Настроение – Песец (СИ) - Видум Инди - Страница 21

Часть князей отошли от проходной подальше, а трое самых осторожных вернулись в свои машины и уехали. Воевать за справедливость они не собирались. Тем временем информация о требованиях князей дошла до императора, его Метка полыхнула злобой и стала перемещаться. Но не к центральному, а к служебному входу — встречаться с разозленными князьями правитель был не готов. С ним вместе перемещалась и реликвия, на которую я настроился.

Шелагин и еще несколько князей показательно разминали пальцы, намекая, что будет, если в ближайшее время не прислушаются к их требованиям.

Магию призывать не пришлось. Встревоженный гвардеец появился раньше.

— Господа, разрешено пропустить вас в зал заседаний. Но имейте в виду, что самого императора пока нет: он уехал на консультацию со специалистом. И неизвестно, когда появится.

Пока не уехал, но собирается. Только специалист в лице Живетьевой ему не слишком поможет. Разве что отправиться поскорее на тот свет? Но император туда не торопится, к сожалению.

Князья отправились в зал заседаний, хотя, на мой взгляд, смысла в этом не было никакого — без императора всё равно любое обсуждение зайдет в тупик, а император сейчас удалялся от дворца пусть не быстро, но уверенно. И в конечном пункте маршрута я не сомневался. Сомневался в своей способности поставить последнюю точку в противостоянии с Живетьевой. И способности провести всё так, чтобы у всех появилась уверенность: Живетьева и император друг друга убили без посторонней помощи. Последнее было очень важным: на меня выйти не должны. Меня сильно обеспокоила оговорка Беспаловой об императорской службе устранения, участники которой владеют расширенным ассортиментом заклинаний, основанным на знаниях Древних. Что там могло быть, я даже близко не представлял.

«Ты можешь что-то изменить? Нет, — уверенно заявил Песец. — С Живетьевой и императором решать нужно как можно скорее, иначе они решат с вами. Даже если кто-то заподозрит, что смерти произошли не так, на тебя выйти будет почти невозможно».

«Предлагаешь поторопиться?»

«Нет. Предлагаю не тянуть».

«Разве это не одно и то же?» — усмехнулся я.

«Нет, конечно, — оскалился в ответ Песец. — Когда человек торопится, он может упустить что-то очень важное. А если он будет тянуть, откладывать на завтра, то завтра может для него не наступить. Все должно быть сделано в свое время».

Параллельно беседе с ним я контролировал движение нашего автомобиля. Ехали мы на значительном расстоянии от императорской машины — мне не нужно было ее видеть, чтобы чувствовать движение как императора, так и реликвии. Вынос последней из сокровищницы меня тревожил, потому что император не производил впечатление человека, который может защитить столь ценную вещь в случае чего.

«Он и впечатление умного человека не производит, — проворчал Песец. — Выносить реликвию из дворца, в то время как он мог приказать привезти Живетьеву. Правда, толку от этой консультации не будет».

На мой взгляд, в состоянии паники, в котором пребывал император, голова вообще отключается, поэтому о логичных действиях речь уже не идет. Плюс ко всему этому напрочь свернутые мозги от злоупотребления реликвией и перекосом общей сети из-за отключения нескольких княжеств. Все это не шло на пользу императорскому ментальному здоровью, как и общение с Главой целительской гильдии. Почему-то мне казалось, что она прекрасно осознает все опасности владения реликвией — она целительница, не могла не заметить изменения в психике человека, с которым постоянно общается.

«Он уверен, что перенастроила она, поэтому и рванул».

Рванул — это громко сказано: императорский автомобиль двигался, не превышая скорости и не выделяясь из потока. Как император ни торопился, он не хотел, чтобы кто-то обратил внимание на его машину. Хорошо хоть держали Живетьеву пусть на окраине, но все же в городе.

