Плюшевые мишки не умирают - Йеын Чо - Страница 13

– В любом случае, спасибо, что спас. Если бы не ты, я была бы уже мертва.

– Что? А, ага.

У игрушек не меняется выражение лица, но в тот момент Хваён почему-то показалось, что медведь смутился. Она поначалу связала его на всякий случай (мало ли, он проклят), но, судя по его вялой реакции, эти сомнения можно было с легкостью отбросить. Девушка развязала крепко затянутую веревку и представилась:

– Я Хван Хваён. А тебя как зовут?

– Меня?

– Ты же сказал, что старшеклассник. Должно же у тебя быть имя.

Тоха ответил после некоторых раздумий:

– Тохён.

– Тохён? А фамилия?

– Ли, Ли Тохён.

– Ли Тохён. – Хваён тихо произнесла имя плюшевого мишки. Оно было не сильно запоминающимся. Два существа периодически поглядывали друг на друга. Повисла странная тишина.

– Что теперь будем делать? – спросил медведь.

Хваён сделала шаг и проверила, как обстояли дела снаружи. Ни прихвостней Ёнчжина, ни минивэна, который ее сюда привез, нигде не было. Если и выходить, то сейчас.

– Надо уходить отсюда.

Девушка засунула плюшевого мишку в рюкзак, после чего вывернула наизнанку запачканную кровью верхнюю одежду и надела. Она была двухсторонней, поэтому странным это не выглядело. Затем салфетками, что хранились в кладовке, она вытерла застывшую на лице кровь. И тут мишка прокричал из недр рюкзака:

– Куда собираешься идти?

Возвращаться в квартиру 303 в «Радуге» нельзя – там Ёнчжин. Но и альтернатив никаких не было. Внезапно в голове Хваён возник опасный план. Если постараться, можно будет сразу двух зайцев одним выстрелом убить.

– Эй, мишка, помоги-ка мне еще разок. Тогда и я тебе помогу.

– Поможешь?

– Ага, с чем угодно. Тебе же наверняка неудобно передвигаться в этом теле.

Она была права. Тоха вспомнил, как чуть не стал кормом для бездомных кошек. Чтобы вернуться в настоящее тело, сначала нужно узнать, что с ним стало после аварии. Возможно, подсказка хранится в стертых воспоминаниях. Да и помощник ему бы сейчас явно не помешал. О том, что он мог уже быть мертв, Тоха решил не думать: «Что ж, если так, то Мрачный жнец сам ко мне придет».

– И чем я могу тебе помочь?

– Отомстить, – ответила Хваён с усмешкой. – Я сопру деньги у сволочи Ёнчжина – того, кто меня продал. И ты мне нужен.

«Ты мне нужен». Трясясь в рюкзаке Хваён, Тоха смаковал эти три слова. Он поднес лапу к мягкой груди: казалось, сердце, которого у него даже не было, совершило кульбит. Парень вспомнил о недавнем прошлом и снова повторил про себя эти слова:

– Ты мне нужен.

Первый раз Тоха встретил Хваён весной, когда ему было четырнадцать и он только-только пошел в среднюю школу. Во вторник, за две недели до промежуточных экзаменов в первом семестре, желая скрыться от обеденной суматохи, он бродил вокруг школы в поисках места, где можно было бы тихонько позаниматься. Он вышел из главного шестиэтажного корпуса и обошел спортивную площадку, дворик и даже спортзал, но найти тихий уголок было непросто. Оставалась только пристройка, широко известная слухами о призраках. Это здание, в отличие от главного корпуса, который перестроили в прошлом году, сохранило свой облик столетней давности и было заброшено – того и гляди что-то оттуда выскочит.

Однако мальчик привык к такого рода вещам.

С булочкой из магазинчика в одной руке и со словарными карточками в другой Тоха подошел к пристройке. В трехэтажном здании со стенами из красного кирпича располагались биолаборатория, класс физических экспериментов, кабинет геонаук и другие помещения, которыми больше не пользовались. Оно казалось абсолютно другим миром – настолько тихо там было. Осмотрев первый этаж, Тоха в поисках не слишком темного, страшного и заметного пространства поднялся на второй, а следом и на третий этаж. В итоге он добрался до двери, что вела на крышу. В главном здании тщательно следили за проходами – дверь на крышу пристройки легко поддалась, будто ждала, что кто-то придет. Запах только что расцветшей спиреи кружил в воздухе вместе с весенним ветром. Тоха сделал шаг на крышу. Некто сидел, прижавшись спиной к резервуару для воды.

