Ментальная кухня 2 (СИ) - Злобин Максим - Страница 8

— ТУУУУ!!!

А на крыше⁈ Охренеть! На крыше тягача сварена какая-то нелепая металлоконструкция, чем-то напоминающая противотанковый ёж. И к ней ремнями надёжно пристёгнуты ещё два цыгана, — молодой и старый. У молодого в руках акустическая гитара, которую он терзает так, будто силится порвать струны, а длинноволосый седой дед в свою очередь лабает на скрипке. Вот только музыки не слышно…

— Вась! Смотри!!!

— Ох ё!

Но и это ещё не всё. Справа и слева от машины вдруг появились конные, мать его, всадники. Вынырнули прямо из тумана на своих злых тощих лошадях и теперь неслись совсем рядом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Один уже вращал на руке верёвку с чем-то типа абордажной кошки, — вот-вот окно нам вынесет, — а второй так вообще перекидывал со спины ружьё.

— ТУУУУУУ!!!

Суки! Почти в полную коробочку зажали! А хотя какая разница⁈ Дорога-то одна! И сосредоточившись на ней, я втопил что есть мочи. Заскребли по днищу кочки. Захрустел пластик кузова. Ох, чую-чую, Яков Саныч вернёт в салон не машину, а кусок металлолома.

— Агафоныч! — заорал я. — Я на сегодня не маг! Сделай что-нибудь!

— Ща!

Бомж-барон замер, — насколько это вообще было возможно в условиях такой тряски, — и уставился вникуда прямо перед собой. Да только бестолку. Бах! — кошка вышибла нам левое заднее окно и легла прямо на колени Солнцеву. Бах! — а это выстрел справа. Настоящий выстрел! Прямо вот оружием! И прямо, блин, по нам! Второе стекло разлетелось вдребезги, и пуля лишь чудом никого не задела!

— Агафоныч, твою мать!

— Я пытаюсь!

— Ты же сильный, паскуда! Ты же высокоуровневый!

— Да пытаюсь я, пытаюсь! — бомж-барон крепко зажмурил глаза. — Артефакты уже обошёл! Осталось чары взломать, но я пока не понимаю как! Это какая-то местечковая цыганская магия! Первый раз такое вижу и ме ханч ни хакарав…

Агафоныч аж подавился от неожиданности, когда последние слова вылетели из его рта. Раскрыл зенки пошире, оглядел нас с ужасом и продолжил:

— Тэ курэл тут джукло! А-а-а-ай! — сенсей схватился за голову. — Ай-ай-ай, дабала чада!

Я не стал уточнять у Агафоныча, знает ли он цыганский. Ответ сто пудов будет отрицательным. Ай как не вовремя! Великого и ужасного барона Ярышкина уделали какие-то грёбаные кочевники! Это он в какой-то магический капкан угодил, что ли? Хрен знает! Рассуждать некогда! Тягач уже пару раз ударил нас кенгурятником в задницу, а цыган по правому борту перезарядил ружьё и кажется, что вот-вот… стоп…

Внезапно, краем глаза я уловил какое-то странное красное свечение. Пока мы орали друг на друга, Мишаня Кудыбечь достал из рюкзака свой демонический сантоку. Достал, распорол до крови левую ладонь и теперь «поил» ею нож. И бормотал при этом что-то быстро-быстро.

Что ж… Кажется, Фурфурия его услышала.

Сантоку начал светиться, — будто раскалился докрасна. Затем точь-в-точь такое же инфернальное пламя вспыхнуло где-то за закрытыми веками Мишани, он резко распахнул глаза и принялся громко, чётко и вслух декламировать что-то на латыни.

Полная машина лингвистов, едрить его мать! Осталось только, чтобы Солнцев начал лопотать на иврите!

Ситуация, короче. И вроде бы что-то происходит. Вот только насколько я помню, Кудыбечь популярно рассказывал о том, что сила заточённой внутри ножа демоницы ограничена уровнем призывателя. А с этим, как ни крути, плохо. Так что не приходится рассчитывать на то, что сейчас нам на подмогу явятся объединённые силы Ада. Да и то, что Мишаня вдруг в одного остановит и разберёт тягач — тоже маловероятно.

Однако я рано сделал выводы и недооценил Фурфурию. Барышня придумала план по силам.

Внезапно впереди, в тумане, возникла огненная проекция огромной рогатой головы. Страшной, сука, зубастой! Одним словом — «демонической»!

— Жми! — крикнул красноглазый Миша не своим голосом. — Давай-давай, насквозь! В рот! Прямо в рот!

