Сердце Изнанки (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 4

— Это не важно, я требую… — воскликнул было парень, но Дмитрий поглядел на него так, что блондин осекся на полуслове. — Простите, погорячился, — осекся блондин, — но поймите меня, я должен сообщить семье.

— Я ведь уже говорил вам, пока что это затруднительно. И даже объяснял почему. Мы и сами заинтересованы в том, чтобы вы поскорее вернули себе память.

Я оглядел троицу истинным зрением. Энергетические ауры сплошь зелёные — совсем новички, а следом вдруг обнаружил обилие ограничивающих печатей. Были и печати подчинения, и контуры запрета враждебных действий, и печати контроля… Эти ребята буквально скованы по рукам и ногам. Судя по тому что я видел, каждое их действие может контролироваться магом, который эти печати накладывал.

Выдохнув и стиснув зубы, я поглядел истинным зрением и на себя.

Как и следовало ожидать, на мне тот же ворох магических печатей и ограничений. Детальный обзор привёл к следующим выводам: случае чего, хозяин этих печатей сможет превратить меня в безвольную куклу, но не надолго… Неприятно, конечно, но после того как у меня будет достаточно энергии я смогу справиться и с этой напастью, а пока наблюдаю и пытаюсь понять что здесь происходит.

Сложившаяся ситуация так и манит разобраться в происходящем.

— Давайте за мной, — скомандовал Дмитрий. — И без глупостей. Вы наши гости, но это не значит, что вы вольны делать всё что заблагорассудиться.

Коридор, в который мы вышли, встретил нас призрачным светом магических светильников, что придавали и и без того жуткой обстановке мрачный вид. По обеим сторонам коридора тянулись ряды металлических дверей — массивных, с внушительными засовами и охранными рунами по периметру. Царапнула мысль — а что если за этими дверями скрываются такие же, как мы?

Однако звуки, доносившиеся из-за дверей сбили с толку — тяжёлое, утробное сопение, скрежет когтей по металлу, приглушённое рычание, а порой и нечто похожее на стон. Некоторые двери едва заметно содрогались, словно что-то билось в них изнутри, пытаясь вырваться на свободу.

— Ух, жуть, — произнёс крепыш, поглядев на одну из металлических дверей, затем поглядел на нас: — Вы тоже ничего не помните, а? — переведя взгляд на Вениамина, а затем и на щуплого паренька спросил он.

— Вы скоро всё узнаете, — прервал Дмитрий, явно намекая, что болтать не рекомендуется.

Я не возражал и не намеревался поддерживать бессмысленные разговоры. Ведь основным источником информации мне виделся Дмитрий. Эти же трое — сами ничего не знают.

— А что, нам и поговорить нельзя? — хмыкнул здоровяк.

— Не беспокойте других пациентов, — ответил Дмитрий.

В этот момент, ближайшая к нам дверь сотряслась от мощного удара изнутри, а затем послышался жутковатый вой.

— Ну вот, — сокрушённо вздохнул Дмитрий.

Я принялся быстро анализировать ситуацию. Высокомерный аристократ что-то помнит о прошлом — это может быть полезно. Испуганный паренек вряд ли представляет интерес, зато агрессивный здоровячок явно может стать проблемой для окружающих, и хорошо бы использовать эти проблемы в свою пользу.

Итого получается: Четверо «гостей», включая меня напичканные ограничивающими печатями — по сути невольники. У всех провалы в памяти, но разной степени. Усиленная охрана. Явный магический фон вокруг. Руны призыва вокруг той койки, где я лежал. Обилие металлических дверей с узниками за ними. И в завершение всего, загадочный граф Злобин, который зачем-то собирает в своих подвалах людей с амнезией.

Картинка складывалась интересная, хоть и неполная.

— Слушайте меня, — произнёс Дмитрий, когда впереди показалась лестница наверх. — Для начала запомните: вас спас от забвения сам граф Злобин, и теперь вы у него в неоплатном долгу. Если вас это не устраивает, и вы вздумаете создавать серьёзные неудобства, граф, конечно же, простит вам долг, но и подарок заберёт обратно. Думаю дальше объяснять не нужно? — Дмитрий искоса окинул нас взглядом. — Склонен воспринимать ваше молчание, как проявление высшей степени понятливости.