Наспех собранные волосы и неотглаженная форма. Бледные губы и тонкие запястья. А еще полный плюшевых медведей полиэтиленовый пакет.

Тоха подумал, что Хваён – призрак. «Снова у меня галлюцинации», – пробормотал он про себя и непринужденно сел рядом. Призраки, если не обращать на них внимания, обычно чуть позанимаются своими делами и тут же исчезают. Но Хваён к их числу не принадлежала, а потому возникший из ниоткуда и посчитавший ее призраком Тоха вызвал у нее недоумение. Девочка приблизилась к нему, когда тот, разложив свои карточки со словами, откусил от булочки с шоколадным заварным кремом, и заявила:

– Я не галлюцинация.

Такими были ее первые слова. Озадаченный Тоха спросил в ответ:

– Тогда что ты такое?

Хваён пришивала глаз медведю и, воткнув иголку в игрушку, спокойно произнесла:

– Божество, что дарит жизнь плюшевым мишкам, кто ж еще?

Снова подул ветер. Их обоих накрыл аромат множества цветов, распустившихся в апреле. Спиреи, вишни, форзиции, рододендрона… Внезапно в голову Тоха пришла мысль о том, что он, возможно, влюбился в этот запах весны. Хваён вернулась на место и возобновила работу. Достала одного из безглазых медведей, которыми был забит огромный пакет, и прикрепила к нему блестящий зрачок. Ее худые длинные пальцы, двигаясь в определенном ритме, работали иголкой, чем сильно напоминали движения руководящего оркестром дирижера. Тоха с осторожностью задал вопрос. Ради приличия все-таки нужно было получить разрешение у полтергейста, что занял это место раньше него.

– Меня зовут Хан Тоха. Ничего, если я буду тут во время обеда учить слова?

Хваён прикрыла лицо плюшевым мишкой и, подражая голосу его мультяшной версии, ответила:

– Я первая застолбила это место, но ты вроде бы не собираешься меня бесить, так что так и быть – разрешу тебе.

– Спасибо.

В глазах Тоха отразились три слога на прикрепленном к жилетке бейджике. С того дня они встречались на крыше каждый обеденный перерыв. И занимались одним и тем же. Хваён пришивала глаза игрушкам, а Тоха заучивал слова. Они даже не разговаривали, только изредка обменивались взглядами. А потом однажды в животе Хваён послышалось громкое урчание, и они разделили обед на двоих. В тот день столовая не работала – сломался водопровод. На другой день Хваён уже клеила пластырь на ранку Тоха, которую оставила брошенная Юнхёком книга. На розовом пластыре, само собой, красовались медведи. Мальчика поразило, что она налепила его безо всякой мази, но боль чудесным образом все равно отступила.

В то время Юнхёк каждый вечер заставлял его писать тесты на знание английской лексики и математики. Если сын ошибался более чем в трех вопросах, в него летела книга, а ошибочное задание снова появлялось в тесте на следующий день. Со второй ошибки начинались словесные нападки. «Бесполезный ублюдок», «жалкая скотина», «как ты можешь быть моим сыном» – и все в таком духе… Мальчик слишком часто слышал эти слова и должен был бы уже выработать к ним иммунитет, но они все так же оставляли на сердце глубокие раны.

До экзамена оставалось два дня. Тоха пристально вглядывался в слово, в котором уже два раза ошибся. Nevertheless. Странным образом оно никак не хотело запоминаться. «Это часто употребляемое наречие[17], конечно же, оно появится в тесте», – казалось мальчику. Беспокойный от нарастающей тревоги мозг лишь сильнее отталкивал слово. Хваён обратилась к Тоха с розовым пластырем на лбу – он выглядел так, словно был готов тут же разрыдаться:

– У тебя такое лицо, будто ты сейчас умрешь.

– Я никак не могу запомнить слово. Если ошибусь третий раз, могу реально умереть.

Девочка взглянула на карточки со словами, после чего развернулась и достала одного из плюшевых медведей. Вместе с иголкой и ниткой из швейного набора. Тоха в полном недоумении взял предметы в руки и поднял взгляд на Хваён.