Испытание морем (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 23

— Прошу вас, ваше сиятельство, — Донателло показал мне пройти за ним и вскоре мы оказались в самой большой комнате, где были аккуратно выставлены скульптуры из бронзы, гипса, мрамора, дерева и даже терракота.

— Это я творил для себя, но с радостью продам, если вам интересно ваше сиятельство, — показал он на угол комнаты, где было всего три мраморные скульптуры святых и одно большое бронзовое распятие Христа размером с меня.

Один взгляд на распятие, и я понял, что как и с творчеством фра Филиппо, передо мной гений. Бронзовое изваяние было словно живым, настолько качественным и проработанным было выполнено литьё, казалось, ещё мгновение и Христос вздохнёт, пошевелившись на кресте.

— Беру всё, — я повернулся к Донателло, — сколько?

— Если пообещаете не прятать их, а выставить для всеобщего обозрения, — мягко улыбнулся мастер, — то отдам за тысячу флоринов.

— Конечно, мастер, — кивнул я, — как только построю себе дом.

— Договорились, — улыбнулся он.

Я оставил Алонсо разбираться с покупкой и доставкой купленного, а мы с Альберти пошли на выход, столкнувшись там со скромно одетым в доминиканскую робу священником, очень маленького роста.

— Простите брат, — я был на руках Алонсо, так что едва не выпал, когда он наткнулся на вошедшего в дверь монаха.

— Нет брат, простите вы меня, я был так неосторожен, — извинился он передо мной.

Альберти не успел открыть рот, как во мне сработала привычка не портить отношения ни с кем из духовенства, поэтому я быстро снял с шеи золотую цепочку, купленную недавно и понравившуюся мне своим плетением и протянул её монаху.

— И всё же я хочу извиниться и принести подношение вашей церкви брат, мне очень неудобно, что мы едва не опрокинули вас на пол.

Монах с огромным удивлением посмотрел на меня, на мою очень дорогую одежду и на протянутую цепочку.

— Благодарю вас брат за подношение, сегодня многие из нищих смогу наконец поесть, — взял он её и убрал себе в кошель, при этом перекрестившись.

Я перекрестился вслед за ним и пробормотал словамалого славословия, но так, чтобы это было слышно ему.

— Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen*.

— Аминь, брат мой, — монах с ещё большим удивлением посмотрел на меня и заинтересованно спросил.

— Простите брат, но я никогда раньше не видел в доме мастера, настолько богоучтивого человека, как вы, обычно это либо похабники и повесы, — тут он посмотрел на Альберти, который сделал оскорблённый вид, — либо покупатели и заказчики.

— Я из второй категории брат, — улыбнулся я ему, — только я не флорентиец, видимо поэтому мы раньше с вами не пересекались.

— А-а-а, — он понимающе покивал, — откуда же вы? Я просто не могу понять, поскольку вы говорите на флорентийском без какого-либо акцента.

— Кастилия, брат, — склонил я голову и перекрестился.

— Благословенная земля, находящаяся в постоянном противостоянии греху, — вздохнул он.

— Истинно так брат, истинно, — грустно опустил я голову.

— Я бы хотел больше узнать о Кастилии, — он внимательно посмотрел на меня, — вы примите моё приглашение поужинать со мной? Я редко вижу гостей из других стран.

— Конечно брат, когда и где вам будет удобно меня принять? — смиренно поинтересовался я у него.

— Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen* — Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

— Приезжайте сегодня в монастырь Сан-Марко, братья проводят вас в мою келью, — сказал он.

— Конечно я буду брат, — склонил я голову и перекрестился.

Он благословил меня и пошёл в мастерскую к Донателло, а мы с Альберти вышли на улицу.

— Вы ведь знаете синьор Иньиго, с кем сейчас разговаривали? — поинтересовался он у меня.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался я.

— Это архиепископ Флоренции, его преосвященство Антонин Пьероци, — хмыкнул он, — я хотел вас предупредить, но по вашим вежливым ответам подумал, что вы сами его узнали.

