Олегархат им. тов. Сталина (СИ) - Номен Квинтус - Страница 29

Я по заводу первое время ходила только в сопровождении Магай Хён и не могла понять, то ли она переводит мои слова плохо, то ли я слишком уж заумные для среднего корейца вещи произношу, однако взаимопонимание возникало с огромным трудом. Но переводчицы куда как лучше меня знали собственный менталитет — и через две недели к Хён присоединилась и Ри Минчжон, после чего заводчане начали меня понимать буквально с полуслова. Просто потому, что одно дела, когда слова русской советницы переводит «обычная девушка из МИДа», и совершенно другое, когда их доносит капитан Госбезопасности. Разница — просто невероятная, и первый мотор с алюминиевой головкой на заводе был изготовлен уже через две недели. Комплекс станков с ЧПУ еще только готовился к установке, на завод даже советские специалисты, которые его должны были ставить, не приехали — а мотор уже возник. Ну да, всю оснастку для его изготовления еще в пятидесятом на завод-то привезли, и ее где-то на складах бережно всю сохранили. А где на заводе взяли алюминий… впрочем, для «Побед»-то у них запас наверняка имелся, а в СССР его можно приобрести вообще сколько угодно. Ну а мне на будущее точно в список важных особенностей менталитета нужно добавить, что офицеры госбезопасности тут считаются непревзойденными педагогами, способными кому угодно что угодно объяснить…

Еще на заводе начали, оказывается, делать и корейские копии КрАЗа, которые тоже получались весьма средненькими по качеству, да и план по их выпуску не выполнялся просто катастрофически, так что мне пришлось тут впрячься по полной. Прошлась по всем цепочкам производства, внимательно обсудила с мастерами причины постоянно возникающих сбоев в работе. И практически случайно выяснила, что одной из причин как плохого качества сборки, так и существенных задержек было то, что «в целях экономии» простейший инструмент вроде отверток и гаечных ключей тут использовался «максимально эффективно»: одним и тем же ключом привинчивали, допустим, гайки на моторе и колеса на сборочной линии. Не одинаковым ключом, а тем же самым, который постоянно таскали с места на место. Ага, зато ключ «эффективно использовался» полную смену без простоев — а то, что простаивали рабочие, было куда как менее важно: рабочих-то много, а ключ — вообще один!

Если уж начистоту, то ни инженеры, ни рабочие завода «Сынри» идиотами не были. Но за утрату инструмента их, причем с снизу до самого верха, наказывали, в том числе и материально — так что если какой-то инструмент ломался (а инструменты ломались постоянно, у них судьба такая), об утрате «наверх» не докладывалось, и для того, чтобы работу все же можно было выполнить, использовались «горизонтальные связи» между начальниками участков и простыми рабочими. Я, конечно, издать постановление о прекращении такого безобразия права не имела, все же моя роль тут была лишь «полезные навыки распространять», но вот у той же Ри Минчжон свои рычаги имелись — и приказ по заводу о том, что о поломке любого инструмента нужно немедленно докладывать по инстанциям вплоть до директора завода, появился через день после того, как я этот момент выявила. Ну а с моей стороны на завод поступил новый и очень нужный «инструмент»: полный заводской комплект вычислительных машин, необходимый для того, чтобы информация с любого участка оказывалась на экране директора или главного инженера сразу после наступления какого-либо события. То есть я такой комплект просто заказала, а по приказу товарища Ким Ирсена двенадцать прошлогодних выпускников Пхеньянского университета сели на самолет и отправились в Москву. В институт к Сереже отправились, для того, чтобы систему контроля документооборота перевести на корейский язык. Работы им сделать предстояло очень много, ведь нужно было не просто «перевести слова на корейский», но и разработать новые знакогенераторы (не ахти какая сложная, но все же работа), а так же разработать новую раскладку клавиатуры под корейский алфавит (в котором я насчитала «букв» даже больше сорока штук, причем не была уверена, что посчитала их все), а так же придумать и воплотить новые кодовые таблицы: «переводить» языки программирования я даже и не предполагала. Так что я, поделав отправляющимся парням удачи и подумав, что Сережа меня наверняка захочет при возвращении за новое задание слегка так поколотить, продолжила «окучивать» товарища Ким Ирсена на предмет внесения некоторых «изменений и дополнений» в чучхе. И прежде всего, в принцип «опоры на собственные силы», чему внезапно мне сильно помогло изменение в производстве мотора для грузовика. Потому что товарищ Ким точно знал, что «отечественного алюминия» в Корее нет и в обозримом будущем не предвидится:

