Любовь по расчету (СИ) - Красовская Марианна - Страница 12

Марк промолчал, что само по себе было красноречивым ответом.

— Как вы себя чувствуете? В груди не тесно? Дыхания хватает?

— Можешь теперь говорить мне «ты», — фыркнул брат. — Родня ведь. Никогда бы не подумал, что у Ольги такой дурной вкус, но что сделано, то сделано. Выражение «семейный доктор» заиграло теперь новыми красками.

— Мир, — строго я взглянула на брата. — Если ты будешь в таком тоне разговаривать с моим мужем, мы снова рассоримся.

— Видел? Защищает тебя. Вчера уверяла, что любит. Раз уж с утра решения не поменяла, видно, правду говорила.

Марк бросил на меня острый взгляд, а я насупилась. Ну вот, теперь Мир за меня взялся. Гадкий какой! Видимо, с утра не в настроении.

— Казимир Федо… Казимир, ты что, пил кофе? — вдруг рыкнул Марк, дернув ноздрями. — Да еще черный, да еще без сахара? Я ведь запретил!

— Единственное удовольствие, что мне осталось, — тут же нахмурился брат. — Острое нельзя, мясо жареное нельзя, курить нельзя! Шоколад и тот запретили. Дайте мне уже помереть спокойно!

— Только попробуйте, — пискнул вдруг Маруш, доселе молча слушавший наши препирательства. — А новая глазурь? А цветное стекло? Кто всем этим займется?

— Ольга, — тут же кивнул на меня брат.

— Больно надо! — мотнула я головой. — Не разбираюсь я в твоей керамике. Если умрешь — заводы продам… да хоть Гальянову. А что, он твой друг. Думаю, справится.

Мир гневно сверкнул глазами и прикусил губу, а я подмигнула Марушу.

— Ладно, я понял. Марк, ты мне в прошлый раз травы привозил. От них легче было. Есть еще?

— Да, я привез. Не желаешь ли прогуляться? Поговорить нужно.

— В такую погоду? — вскинул брови Казимир.

— Тебе полезно. У меня плащ, от дождя зачарованный. У тебя что, нет такого?

— Есть, но…

— Вот и чудно. Пошли. Ты, поди, целыми днями на диване валяешься. Я как твой семейный доктор настаиваю на короткой прогулке.

— Черт с тобой, пошли. Маруш!

— Нет, мальчику с нами не нужно.

— Да я хотел…

— Успеется. Пожалей его, не нужно никуда посылать.

Я кивнула, прекрасно Марка понимая. Интересно, он так же слеп, как и Мир? Не думаю. Лекарь же. Должен догадаться.

Едва дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, я прямо спросила помощника брата:

— А что, Казимир к старости слаб глазами стал, да? Может, попросить ему очки выписать?

— К чему это вы, госпожа? — вдруг разом покраснел мальчишка.

— Волосы у тебя красивые. Не жалко резать было? И лицо тонкое, и руки совершенно не мужские. Откуда ты взялась такая странная, девочка?

Какое-то время «помощник» брата молча смотрел на меня красивыми серыми глазами, потом моргнул, кашлянул и низким голосом хихикнул:

— Да вы что, Ольга Федотовна, ополоумели? Какая я вам девочка?

— Миленькая, — усмехнулась я.

— Оскорбительно звучит.

— Слушай, Маруш…

— Такого я от вас не ожидал, сударыня! — голос девчонки вдруг прозвучал возмущенно.

— Какого? — растерялась я.

— Домогаетесь до меня?

— Ч-что?

— А вот я ужо вашему супругу доложу, что вы меня раздеть пытались! Обзывали девкой, намеревались стянуть с меня портки, да? А я не такой, мне всего пятнадцать! Как вам не стыдно!

Я поглядела на эту хитрюгу и расхохоталась. И верно, чего это я? Мне какое дело, что у братца в помощницах — девица, переодетая мальчиком? Казимир не раз давал мне понять, что он самый умный и в дела его лучше нос не совать. А я и не совала. У меня теперь своих проблем хватало.

К тому же, признаться честно, я не до конца была уверена в своей догадке. А ну как и в самом деле я ошиблась? Начну Маруша дергать, а он вдруг окажется миловидным мальчиком? Что тогда обо мне все тут подумают?

Зато если окажется девочкой, я всю жизнь буду брату припоминать о его «проницательности».

