Настроение – Песец (СИ) - Видум Инди - Страница 45

— Владислав тоже был бы нормальным, если бы Алла не устраивала свои жуткие эксперименты… — запротестовал было дядя Володя, и тут до него дошла первая половина моей фразы. — Постой, что ты сказал про еще одного кузена?

Я вопросительно повернулся к Елизавете Николаевне. Она порозовела и ответила вместо меня:

— Я не была уверена. И вообще, это может быть кузина, а не кузен. Ты не целитель, точно сказать не можешь.

— Уверяю вас, это кузен. Я, конечно, целитель еще тот, но мальчика от девочки по ауре отличу.

Дядя Володя тут же начал говорить, что Елизавете Николаевне стоит оставить свою вредную профессию, она апеллировала к новому заклинанию и к тому, что она всегда проводит занятия алхимией полностью защищенной. Они начали настолько увлеченно спорить, что приход грековского подчиненного прошел незамеченным, как и передача флешки и инструктаж. Да что там приход постороннего? Они даже нашего ухода не заметили, что было к лучшему: не пришлось объяснять, почему для того, чтобы уехать в Дальград, мы идем в коптильню.

Остаток дня мы провели в Дальграде, постоянно получая известия об арестах иной раз довольно высокопоставленных чинов, находящихся на императорской службе.

— Эка Евгения Павловна взялась активно за чистку, — усмехнулся Шелагин-старший при очередном известии, которое поступило, когда мы все собрались в общей гостиной.

— Это ненадолго, — уверенно сказала Беспалова. — Ее уже завтра князья притормозят.

— Да, волна идет знатная, — согласился Шелагин-старший. — Но с учетом того, что устроили Живетьевы, как бы и их сторонникам не прилетело.

— Вы тоже получили видео? — оживилась Беспалова.

Надо же, я был уверен, что, получив, она с ним сразу же побежит к соратнику. Ан нет, придержать решила.

— Где Живетьева заставляет Евгению Павловну подписывать документ? — прищурился Шелагин-старший, чтобы скрыть выражение глаз, которые наверняка у него сейчас азартно поблескивали.

— Именно, — энергично кивнула Беспалова. — Похоже, они разослали это видео как минимум всем, кто упоминался в разговоре.

— А может, и вообще всем князьям. Мы этого не знаем. Видите, даже друг от друга скрывали.

Шелагин, показывая неодобрение, покачал головой. Но его собеседница не стушевалась.

— Слишком ценная информация и слишком неоднозначная, — ответила Беспалова. — И я ничуть не стыжусь, что вам не сказала раньше. Наших общих проблем владение этой записью не решает.

Глюк, который сидел, прислонившись к моей ноге, подобрался и издал глухое ворчание, которое самому ему наверняка казалось грозным рычанием. Что-то в словах Беспаловой ему не понравилось настолько, что он не удержался. Я наклонился и погладил его по голове. Как-никак, бдит.

— Но несколько их усугубляет, — тем временем продолжил разговор Шелагин. — В полный рост вылезает проблема незаконности нахождения нынешней императорской семьи у власти.

— Почему? — удивилась Беспалова.

— Реликвия им не подчиняется. Именно так сказала Живетьева. Заметьте, слухи ходили уже при покойном императоре. А когда я потребовал их опровергнуть, Константин Николаевич, воспользовавшись совсем пустым предлогом, с Совета ушел и больше там не появлялся до своей смерти.

— Считается, что принятие императорской реликвии в слишком молодом возрасте опасно, — напомнила Беспалова. — Мы не сможем потребовать доказательства того, что реликвия отвечает нынешнему наследнику, еще лет десять.

— Поневоле задумаешься, не из-за этого ли погиб цесаревич… — тихо проворчал Греков.

— Вы думаете, Евгения Павловна на такое способна? — удивленно повернулась к нему Беспалова. — Да она как рыба снулая была, когда ей Живетьева бумагу подсовывала.

— Быть может, игра? — предположил Шелагин-старший. — Ведь кто-то делал эту запись? И кто-то потом уничтожил врагов Евгении Павловны. Уж простите, в духа-защитника я не верю.

— Честно говоря, я тоже, — призналась Беспалова. — Как-то это всё…

Она неопределенно повела руками не в силах выразить свое мнение словами.

— Как-то это всё слишком? — пришел ей на помощь Шелагин-старший. — Живетьеву кто-то всё-таки убил — это факт.