— Вы знаете, товарищ Сталин неоднократно говорил, и даже писал в своих работах, что пролетариат, строящий социализм, не просто может, но и должен пользоваться зарубежным опытом, даже опытом капиталистов. Технологическим опытом, мы просто должны технологию эту использовать не для обогащения отдельных капиталистов, а для блага всего народа. И это, я считаю, совершенно правильно…

— Совершенно справедливо, и мы очень благодарны Советскому Союзу за помощь в том числе и в освоении капиталистических технологий.

— Я рада, что мы в этом имеем одинаковое мнение. Но тут есть одна мелочь, которую вы, мне кажется, просто не учитываете в полной мере. Взять тот же алюминий…

— У нас, к сожалению, нет своих месторождений нужных руд…

— А я про другое хочу сказать. В СССР алюминий производился еще с довоенных времен, но он был довольно дорог, даже несмотря на то, что своих месторождений сырья для его производства у нас довольно много. Но проблема с его производством заключается в том, что производить его мало очень дорого, а для дешевого его производства требуются огромные заводы и, что тоже немаловажно, огромные электрические мощности. В СССР алюминий стал доступен лишь после того, как заработала Братская ГЭС, а в Корее вообще нет рек, хотя бы немного сравнимых с Ангарой или Енисеем.

— То есть вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что здесь его производить просто смысла нет. И вместо того, чтобы делать у себя собственный и очень дорогой алюминий, Корея может производить много чего другого. Поставляя это другое хотя бы к нам в СССР и получая взамен алюминий дешевый.

— Но если мы будем зависеть от внешних поставок, а они прекратятся…

— Вы верно заметили, что внешние поставки могут и прекратиться, хотя я пока не могу представить ни одной причины, по которой СССР бы отказался от такого взаимовыгодного, что я особо подчеркиваю, обмена. Но мир — он большой, и если что-то произойдет с Советским Союзом, вы всегда сможете приобрести алюминий в другом месте. А Советский Союз, между прочим, сейчас старается сделать так, чтобы таки мест в мире стало больше, но это неважно. Имея другие очень востребованные — и, отмечу, не очень дешевые — виды сырья и продукции, вы уже в ближайшее время сможете, если захотите, создать у себя стратегические запасы того же алюминия, собрав на складах хоть миллион тонн металла: он же не портится, его не требуется хранить в каких-нибудь холодильниках, тратя энергию на поддержание его годности. Сложили его в сарай — и он будет там спокойно лежать, ожидая времен, когда он вдруг потребуется. Или не потребуется, и тогда его можно будет просто продать куда-нибудь за границу. Я хочу сказать, что пока еще ни одна страна в мире не в состоянии производить самостоятельно всё, что требуется для комфортной жизни всех ее граждан, но преимуществом социалистической системы, как неоднократно подчеркивал товарищ Сталин, является то, что дружеские страны, строящие социализм, могут оказывать друг другу огромную помощь и поставлять друзьям то, что эти друзья по разным причинам не могут произвести сами. Поставлять по реальным ценам, без капиталистических накруток — но при этом все же ожидая и ответных поставок.

— Ну и что мы вам можем поставить? Вы же даже в уезде Яндок все, что было нужно для обустройства тамошнего хозяйства, привезли из СССР! Вообще все!