньги у них, и должности. Да Свиридовы были не такие, все тихие, вежливые.

Хозяйством у них занималась домработница Алевтина Борисовна Григорьева – вот ей мало досталось счастья в жизни. Отца своего женщина не знала, мать пыталась устроить личную судьбу, воспитывала ребенка бабка, а та любила приложиться к бутылке. То, что маленькая Аля в четыре года не умеет говорить, пенсионерку не волновало. Подумаешь, потом научится. Старуха умерла, когда внучке исполнилось шесть. Мать решила пристроить дитя в садик, а там врач особо разбираться не стал, поставил диагноз «олигофрения». «Добрая» мамочка живо отправила Алевтину в детдом, где жили дети с той же проблемой. И тут малышке впервые повезло. В интернате работали умные врачи и сострадательные педагоги, они делали все для того, чтобы с воспитанников сняли диагноз и их по достижении восемнадцати лет не отправили в психоневрологический интернат. Доктора быстро поняли, что Алечка не имеет особых проблем, просто ею никто не занимался, ребенок почти Маугли. Малышка ела любую еду только ложкой, про вилку не знала, боялась душа, рыдала, когда ее впервые посадили в ванну. С девочкой много и долго работали, достигли большого успеха. Алевтина адаптировалась к жизни, обрела бытовые навыки, ее перевели в обычную школу. Да, в аттестате за восьмой класс у ученицы не было пятерок, там в основном стояли тройки, но эти тройки были дороже пятерок. А еще школьница на уроках домоводства полюбила готовить и после окончания восьмилетки поступила в кулинарное училище. Аля получила хорошую профессию и даже два раза выходила замуж.