Я, в который раз порадовавшись за то, что всегда вежлив с незнакомцами, облегчённо вздохнул. Проблема знакомства с архиепископом внезапно решилась сама по себе, и к тому же не я напросился к нему, а он сам пригласил меня.

— Нет учитель, мы с ним не были знакомы до сегодняшнего дня, — покачал я головой, — но рад, что это случилось.

— Обязательно поужинайте с ним, — заметил серьёзно Альберти, — архиепископ очень редко приглашает к себе кого-то из знати, так что будьте уверены, что уже завтра об этом ужине будут знать все.

Я хмыкнул и не поверил ему, а зря, поскольку Альберти ошибся всего лишь в одном, я не успел доехать до дворца Медичи, и зайти к себе в комнату, чтобы переодеться, как ко мне вошла Джиневра.

— Иньиго, опять вы всё сами! — молодая женщина с широко открытыми глазами стала помогать мне переодеться, — возьмите уже себе кого-то из наших слуг.

— Ой синьора Джиневра, я сам не привык к тому, что приходится всё делать самому, — вздохнул я, когда она аккуратно поправила мои повязки на ране, — но Бернард ещё не вернулся, а Алонсо остался у мастера Донателло.

— О, вы купили себе что-то из его творений? — полюбопытствовала она.

— Да, несколько мраморных скульптур и бронзовое распятие, мне оно очень понравилось, — кивнул я.

— А это правда, что архиепископ пригласил вас на ужин, Иньиго? — она бережно надела на меня сорочку, — ко мне прибежали слуги от Франческо Сассетти, говорят вы с ним столкнулись в мастерской у мастера Донателло.

Немного офигев от того, с какой скоростью информация распространяется по городу, я лишь подтвердил её слова.

— Всё верно синьора Джиневра, хотя я сильно удивлён, что вы узнали это за то время, какое мне понадобилось доехать до дворца Медичи, — удивлённо покачал я головой.

— Ой Иньиго, наш архиепископ необычный человек и всё, что касается его и его жизни, любопытно всем, — она растерянно пожала плечами.

В комнату открылась дверь и вошёл Козимо Медичи.

— Оставь нас пожалуйста дорогая, — попросил он и Джиневра с низким поклоном вышла.

— Всё больше понимаю, что сделал правильную ставку, выбрав вас, синьор Иньиго, — улыбнулся он мне, протягивая кипу бумаг, — здесь все договоры, расписки и верительные письма, которые мы обсуждали и согласовали. Кодекс вам принесут в комнату сегодня, можете читать его, сколько хотите.

Я взял бумаги, и стал внимательно читать всё, не пропуская, чтобы в них не внесли тех поправок, которые мы не обсуждали. Всё было честно и чисто, что впрочем и не удивительно, поскольку Козимо знал, с какой скоростью я читаю и насколько внимателен к деталям.

— Вы об ужине с архиепископом? — поинтересовался я, откладывая ворох бумаг на кровати в сторону.

— Об этом уже знают все, — кивнул он, — мне прислали просьбы пригласить вас от их имени, на ужин пять знатных флорентийских семей. О вас резко заговорили в городе синьор Иньиго.

— Что скажете вы, синьор Козимо?

— Примите их, лишними, знакомства никогда не будут, даже со своими врагами, — весьма мудро заметил он.

— Тогда пусть так и будет, — согласился я, — составите мне компанию, как мой партнёр?

Медичи задумчиво посмотрел на меня.

— Хотите, чтобы об этом узнали все?

— Чем раньше, тем лучше, — пожал я плечами, — пусть недоумевают по поводу того, что знатный флорентийский банкир нашёл общего с маленьким кастильским графом.

— Скоро они поймут синьор Иньиго, что определение «маленький», касается только вашего роста, — улыбнулся он, — конечно, я согласен.

Под вечер, когда я решал в чём ехать к архиепископу, в дом вернулся Бернард, одетый в робу послушника. В таком виде его Алонсо и привёл ко мне.

— Решил завязать с наемничеством Бернард? — удивился я, увидев его в таком виде.