— Так портки не снимешь, да? — вздохнула я, пряча улыбку.

— Ни за что! — пылко воскликнул Маруш. — Будь вы хотя бы незамужней… А так — грех на душу не возьму.

Я почесала нос и кивнула.

— Ладно… насильно раздевать не буду. Надеюсь, ты готова к последствиям, — и поскольку «помощник» выразительно молчал, добавила злорадно: — Девицу, что проживает под одной крышей с одиноким холостяком, сама знаешь как называют. Что на Юге, что на Севере.

И поднялась, давая понять, что увлекательный наш разговор закончен. Мальчик, девочка… Какая разница? Лишь бы Казимира его помощник устраивал.

Хотя если брату свои догадки поведать, он что-нибудь предпримет. Мир всегда был добрым и справедливым.

Тем временем вернулись мужчины, и, судя по хмурым лицам и сурово сдвинутым бровям, им было вовсе не до открытий. Брат, сославшись на усталость, отправился в спальню, бросив мне, что ужин на него накрывать не нужно, а Марк опустился на диван и нервно потер лицо руками. Я села рядом с ним.

— Поговорили?

— Да.

— О чем?

— Не забивай свою хорошенькую головку. Скажи лучше, зачем из дома сорвалась, не оставив даже записки? Что я должен был подумать?

— Я попросила Альмиру тебя предупредить! — тут же принялась защищаться я.

— О да, она предупредила!

Я фыркнула с недовольным видом и пробормотала:

— Ты не волнуйся больше. Если я соберусь от тебя уйти, то непременно сообщу это в лицо. Что может быть лучше хорошего скандала?

Марк выразительно закатил глаза и притянул меня к себе на колени. Его ладонь многозначительно поглаживала мое бедро, а нос уткнулся в макушку.

— Лала, ты не жалеешь? Казимир считает, что ты это назло сделала. Чтобы не выходить замуж за этого… друга его. Это правда?

Я застыла. Что сказать? Какой мужчина будет в восторге, услышав от жены что-то подобное? Марк — гордый. Не хочу его расстраивать.

— Ты мне давно нравился, — пробормотала смущенно. — Ты очень… интересный мужчина.

Браво, Ольга! Умеешь же делать комплименты! Ничего более умного придумать не могла. Когда в тишине спальни представляла его губы на своих губах, то называла его и загадочным, и демонически привлекательным, и умным, и вообще самым лучшим на свете. А теперь растеряла все слова.

Впрочем, Марку понравилось. Он поцеловал меня в висок и тихо шепнул:

— Благодарю.

— За что?

— За храбрость. Я никогда не осмелился бы даже мечтать о такой супруге, как ты. Тяжело тебе со мной?

— А тебе?

— Нет. Ты настоящее чудо. Мне безумно нравится возвращаться домой и знать, что тебя кто-то ждет.

— Ага, Олесь, — не удержалась я. — Голодный и наглый.

— Умеешь спустить с небес на землю. А знаешь что? Там дождь зарядил, дороги размыло. В Большеграде довольно лекарей. Погостим еще немного тут, как считаешь?

Я была только за. В конце концов, никакого свадебного путешествия не предполагалось, даже свадебного обеда у меня не было. Про платье и гостей промолчу. Ну хоть медовый месяц я с него стребую!

Впрочем, уже спустя три дня небо прояснилось, подул холодный колючий ветер, мигом высушивший лужи. А потом и морозец прихватил оставшуюся грязь. Я же первая заговорила о возвращении. Во-первых, видела, что Марк заскучал. А во-вторых, мне там должны были люстру из Устинска новую привезти, а ну как ее кто-то перехватит? Знаю я этих большеградских дам, они очень любопытны и завистливы. Нет уж, погостили и будет, пора домой ехать.

И как только к Казимиру заявились сразу два лекаря с самым виноватым видом, я велела запрягать ландолет. Альмирин, разумеется, он куда удобнее легкой и открытой «эгоистки» Марка.

Кстати, не забыть бы! Казимир мне свадебного подарка не сделал, я чуть позже отпишу ему и попрошу новый экипаж. Большой, с крышей и чтобы можно было на полозья при необходимости переставить.

Кучер Альмиры, ничуть не расстроенный внеплановыми выходными, что-то насвистывал, а мы с Марком сидели близко-близко. Я, опустив голову ему на плечо, развлекала супруга светской беседой: