Мой верный - Грин Эмилия - Страница 11

– Чего ты ломаешься? Я же все чувствую, Саша.

– Отпусти, Артем. – Я попыталась развернуться, однако Апостолов навалился на меня всей своей тяжестью, припечатывая грудью к двери. – Прекрати.

– Устроила шоу. – Рука Артема скользнула к моему бедру. – Этого же добивалась? Так вот он я… – Он тяжело дышал мне в затылок.

– А как быть с растерзанной самооценкой? Растоптанной гордостью? Смертельной обидой, наконец? В душу же плюнул и растер!

– Не усложняй, Саш! – Его колено протиснулось между моих бедер. Собрав мое платье по бокам, Апостолов резко потянул его вверх. – Мы совпали в сексе, понимаешь? – Его сбитое дыхание вызывало дрожь в моем теле. – Только и всего.

Мужские руки сжали мои ягодицы, а затем одна скользнула к поясу-резинке на колготках.

– Лучше со мной, чем с кем попало.

Сколько же унижений у него для меня припасено?

– Урод… – Я позорно всхлипнула. – Ты не имеешь права так поступать со мной! Не имеешь!

Его ладони на моих бедрах резко замерли. Положив подбородок мне на плечо, Апостолов судорожно втянул воздух.

– Саша… Сашенька…

– Ты сам меня прогнал, – шептала я, задыхаясь. – Обжимался с какой-то бабой на моих глазах. Трахал шлюх. Даже не догадываясь, что… – я осеклась, вновь выдохнув нечто похожее на протяжный вздох-всхлип. – А теперь хочешь секса? Да кто ты такой? Самому-то от себя не тошно? Потому что мне – да! – выпустила ногти ему в ладонь, желая оставить свои отметины, пустить кровь.

Подонок. Эгоист.

Как же я ненавидела отца своего ребенка.

– Достаточно, – перехватив мою руку, Апостолов крепко меня обнял. – Малолетка дурная, – лаская мою талию ладонями, Артем сцеловал мурашки с моей взмокшей шеи. – С этого дня держись от меня подальше, Саша. Если не хочешь… – И он резко потянул за подол моего платья.

Я услышала звук рвущейся ткани.

– Что ты…?!

Внезапно Апостолов отпустил меня и сделал несколько шагов в сторону. Обернувшись, я оторопело переводила взгляд с его перекошенного от ярости лица на свой испорченный подол. Кусок белоснежного атласа валялся на полу.

– Это платье… Мне его Алина подарила на день рождения. Оно в единственном экземпляре. Специально для меня. – Я нервно моргала, словно у меня тик, старалась взять себя в руки.

– Белый – цвет чистоты. Красивое платье. Было… – Губы Апостолова растянулись в дьявольской усмешке. – Жаль, теперь оно несколько потрепано…

Он скользнул по моему телу многозначительным взглядом, очевидно, проводя некоторую параллель.

Потрепано.

Больно? Нет. Разрушительно.

Не глядя на него, я подобрала испорченную деталь своего наряда и на ватных ногах покинула подсобку.

Когда дверь за Сашей закрылась, я вновь щелкнул замком. Бахнул по деревянной поверхности кулаками.

К моему ненормальному возбуждению примешивалась ярость, заточенными когтями, раздиравшая глотку. Говорят, чтобы отвлечься, надо сосчитать до десяти.

Один. Два. Твою ж… десять.

Какая-то хреновая математика вырисовывалась.

Развернувшись, я налетел на стол и смахнул с него вазу, поморщился от звона битого стекла, разнесшегося по подсобке.

Потребность в Сашеньке выходила за рамки моего понимания. В память врезалось ее красивое печальное лицо. Широко раскрытые глаза. Раскрасневшиеся щеки.

Сахарная Саша. Ни убавить. Ни прибавить.

Я внимательно осмотрел темную подсобку, будто видел ее впервые, потому что только сейчас меня начало понемногу «отпускать». На смену неконтролируемым животным инстинктам пришло раскаяние.

А ведь я даже здороваться с ней не планировал. Ха-ха. Здороваться не планировал, но чуть ли не на коленях выпрашивал секс. Дожили, Артем Александрович! Затмение какое-то.

Коридор затмений, мать вашу!

