Непроявленные пленки (ЛП) - Харди Камрин - Страница 2

Бернард считал, что всё ещё находится под впечатлением от того, чем поделился призрак Лейлы. Проще воспринимать это кадрами из жуткого фильма или видениями, чем осознавать, что всё когда-то произошло по-настоящему. Он и вовсе предпочёл бы забыть, но когда по соседству имеется бюро ритуальных услуг, это сложно. И сколько бы времени ни прошло, останки надлежало захоронить, а этим в их городе занимался только Виктор Чилтон.

Он пересёкся с ним в бюро. Юэн взял выходной, чтобы отвести Джинджер в школу — у девчонки начался новый учебный год — поэтому Бернард приехал в студию один. Виктор был немногословен и по-прежнему прихрамывал, опираясь на трость. Он сообщил имя... усопшей (или как правильно назвать того, кто умер уже много лет назад?), и Бернард сделал вид, будто впервые его слышит, думая только о том, что актёр из него никакой.

Виктор с минуту внимательно смотрел на Бернарда, будто бы знал обо всём и только ждал, когда тот сам расскажет историю о страшной находке в лесу. Впервые он чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом мистера Чилтона. Мужчина поинтересовался, как у него дела, так как выглядит он нездоровым. Бернард отмахнулся дежурной фразой и поспешил к себе в студию.

«В таких случаях хоронят в закрытых гробах», — отметил он очевидный факт, когда увидел в окошко отъезжающий катафалк Чилтона.

По городу уже ходили новости о найденных в лесу останках. Однако мало кто знал, что кости нашли Бернард Макхью и Юэн Гибсон. По соображениям безопасности такие подробности не разглашались. Таким образом кости Лейлы Дарсен стали ещё одной их маленькой тайной.

Так что, думал Бернард, даже не удивительно, почему ему снились кошмары. Ещё немного полихорадит, но скоро эмоции и воспоминания улягутся, и подсознание не будет отзываться такой бурной реакцией.

Под душем Бернард простоял долго, зато когда вышел, образы призрака и костей почти развеялись. Они всё ещё вызывали тревогу, но такую слабую, что её можно было заглушить, отвлекшись, например, на работу.

В последние дни Бернард мало времени посвящал студии. Когда вокруг закружился мистический танец, похожий больше на торнадо, он оказался в самом его эпицентре и потерялся в реальной жизни. Мыслями он был ближе к призракам и сейчас испытывал тягу заняться чем-нибудь обыденным. Тем, чем он занимался ещё до того, как начал вообще видеть призраков: вяло ретушировал фотографии, распечатывал снимки кислых лиц жителей городка на документы, заполнял отчётности для налоговой и так далее.

Стоя в ванной перед зеркалом, Бернард пригладил влажные волосы, отмечая, что давно не стригся. Если прождать ещё, он будет похож на взъерошенного подростка, поэтому на днях запланировал сходить в парикмахерскую. Такие бытовые вещи тоже отвлекали.

После смерти отца он похудел на пару фунтов, отчего мышцы стали выглядеть более рельефно. Или может, так просто казалось, потому что он давно не рассматривал себя в зеркале. Его беспокоило, что если кошмары продолжатся, то они съедят его в прямом смысле слова, и он начнёт усыхать прямо на глазах.

Ещё он заметил, как обострились черты лица, отчего он будто больше стал похож на отца. Макхью-старший не любил себя фотографировать, но в его комнате Бернард нашёл несколько старых фотографий, на которых отец был запечатлён молодым. И теперь Бернард более явственно видел между собой и им схожесть. А в детстве ему казалось, что он внешне больше похож на мать. Теперь же наоборот.

До смерти отца Бернард посещал местный спорткомплекс, пока бассейн в нём не закрыли на ремонт. Плавание отпускало тревожные мысли. Ненадолго, но... вся жизнь — это сплошная борьба с тревогой, финальная битва с которой каждый раз переносится. На днях Бернард слышал, что бассейн отремонтировали, поэтому он подумал, что можно будет возобновить тренировки.

Посмотрев на висящий на крючке ортез, носить который для Юэна было мучением, Бернард коснулся своего оголённого плеча, прощупывая мышцы и связки. Потом провёл ладонью до предплечья, пытаясь представить, как могут ощущаться неровности шрама под кончиками пальцев. Но кожа у него была гладкой, а фантазии в итоге не хватило. Хотя Бернард сам не понял, зачем ему вообще понадобилось так делать.

