S-T-I-K-S. Пройти через туман VI (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович - Страница 3

Однако, как бы криво-косо не был проведён приём, он сработал. Элита так и не поняла, что произошло, поэтому начала брыкаться в попытке скинуть назойливого меня со спины. На этот раз я удержаться не сумел и полетел со спины этой туши в одну сторону. Самым обидным в ситуации оказалось то, что я не понял, как не удержал в руке меч, который благополучно упал с противоположной стороны элитной туши.

Сгруппироваться я не успел. Падение выбило из лёгких весь воздух, плюсом к этому я ещё и каким-то образом откусил себе кончик языка. С минуту валялся на том же месте, куда упал, забыв об элите, и силился втянуть хоть глоток воздуха. Но сквозь слёзы и сопли всё же заметил, как надо мной прочертил дымный след ещё один выстрел из РПГ. Раздался взрыв, за ним последовало урчание.

И сразу после этого в поле моего зрения появилась уродливая шишковатая башка суперэлиты. Мы встретились взглядами. Тварь оскалилась и протяжно заурчала. Да, я успел нанести элите смертельный удар, но, похоже мне самому это уже никак не поможет. Видимо, Лакшери сегодня ошиблась дважды, и моё время пришло.

Единственное, о чём сожалел так это, что у меня нет при себе гранаты, а лучше двух. Успей я выдернуть кольца, эта отвратительная тварь, переваривая меня, точно получила бы изжогу от такой острой приправы.

В бесконечном хаосе этого момента у меня, наконец, получилось сделать хриплый вздох, и воздух снова хлынул лёгкие. Боль никуда не делась, но, по крайней мере, вернулась способность дышать, и я обнаружил, что всё ещё смотрю в бездну тёмных глаз суперэлиты.

Однажды в одной умной книге я прочитал умную фразу, врезавшуюся в мою память: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». В моём мире-доноре — том, где я изначально родился, — учёные мужи эту фразу трактовали самыми разнообразными способами. Обычно говорили, что развитие технологий и современной цивилизации отравляет душу человека, самую её суть. Что часто люди при борьбе со злом сами становятся чудовищами, потому что они пытаются делать добро такими же злыми и бесчеловечными методами, а их душа при этом грубеет, и в ней остаётся мало человеческого.

Но я после попадания в этот мир воспринимал эти слова буквально. Только попав в Улей, я преобразился внешне. Если бы надо мной не поработала Брусника, пока я лежал в коме, то, скорей всего, я стал бы ещё уродливей Мальвины. Весь мой путь был отмечен схватками с настоящими чудовищами, а не метафорическими, рождёнными фантазией праздного соевого куколда.

Строго говоря, я и в своём мире занимался тем же самым. И тут не переродился внутренне, не стал чудовищем сам, хотя к этому были все предпосылки. Так что мне было не стыдно погибнуть. Хотя немного обидно уходить сейчас, когда я только нашёл свою стезю в Улье.

Но жизнь — она вообще несправедлива.

Говорят, что глаза — зеркало души. Буркалы суперэлитника были черны, и в них не светилось ничего, кроме пустоты. Казалось, они были порталами в злобную вселенную, кишащую древней ненавистью, превосходящей время и тварный мир. Громкое урчание чудовища сочилось злорадным удовольствием и алчным предвкушением.

В моей крови бурлило столько адреналина, что у меня получилось оттолкнуться от земли и перекатиться, когда на меня обрушилась когтистая лапа. Тело запротестовало против внезапного движения, каждый мускул заныл тупой болью, заставив меня сожалеть о том, что я вообще начал противодействовать элите. Тем не менее, где-то в глубине истерзанной плоти шевельнулась решимость бороться до конца, подогретая злостью на всю эту дурацкую и несправедливую ситуацию. Смерть так долго была моей спутницей, что стала мне уже больше чем подругой. Да, у нас с костлявой определённо куда более близкие отношения, чем не бы хотелось. Но, видимо, желание жить во мне было настолько сильным, что его не смогли подавить ни боль, ни разочарование. Начал обретать форму план, рождённый безысходностью, отчаянием и желанием выжить.

