Наследник пепла. Книга II (СИ) - Борзых М. - Страница 14

— Почему же они мне тогда помогают? — поинтересовался я.

Мой спутник посмотрел на меня и расхохотался. Я молчал. Хоть желваки у меня и играли, я не хотел спрашивать, что его так развеселило. Впрочем, Аркви и не замедлил рассказать.

— Они помогают не тебе, — сказал он. — Они помогают мне. В тебе крови тохаров — ложка.

Вот это был удар. Не то чтобы под дых, но достаточно ощутимый. Да, я слишком привык, что мир крутиться вокруг меня и я — его центр. А тут вдруг такая новость.

— Но я — тохар! — мой голос на удивление не дрожал. — Пламя и месть!

— Пройдёшь очищение и будешь тохаром, — хмыкнул на это Аркви. — Ещё почище моего. Но пока ты — никто для местных духов. Заметь, — он выставил указательный палец вверх. — Только для духов.

— А люди? — я намеренно перевёл разговор в другое русло. — Что люди? Они тут были? Они же, наверняка, пытались пройти эту пустыню, чтобы узнать, что стало с Тохарской… нашей империей!

— Конечно, — кивнул Аркви. — Множество людей отправлялись в путь. Они пытались… Но куда им без помощи местных сил? Ты что думаешь, твои отец и брат не горели желанием отыскать место былой силы?

— Горели? — это был даже не вопрос, а утверждение.

— Конечно, — ухмыльнулся мой спутник. — Знаешь, если человек только услышит, что ему принадлежит какая-то пядь земли, он сразу же пытается её урвать. Сдохнет, понимаешь, а попытается. Но твоих я отговорил. Они остались живы.

Затем мы некоторое время ехали молча. Я раздумывал над словами старика, а он… ну, не знаю, возможно, вспоминал былые дни. Мне только теперь стало понятно, насколько стар этот самый человек, который ехал рядом. Даже когда я родился, он был уже так же стар. Ничего не изменилось. Сколько ему? Триста? Четыреста? Он провожал моего прадеда из Тохарской империи, получается, что это было четыреста лет назад? А он ещё старше! Может ли такое быть?

— Когда кровь разбавлена, помощи не дождёшься, — внезапно продолжил свою мысль Аркви. — Отцу твоему и брату я смог внушить эту мысль. А деду — нет. Он поехал в эти края и не вернулся. Взял бы меня, и всё было бы хорошо…

— А почему не взял? — в данной ситуации, возможно, не самый правильный вопрос, но я хотел узнать другое. — Вы не сходились характерами?

— Нет, — покачал головой старик. — Мне приказали вас хранить, — он уронил седую голову на грудь. — Я исполняю приказ.

Дальше мы ехали молча. Долго. У меня было множество вопросов, на которые я боялся получить либо расплывчатые ответы, либо такие, к которым вообще не был готов.

А затем наступило утро. И оно разительно отличалось от всего, к чему я привык. В моём понимании солнце появлялось неспешно, сначала являя своё величие в виде зарева. А уж потом его первые лучи проявляли цвета в округе.

Тут же было всё иначе. Солнце появлялось гораздо быстрее. Почти внезапно. Не знаю, несколько минут отделяли нас от кромешной тьмы ночи до вполне себе ясного дня.

И только я хотел сказать, что нам нужен ночлег, как вдруг мой Резвый встал, как вкопанный. А вот конь Аркви не остановился, и под его копытами раздался треск. Или хруст. Причём, очень знакомый. Так хрустят сухие кости, когда наступаешь на них.

Я спрыгнул со своего коня, разгрёб песок в ложбинке, недалеко от того, где встал конь моего спутника. И ужаснулся. Это было что-то типа захоронения… Хотя нет, не похоже.

Кости человеческие, да, но брошены кое-как. На многих следы острых зубов. Ну, с*ка, не это я надеялся увидеть среди пустыни!

Но и это не главное. Чуть ниже отыскалась самая настоящая броня. Чуть устаревшая, но наша, со Стены. Ошибиться было невозможно. Ещё ниже отыскались соскользнувшие медальоны, на которых были указаны звания и фамилии. Вот это да! Стоянка военного лагеря. Уничтоженная в полном составе! Боги, да как это возможно⁈

Копнув чуть ниже, я обнаружил дневник. Кто-то до последнего записывал всё то, что с ним произошло. Сейчас у меня не было никакой возможности его прочитать. Но я обязательно это сделаю, когда у нас будет свободное время.