Он бы пробрался в проявочную, но на часах к тому моменту уже было около шести утра, а это означало, что скоро всё равно придётся ехать в студию. Пытаться заснуть тоже бессмысленно. Поэтому Бернард поднялся к себе в комнату и после небольшой уборки со сменой постельного белья уселся за ноутбук поработать.

Когда в комнате стало светлее, и проснулся Юэн, Бернард спустился на первый этаж. Из кухни доносился звук готовящейся еды, грохот посуды и жизнерадостное пение Юэна.

— Рад, что ты ещё не спалил дом, — сказал Бернард.

Стоявший около плиты Юэн в синем фартуке повернулся и взмахнул лопаткой. На его лице сияла улыбка, и всё говорило о том, что он хорошо себя чувствует. Вот уж кого кошмары не тревожат. От его вида «прилежной домохозяйки» Бернард рассмеялся.

— Ты меня недооцениваешь. Я ведь неплохо готовлю, — сказал Юэн. — Не забывай, что у меня есть маленькая сестра, а это означает, что нам приходилось питаться не только пиццей и газировкой.

— Где ты откопал этот фартук?

— Он висел у тебя там, — сказал Юэн, махнув лопаткой в сторону крючков на стене около холодильника. — Немного пыльный, но я заметил это только когда надел его.

— Даже не помню, когда его стирали последний раз. Ему уже много лет. Это фартук моей матери.

— О, прости. Я не знал. Наверное, лучше его снять, — сказал Юэн, потянув руки за спину.

— Оставь. Тебе идёт, — с иронией отметил Бернард.

— Да-да, синий цвет мне к лицу, или что ты там говорил, — улыбнувшись, ответил Юэн и поковырял лопаткой яичницу.

Миссию по завариванию чая Юэн оставил на Бернарда, но предусмотрительно согрел чайник.

— По правде говоря, — сказал Бернард задумчиво, — в доме ещё слишком много лишних вещей, — он поставил тарелки к плите, а сам принялся разливать чай по чашкам. Юэн закивал, но взгляда от сковородки не отвёл. Сейчас он наблюдал за яичницей с таким сосредоточением, будто если отвернётся, яичница не просто подгорит, а взлетит в воздух со столпом искр. Хотя с его везением... — Я до сих пор не перебрал вещи отца, потому что увлёкся его фотографиями и плёнками. А отец в своё время не решался выкидывать вещи матери. Даже не верится, что уже прошло так много времени, как её не стало.

В ответ Юэн что-то понимающе промычал.

— Стараюсь избавляться от всего лишнего, но всё равно встречается что-то вроде этого фартука, — продолжал Бернард, — Как представлю, сколько ещё предстоит разобрать, энтузиазм сразу ослабевает...

— За символическую плату — еды вполне достаточно — готов оказать вам помощь, мистер Макхью.

— Неужели моя речь прозвучала настолько жалко? — с иронией спросил Бернард, посмотрев на Юэна.

Юэн усмехнулся и принялся раскладывать яичницу по тарелкам.

— Мне кажется, что перебирать старые вещи вдвоём веселее. К тому же у нас с тобой есть опыт совместной работы. Да, был маленький инцидент, но потом мы работали слаженно и без рукоприкладства.

Бернард улыбнулся. Он до сих пор чувствовал себя немного виноватым в том, что тогда случайно заехал Юэну в нос. Впрочем, теперь было что вспомнить.

— Ладно, посмотрим, — сказал он, усаживаясь с чашками за стол, за которым уже сидел Юэн. — Студию тоже придётся освобождать. Так что в ближайшие дни будем наводить там порядок.

— Ух ты, наше увлекательное путешествие в царство пыли и хлама продолжится, — всплеснув руками, сказал Юэн. — Иногда мне кажется, что твоя клетка-аквариум бездонная и наведение порядка там займёт целую вечность.

Бернард вопросительно на него посмотрел, но Юэн уже был занят активным поглощением яичницы.

— Клетка-аквариум? Вот, значит, как ты мою студию называешь.

Широко улыбнувшись с набитым ртом, Юэн примирительно замахал ладонью. Бернард улыбнулся краешками губ и ненадолго опустил взгляд на свою тарелку.