Подменыш - Богатикова Ольга Юрьевна - Страница 4

Машина довезла меня до турбазы. Ее ворота были закрыты, поэтому я пошла к озеру в обход через лес. Его тропинки уже просохли, а потому шагалось по ним весело и легко. В воздухе пахло весной. На веточках кустов набухли почки, рядом с их корнями появились крошечные островки молодой зелени, а где-то в древесных кронах вдохновенно чирикали птицы.

До водоема я добралась примерно за десять минут. Оно уже освободилось от ледяных оков, и его холодные волны уходили к линии горизонта.

На берегу не было ни души. Стоило подойти к кромке воды, как прямо передо мной появилась высокая худая девушка с синюшной кожей, черными провалами глаз, тонкими сухими губами и длинными темными волосами, напоминавшими старую паклю. Она была одета в длинный белый балахон, а ее узкие ступни с почерневшими ногтями были босыми и сморщенными.

Интересно, что сказал бы Игорь, если бы увидел бывшую зазнобу без полога магической иллюзии? Впрочем, это тот самый случай, когда все решает точка зрения. В мире людей русалка выглядит не очень, зато в Нави к ней возвращается и красота, и очарование.

– Привет, Аша, – с улыбкой сказала я.

– И тебе не хворать, Матренушка, – радостно оскалилась русалка. – Принесла ли ты мой гребень?

– Конечно, принесла, – я вынула гребешок из сумки и кинула ей. – Держи, Аша-растеряша.

Та хихикнула и ловко поймала его на лету.

– Вот спасибо, Матренушка! – с чувством сказала она. – Что бы я без тебя делала! Тот малахольный два года бы до меня добирался, а мне столько времени без гребня нельзя. Я им не только волосы расчесываю, но и прочищаю магические протоки. Совсем бы я без него запаршивела… Что же ты стоишь, Матрена? Заходи в гости. Я тебя рыбкой свеженькой угощу.

– Нет, Аша, – покачала я головой. – Вода еще холодная. Если я в нее окунусь, то наверняка заболею. А мне болеть нельзя, я еще перевод редактору не сдала.

Русалка закатила глаза.

– И охота же тебе маяться! Перешла бы в Навь, да жила себе припеваючи. Там-то, небось, нет ни болезней, ни переводов.

– Успеется, – я махнула рукой. – Я здесь еще не все повидала.

– Как знаешь. На праздники-то к нам придешь?

– На праздники, конечно, приду. Я в мае планирую взять отпуск. Приеду в Соловьевку, тогда и погуляем.

– Я буду ждать, – подмигнула Аша. – И остальные тоже.

Я улыбнулась. Русалка махнула мне рукой и медленно ушла под воду.

Двадцать девятого апреля я собралась ехать в Соловьевку. Книга была переведена и сдана редактору, и теперь меня же ожидали две недели тихой деревенской жизни вдали от автомобилей и интернета.

Последнее, впрочем, было условным.

Соловьевка располагалась неподалеку от города, и ее жители пользовались всеми благами цивилизации. Мобильная сеть там ловила хорошо, почти в каждом доме был wi-fi, кабельное телевидение, газ и водопровод, а сами дома, обшитые сайдингом, или обложенные камнем, мало напоминали избушки, которыми они являлись во времена моего детства.

Мой дом тоже выглядел прилично. Пока была жива тетя Катя, мы успели перекрыть его крышу, облагородить фасад, заменить окна и немного подправить внутреннюю отделку. Отопление по-прежнему оставалось печным, а функцию канализации выполнял септик. В остальном же это было хоть и маленькое, но очень уютное жилище с небольшой верандой, кухней, двумя комнатами и пристройкой для душа и туалета, которую во времена оны обустроили мои родители.

Помимо дома нам принадлежал участок земли, разделенный на палисадник и огород. После смерти тетушки я продала огород соседям (заниматься им у меня не было ни времени, ни желания), а палисадник оставила себе, чтобы выращивать в нем цветы и кое-какие полезные травы.

Неподалеку от моей избы располагался лес и живописнейший берег Утиного озера с ивами, кувшинками и помостом для рыбаков. По вечерам со ступенек веранды можно было слушать трели соловьев и любоваться потрясающими закатами, а утром наблюдать, как в небе разгорается заря, и как медленно отступают к лесу клубы ночного тумана.