Тюрьма для преступников-магов была небольшой, но хорошо охраняемой. На первый взгляд даже лучше, чем императорский дворец: охранных заклинаний обнаружилось больше, а сами они были куда разнообразнее. Плюс внутренние контуры в самом здании. Прошлый раз близко к зданию мы не приближались, а сейчас, пока проезжали мимо, чтобы припарковаться на соседней улице у торгового центра, я успел оценить сложность задачи. Проникнуть-то я смогу, но это нужно сделать так, чтобы не потревожить ни одной сигнальной нити, а их хватало.

Когда машина остановилась, Шелагин-младший поставил защиту от прослушивания и спросил:

— Сейчас пойдешь?

— Пока на разведку и просто послушать. Но вы меня не ждите. Я вернусь сам.

Император до Живетьевой пока не дошел, хотя их Метки стремительно сближались. Я вышел из машины, зашел в торговый центр, почти сразу скастовал на себя Скрытность, чтобы привлекать внимания поменьше, затем сменил Скрытность на Невидимость и вернулся на улицу.

Лезть или не лезть внутрь тюрьмы — вот в чем вопрос. При удачном раскладе можно будет сразу решить вопрос с обоими, а при неудачном — остаться надолго в заведении для магов с преступными наклонностями.

Тем временем император как раз дошел до Живетьевой.

— Кого я вижу? Костенька, а я была уверена, что ты напрочь забыл обо мне, — надтреснутым старческим голосом умирающей сказала она.

— Забудешь о тебе, как же, Арина Ивановна! — рявкнул император. — Ты посягнула на основы императорской власти.

— Будет тебе, Костенька. Я всего лишь сделала замеры твоей реликвии.

— После чего она перестала меня признавать.

— Совпадение, Костенька. Ты же не пытался к ней обратиться сразу после моего ухода. Я вот намедни поразмышляла и пришла к выводу, что сделал это кто-то третий.

— Арина Ивановна, не беси меня! Кого-то третьего в моей сокровищнице не было, а реликвию я не выносил наружу, чтобы этот кто-то третий смог до нее добраться. — «Кто-то третий» император выговаривал с непередаваемой интонацией, показывая тем самым, как относится к идее Живетьевой спихнуть свою вину на некоего мифического преступника. — Не было ни у кого туда доступа, понятно?

— Доступ необязательно должен быть официальным. Некоторые умельцы без этого обходятся.

— У меня хватает сюрпризов для этих умельцев. Обычно их отлавливают после второй-третьей решетки, они даже до дверей сокровищницы добраться не успевали, а если бы успели — их там ждал бы весьма неприятный сюрприз. Точнее, множество неприятных сюрпризов.

— Но ведь кто-то вынес реликвию из сокровищницы тогда, когда ты обнаружил ее в моем сейфе?

— Если бы реликвию вынес кто другой, то хранил бы в своем сейфе. Нет, Арина Ивановна, обелить себя не выйдет. Исправляй давай, что нарушила.

Судя по стуку, швырнул он реликвию перед Живетьевой безо всякого почтения. Сложное магическое устройство — а отношение, как к ширпотребу, который можно прикупить в любом магазине.

— Что ж ты творишь, ирод! — возмутилась Живетьева. — Это ж артефакт тонкой настройки. Ежели ты его так швыряешь, он у тебя сам может выйти из строя.

— А, — протянул император, и я как наяву представил, что он машет рукой на бесполезное сейчас устройство. — Ему уже все равно.

— Чего это все равно? — сварливо спросила Живетьева. — Ты, Костенька, его совсем списал или все же надеешься восстановить?

— Я уверен, Арина Ивановна, что ты можешь все исправить. На нервах я, понимаешь? Князья эти малахольные орут, что меня подменили…

— Прямо в лицо орут? — удивилась Живетьева.

На ее месте я бы тоже удивился: князья по отношению к императору были сама вежливость. Я не только слушал, но и прикидывал, как легче забраться внутрь. По всему выходило, что переносом пользоваться не стоит: забор непрозрачный, что там за ним — знают только работники тюрьмы. Возможно, еще узники, если их выводят на прогулку. То, что Живетьева не покидает камеру — не показатель, она на особом императорском счету.

— Еще чего. Перед парадным въездом орали. Но так громко, что это уже в сети появилось. Мне нужно срочно показать, что реликвия подчиняется мне, как и раньше.