Но сейчас я должен… Что я должен? Я должен упокоить этих солдат, которые просто пропали нигде. И я принялся собирать кости, отделяя медальоны с фамилиями, чтобы потом, когда и если вернусь, передать их родственникам.

Лучше знать, что человек мёртв, чем ждать весточки от пропавшего без вести.

— Что ты делаешь? — спросил меня Аркви. — Они же давным-давно мертвы! Им уже ничем не поможешь! Едем дальше!

— Нет, — ответил я, сгребая кости в кучу. — Они, как и я, воины. И никто из нас не хотел бы гнить под солнцем. Мы хотели бы обрести свой очистительный огонь и превратиться в дым! Никто из нас не хотел бы остаться непогребённым и гнить на чужбине.

Я собрал кости в кучу. Эх, пламени у меня совсем нет. Ну да и ничего, кости сухие, возможно, хватит и искры.

Аркви помогал мне сооружать гору из костей. А потом… уж не знаю, моя ли сила взыграла, или старик помог, но куча костей очень быстро занялась пламенем и стала буквально на глазах оседать.

Слободан Зорич читал донесения у себя в кабинете. Было их достаточно на многих людей столицы и империи. Но больше всего его волновали конкретные. В кабинете по такому случаю были специально завешены окна, но так, чтобы свет вечернего солнца немного пробивался сквозь них. А из граммофона неслась тихая, слегка испорченная шумами музыка.

Больше всего Слободана заинтересовали письма без конкретных результатов, но с определёнными фамилиями. Например:

'Из Челябинска, от наблюдателя № 42. Добромыслов ушёл в запой. По крайней мере так об этом говорит прислуга. После сообщения о том, что усадьбу выставили на торги, из дома не выходит. Есть данные, что приезжал сын, чтобы образумить отца, но вроде бы не вышло, уехал не солоно хлебавши.

По признанию прислуги Годислав Добромыслов допился до белой горячки и гоняет чертей. Подтвердить или опровергнуть данное утверждение не имею возможности. Всегда ваш, сорок два'.

«Из Е-бурга. От Хмурого. Тихоня вернул долг в полном объёме с процентами. Кошмарить его больше нет возможности, прошу снять с меня эту обязанность. В то же время обладание столь значительной суммой в столь юном возрасте не может не вызывать подозрений. Что ещё интереснее, от предложенного заработка отказался».

«Как необычно, — подумал Зорич, сжигая донесения. — Добромыслов, оказывается, не так прост, как мы о нём думали. Надо бы дочери дать понять, что за Тихомиром нужен глаз да глаз! Не хватало только, чтобы клан Молчащих его у меня из-под носа увёл!»

Пока мы сооружали курган и жгли его, солнце внезапно начало палить, как тепловая пушка. Но мне было даже приятно. А вот Аркви начал ворчать.

— Вот как оно, не дошли до места ночёвки, — бормотал он себе под нос. — Теперь уже и не дойдём.

— До места дневания, ты хотел сказать? — поинтересовался я с некоторой долей иронии.

— Как ни скажи, но жару переждать надо, — откликнулся он. — Давай найдём, где можно укрыться!

Совсем недалеко мы нашли небольшой скальный выступ, а в нём — расщелину. И вот она тоже оказалась наполнена костями. Правда, эти точно не являлись человеческими.

— Тоже чьё-то становище, — скривившись спросил я.

— Нет, — хмыкнул, но тоже не особо весело Аркви. — Столовая.

Кости рвотного инстинкта не вызывали, но всё равно было не по себе.

— Идём, — спросил я. — Найдём более подходящее место?

— Более подходящего не найдём, — ответил мой спутник. — Остаёмся тут.

А дальше прямо на моих немного охреневших глазах он вытащил тент, затем вкопался в давным-давно выветрившиеся кости, раскинул тент и забросал его вытащенными костями.

Самым тяжёлым было затащить коней под тент, а затем уложить их в вырытые углубления. Потом мы присыпали их тем, что вырыли.

— Запах крови даже в тему будет, — проговорил Аркви, косясь на меня. — Он уже застарелый, так что воспримется, как местный.

Я откинулся назад, сформировал из обломков костей нечто вроде подушки и улёгся, под сухой треск того, что было когда-то живым организмом.