В Соловьевке было хорошо.

Время от времени у меня появлялось желание переехать туда навсегда. В самом деле, почему бы и нет? Я работаю удаленно, а значит, могу себе позволить жить, где угодно. Однако перспектива семь месяцев в году топить печь и постоянно пользоваться услугами ассенизаторов вынуждала меня раз за разом возвращаться в город.

Добраться до поселка я собиралась на автобусе. С собой у меня был небольшой рюкзачок с косметикой и предметами гигиены, а также спортивная сумка с одеждой. В Соловьевке имелся хороший магазин товаров повседневного спроса, поэтому тащить с собой что-то еще не имело смысла.

Когда я обувала кроссовки, в квартиру кто-то позвонил. Я открыла входную дверь и обнаружила на пороге темноволосого мужчину, который приходил ко мне несколько недель назад. Только теперь он был одет не в толстую красную куртку, а в легкую синюю ветровку.

– Здравствуйте, Матвей, – сказала ему я.

– Добрый день, – ответил он, окидывая меня любопытным взглядом.

Сегодня я выглядела гораздо аккуратнее, чем во время нашей первой встречи. Вместо растянутого домашнего костюма на мне были джинсы и худи, русые волосы, собранные в прошлый раз в небрежный пучок, были заплетены в длинную косу, а на лице имелся легкий макияж.

– Я собираюсь в поездку, – предупредила мужчину. – Через полчаса мне нужно быть на автовокзале.

– Я вас не задержу, – поспешил уверить Матвей. – Я только хотел поблагодарить вас за помощь.

Он протянул мне большой полиэтиленовый пакет. Я заглянула в него и увидела пачку молотого кофе, коробочку с каким-то десертом и сетку с ароматными апельсинами.

– Вы сказали, что деньги вам не нужны, – сказал Матвей, – поэтому я принес это. Буду признателен, если вы помянете моего брата.

– Никиту нашли?

– Нашли. Он лежал в тепловом колодце, как вы и сказали.

– Как же он там оказался?

Мужчина грустно улыбнулся.

– Брат работал в городских теплосетях. Во время январских праздников он подменял своего напарника и зачем-то полез в этот колодец. При нем нашли ящик с инструментами. Наверное, Никита собирался что-то ремонтировать. В колодце ему стало плохо. Патологоанатом сказал, у него случился инфаркт. Когда брат был объявлен в розыск, его коллеги про тот колодец даже не вспомнили.

– Почему?

– Никита пропал в праздничные дни. В это время на теплосетях случилось несколько крупных порывов, и все внимание было направлено на них. Мелкие поломки никто не регистрировал, поэтому ни Никитин начальник, ни дежурившие диспетчеры не смогли припомнить, куда именно он отправился.

– Бардак, – покачала головой я.

Матвей развел руками.

– Мы похоронили брата две недели назад. Его смерть стала большим горем для нашей семьи, однако я бесконечно рад, что он все-таки нашелся, и мы знаем, что конкретно с ним произошло.

Я печально улыбнулась.

– Вы, кажется, собирались на автовокзал, – вспомнил Матвей. – Я могу вас подвезти.

– Вы едете в ту же сторону?

– Да. Мне нужно за город, в Соловьевку.

– В Соловьевку? – удивилась я. – Как раз туда я и направлялась.

– Давайте поедем вместе, – улыбнулся мужчина. – На машине это будет и быстрее, и удобнее.

Автомобиль Матвея оказался кроссовером чудесного вишневого цвета. Несмотря на его солидные габариты, я со своими вещами поместилась туда с трудом – выяснилось, что машина едва ли не доверху забита коробками, мешками и сумками.

– В конце осени я купил в Соловьевке дом, – объяснил мой спутник, заводя мотор. – Мы с братом планировали сделать там ремонт, а летом приезжать туда на рыбалку и на шашлыки. Теперь мне придется ремонтировать его одному.

– А другие братья у вас есть? Или, быть может, сестры?

– Есть две троюродные сестры, но они живут далеко, и я редко с ними общаюсь. А у вас есть родственники, Матрена?

– Да, – кивнула я. – Капитон Иванович, который прислал вас ко мне, – мой двоюродный дядя. Он и его дети – моя единственная родня.