Вместо ответа, я прикидывал сколько мне потребуется сил и удачи, чтобы, в случае нужды, обезвредить Дмитрия, гвардейцев и выбраться отсюда. Ответ — пока не достаточно. Поэтому наблюдаем, тем более нас и так ведут к выходу. Во всяком случае, вся наша процессия оказалась у лестницы и принялась подниматься наверх.

Я буду лукавить, если скажу, что ситуация не казалась мне странной. Начиная с моего появления и печатей, ограничивающих мое тело, заканчивая явной пассивной угрозой со стороны Дмитрия и его гвардейцев.

Лестница вывела нас в просторную залу, и я невольно замер на пороге. Помещение разительно отличалось от казематов внизу: высокие потолки с лепниной, массивные хрустальные люстры, тяжелые бархатные портьеры, стены, отделанные темными деревянными панелями, создавали атмосферу старинного особняка. За панорамным окном виднелись раскидистые деревья, освещенные утренним солнцем и раскачивающиеся от легкого ветерка.

Длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, был сервирован с педантичной точностью — каждый прибор, каждая тарелка, каждый бокал стояли именно там, где им полагалось быть по всем правилам этикета.

— Нормальная кормёжка, — тут же оценил здоровяк дымящиеся на столе яства.

Мой взгляд то и дело натыкался на знакомый уже герб — серебряный волк с рубином в оскаленной пасти на черном фоне, рассеченном золотой молнией. Видимо, это был родовой герб дома Злобиных — он красовался повсюду: на гобеленах, на спинках стульев, даже на серебряных приборах. «Любят же некоторые напоминать о своем величии», — мысленно усмехнулся я. Впрочем, меня больше интересовало не убранство залы, а возможные пути отступления, расположение окон и дверей, количество и расстановка охраны.

— Прошу к столу, господа, — Дмитрий указал на сервированный стол, где уже дымились тарелки с кашей и благоухал свежезаваренный чай. — Надеюсь, вы все помните правила поведения за столом? — в его голосе прозвучала едва уловимая ирония.

Весь завтрак напоминал скорее экзамен на знание правил этикета и умение вести себя в обществе, а Дмитрий был нашим экзаменатором.

Белобрысый парень, заявлявший, что он аристократ, вел себя довольно уверенно. Я отметил, что он безошибочно определял назначение каждого прибора и вполне естественно держал осанку. В каждом его движении сквозило воспитание человека, с детства приученного к светским манерам.

«Либо действительно аристократ, либо превосходный актер», — отметил я про себя, наблюдая, как он демонстративно промакивает губы салфеткой после каждого глотка.

Чернявый парнишка жался от гвардейцев, то и дело съеживаясь, когда мимо кто-то проходил. Его руки заметно дрожали, когда он пытался удержать вилку, а взгляд постоянно метался между тарелкой и охраной. Что-то подсказывало мне, что его страх не был наигранным — слишком уж естественно выглядела эта нервозность.

Зато здоровяк, орудовал столовыми приборами так, словно это были лопата и кирка. Крошки летели во все стороны, а звон посуды заставлял вздрагивать даже видавших виды гвардейцев. Судя по его поведению, следует порадоваться, что он не закинул ноги на стол. Дмитрий при виде его манер только поджал губы, делая очередную пометку в своем планшете.

Я уселся за стол последним, взял салфетку и не задумываясь положил ее на колени. Это движение вышло настолько естественным, что я даже задумался — откуда во мне эти рефлексы? Затем, окинув взглядом приборы, приступил к завтраку, который оказался весьма сносен. Горячий омлет с травами, свежая выпечка, фрукты — все было приготовлено с явным старанием.

Параллельно проверил защитные контуры — здесь их оказалось меньше, чем в подвале, но все равно достаточно, чтобы удержать не самого слабого мага. Впрочем, в них имелись прорехи — видимо, создатели больше полагались на печати подчинения, наложенные на нас.

Дмитрий, наблюдая за нами, то и дело, черкал что-то в своем планшете. Его взгляд методично переходил от одного из нас к другому, словно он проводил негласное тестирование. Впрочем, я был уверен — так оно и есть. Каждое наше движение, каждая реакция тщательно фиксировались и анализировались.