Я со стоном откатился ещё раз, избегая очередного удара лапой, глубоко вздохнул, успокаивая эмоции и готовясь направить всю суть своего знахарского Дара в последний отчаянный удар. Пришло время использовать может не такую мощную чистую энергию оборотной стороны знахарского Дара, тёкшую по моим энергетическим каналам. Да, мой удивительный нодиевый меч всё ещё лежал по другую сторону тела элиты, но его свойства — лишь проводник моей собственной силы. Без меня он просто баснословно дорогая и редкая, но совершенно бесполезная железка.

Я сосредоточился на своём Даре. Казалось, будто воздух сгустился вокруг меня от невидимой силы, когда я использовал тёмную сторону своих способностей — силу, о которой часто даже не знают те, кто ею владеет, а те кто знают, нередко шарахаются от неё. Пожалуй, что и я от них ничем не отличался, так как вспоминал про неё только в те моменты, когда это была моя единственная надежда на спасение.

Суперэлита устала играть со мной и рванула вперёд. Её массивный силуэт двигался с удивительной для такого чудовища скоростью, челюсти клыкастой пасти широко раскрылись, готовые сожрать меня целиком. Я дёрнулся в сторону и избежал встречи с пастью, но меня накрыло когтистой лапой, впечатывая в землю. Все кости, суставы и связки в моём многострадальном организме затрещали, но я сумел переплести свои энергетические каналы с меридианами развитого заражённого и высвободил всю накопившуюся внутри меня деструктивную энергию. Увы, наблюдать знахарским намерением, что происходит с энергетической системой суперэлиты, я не смог, удерживая себя от потери сознания, только усилием воли.

Видимо, я снова не всё сделал правильно, потому что чудовищная пасть вновь устремилась ко мне. Повторить попытку не вышло, так как мой внутренний резервуар, да и я сам были уже вычерпаны до самого донышка. Однако в тот момент, когда я в который уже за сегодня раз попрощался с жизнью, что-то ударило суперэлиту, готовую меня сожрать, с такой силой, что из пасти у неё хлестнул кровавый фонтан. Кровавые струи прибавлялись и множились, одна, вторая, третья…

Я и так дышал с трудом, а потоком льющийся на меня тошнотворный, липкий, вонючий, красный ихор только усугублял состояние. Меня замутило, и сознание начало уплывать. С низким тихим урчанием, эхом разнёсшимся по полю битвы, заражённый содрогнулся, и его тело обмякло. Тяжёлая морда, усиленная шипастыми пластинами костяной брони, ткнулась в землю в каких-то сантиметрах от меня.

Я лежал, задыхаясь, зрение то прояснялось, то снова плыло. Воздух был насыщен металлическим запахом крови и едкими газами стреляного пороха. Моё сердце колотилось в груди, как барабан, каждый удар свидетельствовал о жизни, которая всё ещё текла во мне.

Когда чувства медленно вернулись, я почувствовал присутствие поблизости. Над павшей элитой стояла фигура, её силуэт был едва различим на фоне встающего светила.

— Ты кто? — удалось прохрипеть мне, голос был слаб от напряжения и боли.

— Жак-Ив Кусто, блин, в прорезиненном пальто! — воскликнула Анютка, упав рядом с лапой дохлой суперэлиты на колени.

Я облегчённо выдохнул и вгляделся в девочку. Кожа её была покрыта сажей и грязью, словно она сама была частью этой нескончаемой и бессмысленной войны. Но серьёзных повреждений я не увидел.

— Орк, хватит валяться! — воскликнула она.

Едва сдерживая слёзы, девочка пыталась отогнуть один из когтей, прижавших меня к земле.

Я честно попытался ей помочь, но суставы заскрипели, а мышцы предательски отказались слушаться. Так что вместо того, чтоб выбраться, я позорно потерял сознание от усилий. А когда очнулся, надо мной склонилась другая женщина, которую я не сразу узнал.

— Ты был близок к поражению, — сказала графиня. — Но твоя воля не позволила тебе пасть. Это редкое качество, Орк. Дары той или иной ценности прорезаются у всех рано или поздно, а воля…