— Не представляю, каким нужно быть монстром, чтобы с ней справиться — неожиданно прошептала Таисия. — Мне кажется, сил нас всех не хватило бы.

— Может, и хватило бы, но проверять желания нет, — ответил я.

— Точно не хватило бы, — убежденно сказала она. — Человека, который выжил после взрыва бомбы, уничтожившей весь питомник, одной голой силой не возьмешь. Нужны незаурядные умения.

— Чем-то её всё-таки взяли, — влез в наш разговор Греков, придя мне на помощь. — От нее ничего не осталось.

— И это ужасно подозрительно, — сказала Беспалова. — Потому что никто не видел трупа. Где гарантия, что Арина Ивановна не отсиживается где-нибудь в тишине и покое, отслеживая выступающих против ее рода и беря всех на карандаш?

— Нас это беспокоить не должно, — заметил Шелагин-старший.

— Почему это?

— Потому что она нас на карандаш уже взяла. Вы же слышали, что она говорила?

— Может, запись постановочная? — неуверенно предположила Беспалова. — Ну не верю я, что Живетьеву какой-то дух убил. Её сколько раз пытались упокоить вполне себе материальные противники и никому не удалось.

— Может, дело как раз в их материальности?

— Ах, Павел Тимофеевич, не путайте вы меня! — возмутилась Беспалова. — У меня и без того голова идет кругом. Давайте отложим все разговоры на эту тему на завтра. И вообще, разговоры отложим до утра. Время уже позднее. Не знаю, как у вас, а у меня голова уже отказывается работать и вообще распухла от избытка информации, которая никак не хочет укладываться хоть в каком-то порядке. Поэтому мы с Тасей отправляемся спать. Спокойной ночи.

Она величественно кивнула всем на прощанье и ушла вместе с дочерью, хотя, на мой взгляд, Таисия могла бы еще немного посидеть с нами. Возможно, без матери она стала бы чуть разговорчивее. При Калерии Кирилловне Таисия постоянно держала в уме соответствие княжеским стандартам, а без нее становилась куда человечней. Хотя Глюка на прощание она между ушами почесала, что тот воспринял вполне благосклонно, даже хвостом вильнул.

— А ведь и правда, тела-то нет. Предъявить нечего, — сказал Шелагин-младший. — Не потому ли Евгения Павловна и попросила уничтожить труп? Ей от этого прямая выгода: Живетьевы поостерегутся какое-то время устраивать грызню за власть.

— Может, Евгения Павловна с помощью телефона Арины Ивановны переводит себе деньги Живетьевых? — хохотнул Греков. — Пока официально смерть не признана, счета не блокируются, а телефон Живетьевой цел. Он отлетел, когда та осталась без головы.

— Точно? — повернулся Шелагин-младший.

— Точно, Саш. Я внимательно смотрел и отмечал все детали. Движение денежных средств нам, разумеется, недоступно, но я буду очень удивлен, если Евгения Павловна не воспользовалась такой возможностью. Стаминские свою выгоду везде найдут.

— А если начнут ей задавать неудобные вопросы, похлопает глазами, как кукла, — хохотнул Шелагин-старший. — И скажет: «Ну откуда мне знать, куда дух-защитник утащил преступников. Возможно, Арина Ивановна откупалась?» Актриса она первостатейная.

— Я тоже это заметил, — поддакнул я. — Только не подумал тогда, что она меня использует. Да и уничтожить тело Живетьевой казалось правильным, потому что…

Я замолк, не находя слов, чтобы объяснить.

— Потому что это Живетьева, — пришел на помощь Шелагин-старший. — На что она была способна, нам неизвестно.

— А вот Евгения Павловна догадывалась, — дополнил Греков. — Расспросить бы ее.

— Ну знаешь, Леш… Кто тебе позволит допрашивать мать будущего императора? — фыркнул Шелагин-младший.

— А мы тихонько с зельями, и память потом сотрем, — скорчил умильную рожицу Греков, которая сочеталась с его собственным лицом как…

Да никак она не сочеталась. Поэтому никто из нас не удержался от хохота. Хотя нет, вру: Глюк удержался, он только недоуменно поводил ушами, не понимая, что нас так развеселило. Мутность из глаз у него окончательно ушла, и временами он зыркал в стороны так, как будто это был не плохо передвигающийся беззубый щенок, а солидный сторожевой пес с крепкими челюстями.