Восьмая наложница (СИ) - Буланова Юлия - Страница 54

— Он будет проявлять благоразумие, — с нажимом сказал Киан. — А если не будет, сам лично свяжу и запру в чулане. Обещаю.

Вечером, когда шум затих и все отправились спать, я нашла на палубу подышать свежим воздухом и вспомнить наше путешествие на юг. То безумное ощущение счастья и свободы.

Странно, но в последнее время я почти перестала вспоминать свою жизнь в родном мире. И мысли мои всё чаще возвращаются к тому, что было со мной на Альтее. А место в котором я провела детство, словно бы, стёрлось из моей памяти.

— Мам, — окликнул меня Джин, когда я смотрела на отблески звёзд в темной воде.

— И тебе не спится? — улыбаюсь и глажу его по плечу.

— Я хочу поговорить. Давно хочу.

— О чём, мой хороший?

— Ты знаешь, кто я такой?

— Мой сын. А что, есть сомнения? Джин, скажи: что тебя беспокоит?

Юный Лис морщится, словно от зубной боли:

— Я же не Джин. То есть не только Джин. Я помню, как летал выше облаков. Помню золото своей чешуи. Помню, как когда-то давно меня звали Громовым Драконом. Я помню, как Он убил меня. Не знаю, за что. Наверное, причина была. В его глазах была такая боль…

— Лисёнок, это не твои воспоминания.

— Мама, что такого я мог сделать, чтобы Он захотел меня убить? — сын, казалось, не слышал моих слов. В его глазах плескалось такое отчаяние, такой страх.

Я сделала шаг к нему навстречу и обняла. Крепко-крепко.

— Ты не сделал ничего. Тебя тогда ещё не было. Всё это — не воспоминания, а эхо, отголоски трагедии, произошедшей на заре нашего мира. Тебе дано было благословение Алой Богини. Оно защищало тебя все эти годы. Но, ты же знаешь, что все подарки Высших имеют свою цену. Эти жуткие видения — твоя цена за жизнь.

— Да? — Джиндзиро недоверчиво нахмурился. Прямо, как в детстве.

— Ты должен искоренить скверну, поселившуюся в Золотом Городе. Сделать так, чтобы она больше не подпитывалась жизнями маленьких принцев и принцесс. Чтобы храм Богини снова стал ее храмом, а не тюрьмой для множества женщин и мужчин. Там должны жить ее служители, а не пленники императорского гарема.

— А почему я тогда помню это так, будто пережил сам?

— Джин, ты же знаешь, кто стал причиной распространения скверны?

— Первый Император, — юноша ответил мгновенно, без запинки, словно у него спросили: сколько будет дважды два? Сразу видно школу Шена. Ребёнок несёт жуткую ересь, с точки зрения местных, и бровью не ведёт. То, что это правда, никого не интересует. Традиции часто имеют большее значение для людей, чем здравый смысл.

— А имя его ты мне не напомнишь?

— Акинара Инлун

— Вот! — похвалила его я. — Теперь ты понял в чём дело? Нет? Лис, соберись!

— Память крови? Не потому, что я — это он, а потому что я принадлежу роду Акинара? Мне необходимо не только знать, но и помнить? Чтобы я не сбился с пути и смог всё исправить?

— А ты уже решил, что являешься полным перерождением Громового Дракона? Мой хороший, душа Отступника была разбита на тысячу осколков. Этому есть множество свидетельств. Да, сейчас они облечены в сложные поэтические формы, но факт остаётся фактом. Возрождение его невозможно в принципе. Но ты прав. Хочешь ты того или нет, в тебе течёт его кровь. Это сказывается. У всех по-разному. И то, что происходит с тобой — не худший вариант. Ты так не думаешь?

— Ну, если так посмотреть, то да, — Джин немного повеселел. Даже улыбнулся. Плечи расправил и, кажется, даже, задышал легче.

Врать детям плохо. И я старалась всегда говорить сыну правду, какой бы болезненной она ни была. Наверное, поэтому он так легко поверил мне сейчас. Не только потому что хотел в это поверить.

Но есть вещи, которые лежать за пределами таких понятий, как хорошо или плохо. И прошлая жизнь — одна из них. Нельзя на человека вешать груз ответственности за то, чего он сам никогда не делал. Приемственность поколений, когда ты должен исправить ошибки собственных предков — ещё куда ни шло. Но не такое.

Новое рождение. Новая личность. Новая жизнь.

Звучит как идиотский лозунг. Только, это самое разумное до чего мне удалось додуматься.