Я вдавил педаль в пол, а голова тем временем раззявила варежку и:

— РР-Р-РАААА-АААА-ААА!!! — жутчайший рёв огласил всю округу.

Мы пронеслись сквозь пламя прямо в инфернальное зубастое щачло, а перепуганные до усрачки лошади тут же тормознули. Тормознули, взбрыкнули, скинули седоков и ускакали в туман. «Хоть не подстрелят теперь», — подумал я и взглянул в зеркало заднего вида, а там… а там вообще всё было зашибись!

Иванов резко затормозил. Идеально круглыми глазами он пялился на беснующуюся голову Фурфурии и кое-как хватал ртом воздух. А если взглянуть ещё чуть повыше, то можно было пронаблюдать тёмное пятно, что расползалось по штанине гитариста. Дворники на лобовом тягача сработали автоматически…

— Сюда?

— Да-да, сюда. Заходите.

В особняк к Волконскому мы заявились без приглашения. Ни князя, ни его сына дома не оказалось. Прямого телефонного номера для связи с князем у меня тоже не было, а потому сперва пришлось прилично подождать. Но! Спустя тысячу звонков, сотню согласований и десяток проверок, нас всё-таки пропустили внутрь. Игорь Николаевич дал добро.

Два боевика из рода Волконских провели нас по участку, а затем маршрутом «для слуг» по дому до самой кухни. Что ж… есть что сказать. Не профессиональная она, конечно, но чтоб я так жил. С точки зрения эстетики так вообще красота, — никакой тебе унылой нержавейки и типовых белых плиток тут и там. Стильные мраморные столешницы, приятная подсветка, дорогущая сантехника. А ещё в этом гипертрофированном кухонном островке имелось такое оборудование, что некоторым кабакам даже не снилось.

— Пойдёт, — улыбнулся Мишаня, скинул сумку на пол и принялся изучать планетарный миксер стоимостью в первоначальный взнос по ипотеке.

— Я запру вас на кухне, — вполне вежливо и дружелюбно сказал охранник Волконских. — Подскажите, когда вернуться и проводить вас обратно?

— Не надо никого запирать! — запротестовал я. — Мы же, собственно говоря, всего на минутку. Продукты скинем, чтобы не испортились, да сразу же пойдём.

— Понял. Чего привезли интересненького?

А вот это хороший вопрос! Аж самому узнать не терпится.

— Сейчас посмотрим, — улыбнулся я и мы с Мишаней принялись потрошить термосумки…

У Волконского мы и впрямь пробыли недолго, и уже через час добрались до катера. За спасение из лап цыган, я даровал Агафонычу одно желание. И желание то было:

— Солянка!

Говно вопрос. Я и сам давненько не ел нормального первого, — так ведь и желудок посадить недолго. Вот только бомж-барон с похмелья оказался каким-то капризным, и всячески мешал мне готовить. То под руку бубнит, то пальцы под нож суёт, то кусок языка сворует. А теперь вон, вообще на святое покусился:

— Куда потащил⁈ — прикрикнул я на него, когда он втихую попытался уволочь банку из-под оливок.

— Рассол выпить хочу. А тебе надо?

— Надо! Отдай сюда, в нём самый смак!

— Ну ладно…

Солянка, пожалуй, мой самый любимый суп. Что в приготовлении, что в употреблении. Или всё-таки борщ? Или рассольник? Или щавелевые щи с яичком? А-а-а-ай! Что-то я не подумав ляпнул. Как вообще можно выбирать? Это же всё равно что ребёнка спросить: кого больше любишь, маму или папу?

Искренне не понимаю народы, которые не питаются первым на постоянной основе. Ещё и мандят там что-то, мол, суп — еда для бедняков. Да вы просто не умеете готовить!

К слову. Хозяйке на заметку, чуть о солянке и авторском почерке шефа. Всю жизнь, сколько себя помню, предпочитал томатной пасте сок. Самый простой, чем дешевле — тем даже лучше. Потому что играть в эту грёбаную лотерею нет никакого желания: одна паста кислей, другая слаще, третья вообще изжога в чистом виде, — пассеровать её ещё, посуду пачкать. А тут бахнул один к одному с бульоном и радуешься. Правильно оно или неправильно — вообще плевать. Судить гостям, а гости у меня неизменно довольны.

— Долго ещё?

— Уже почти.

Финальным штрихом я закинул в кастрюлю стружку из говяжьего языка, ветчины и отварной курочки. На гордое звание «сборной» не претендую; как говорится, чем богаты.