— Мам, я так тебя люблю. Мне, прямо, полегчало. Вот правильно Лей говорит. Думать — вредно, особенно если думаешь всякую ерунду. Я себе уже таких ужасов напридумывал.

— Лис, у тебя есть мы с Кианом, Шен, Лиша, в конце концов. А ты выдумал себе проблему и страдаешь в гордом одиночестве. Нет, если ты решил настрадаться всласть, то, пожалуйста. Никто мешать не будет. Но что-то мне подсказывает, что это не детская дурь, вроде влюбленности маленькой Мей в тебя, близнецов и Геро, а еще невозможности определиться, кто же из вас красивее.

— Ну, мам, — сын смущённо улыбнулся, а я потрепал его по спутанным волосам.

— Иди спать. Тебе нужно набираться сил. В Золотом Городе нам не будут там рады.

— Да, помню, — фыркнул Джин и передразнил Киана. — Мы едем не на праздник, а на войну. Нужно быть собранным, хитрым и осторожным.

Сын на мгновение коснулся моих рук губами и отступил, растворяясь в темноте ночи. А я вернулась к созерцанию звёзд, отражающихся на морской глади.

Мы прибыли в золотой город тихо — нас встречал лишь молодой слуга, который объявил, что для меня и пятого принца подготовлен дворец Белых лилий, который мы покинули десять лет назад. А принца Киана будет рада принять во Дворце Скорби Старшая Госпожа.

— Словно и не уезжали, — усмехнулся Джин.

Потом нам сообщили, что сейчас туда идти не нужно. И нам всем следует отправиться в сад Императрицы, где проходит торжественный обед для императорской семьи и чиновников.

Мой сын шел первым. За ним Киан. И лишь потом я.

По сторонам смотреть было неприлично, но мне сразу стало понятно: нас ждали. И мы сами пришли в хитро расставленную ловушку. Да, только, это ещё не значит, что волчий капкане не обернётся против охотника.

После положенных приветствий и церемониальных поклонов, вдруг заговорила Шанэ:

— Мой господин, матушка, теперь и вы видите. Я сама долго не желала верить слухам, но оставить это без внимания — преступление против всей нашей великой империи. Подмена наследника — тяжкий грех.

— Подмена наследника? — Джиндзиро иронично вздёрнул бровь. — Не обо мне ли вы говорите, Первая императорская наложница Шанэ?

Но женщина этот вопрос решила проигнорировать. Как невежливо с её стороны.

Она всё ещё была красива. Но это была красота увядающего цветка. Последний отблеск жизни и надежды. Её сын — старший из сыновей Исао. И пока он жив, у неё есть шанс стать Императрицей. А шансы эта особа упускать не привыкла.

— Всем, у кого есть глаза, ясно, что этому юноше лет двадцать. Пятому принцу было бы сейчас всего пятнадцать. И всем известно, что тот ребёнок имел очень слабое здоровье. Боюсь, несчастного ребёнка забрали к себе духи предков. Иначе, как бы принц Киан осмелился привезти в Золотой Город самозванца?

Джин рассмеялся. Громко и звонко. Тогда, как Киан отчётливо скрипнул зубами.

— Но фамильная схожесть налицо, — робко высказался один из советников. — Юноша очень похож на деда нашего Императора, пусть Алая Богиня подарит ему покой в Вечных Чертогах.

— Брат мой, — соизволил подать голос вышеозначенный Император. — Скажи мне, как так вышло? Десять лет назад я доверил тебя своего драгоценного сына. А сейчас ты приводишь в мой дом того, в ком ни я, ни Императрица, ни мои наложницы или советники не могут узнать пятого принца?

— Прошло десять лет. Мальчик стал мужчиной, — Киан спокоен и невозмутим.

А я понимаю, что не судьба Исао пожить сколько-нибудь долго. Впрочем, сам виноват.

— Как может тот в чьём происхождении сомневается народ, оставаться императорским наследником? — патетично возвестил Исао. — Юноша больше походит на твоего сына, чем на моего. И возраст его лишь подтверждает эти подозрения.

— Отец, — Лис спокойно сделал пару шагов к столу биологического родителя и смиренно попросил. — Мой Император, разрешите мне развеять ваши сомнения. Все знают способ, как можно разоблачить самозванца. Я лишь прошу: позволить мне избавить вас от тяжкого груза подозрений. Сейчас вы не можете верить самым близким вам по крови людям — единокровному брату и собственному сыну. Из-за глупых сплетен, которые разносят служанки.