Увидев Сашу в объятиях своего лучшего друга, меня захлестнуло волной такой ядерной ревности, что просто унесло. Я пропал. Все мое существо сконцентрировалось на желании обладать Александрой. Незамедлительно. Здесь и сейчас. А потом в своей кровати. Неторопливо. Изнуряюще долго. Чтобы насытиться девчонкой впрок.

Я знал, как заставить ее всхлипывать и умолять. Хотелось глубоко. Первобытно. А потом отнести мою девочку в душ и самому отмывать от своей же грязи, попутно утягивая в новый эротический танец.

Откровенно говоря, осознание всего произошедшего поразило меня до глубины души.

Смутило. Захлестнуло тревожным ознобом. Мой четко распланированный мир стал расползаться и опасно трещать. Все рушилось. Все. Я терял контроль. Становился слепым рядом с ней, начинал вести себя неосмотрительно. Как дикое животное. Хуже.

Тяжело вздохнув, я упал на диван, расфокусированным взглядом рассматривая свои окровавленные ладони.

Почему-то вспомнился тот разговор с Сахаровым прошлой осенью. Он ведь был частым гостем в моем баре.

Роман Владимирович, к слову, был давним приятелем моего отца, мы же с ним общались только по необходимости. У них с батей были какие-то свои давние делишки, поэтому-то Сахаров после перестрелки и позволил мне «подлататься» у него в доме.

Судя по всему, отец Александры обладал отличным нюхом. Он сразу понял, что эра Венедиктова заканчивается – этого ублюдка уже прессовали со всех сторон, поэтому Сахаров и поддержал моего батю.

Но вернемся к разговору, с которого все и началось.

В ту ночь все разошлись после партии в покер, остались только мы с Сахаровым. Хорошо выпившие. Роман Владимирович явно находился на взводе: пил больше обычного, не закусывая.

– Какие-то проблемы? – негромко спросил я, беря свой стакан с виски.

– Дочь совсем от рук отбилась. Сказала, что будет заниматься в библиотеке, а сама весь вечер тусовалась в баре с подружками. Ничего. Я перекрыл ей кислород. Теперь только: учеба – дом – учеба, – Сахаров натужно рассмеялся. – Со мной не забалуешь.

– А сколько ей лет?

– Восемнадцать через два месяца исполнится. Дитя дитем, и все туда же. Мальчиков им, видите ли, подавай! Еще не хватало, чтобы на первом курсе принесла в подоле.

– Ну что вы так, Роман Владимирович, – при воспоминании об Александре уголки моих губ непроизвольно приподнялись.

– Забыл уже, какое шоу она устроила в твоем ресторане в прошлом году? – вновь потянувшись к бутылке, Сахаров вылил остатки виски в свой стакан.

Я рассмеялся в кулак. Такое трудно забыть. Нечасто скромницы-школьницы заказывают коктейли с водкой.

Саша своей дерзостью определенно произвела на меня впечатление. Непослушная.

– Александра все делает мне назло, – вздохнул Сахаров. – Пришлось снова посадить дочь под домашний арест. Пусть подумает о своем поведении.

– Это же не выход, – заключил я после продолжительной паузы. – Ей далеко не тринадцать, Подобные методы только сильнее отвернут дочь от вас.

– А что, по-твоему, выход, Артем?

– У меня нет детей, мне трудно судить, – пожал плечами я. – Однако я сделал из хлюпика Кирилла настоящего мужика. Так что кое-какое представление о воспитании подростков имею.

– И как бы ты поступил в моей ситуации? – не унимался Сахаров.

– Я бы дал девчонке больше свободы, но только после того, как она докажет, что действительно к ней готова.

– Это как? Поясни, – он с недоумением почесал переносицу.

– Начните с трудотерапии. Хочет ходить по ресторанам и барам? Тогда пусть сама зарабатывает на развлечения. Найдет подработку. Узнает, что деньги на карте появляются не по взмаху волшебной палочки.

Сахаров хохотнул, ударяя донышком пустой бутылки об стол.

– Чтобы моя Сашенька где-то работала? Ой, Артем, не смеши! Она ж белоручка! Только транжирить и умеет! Да и что это будет за подработка? В метро листовки раздавать? – он уже откровенно ржал.

И вот в этот момент лучше бы мне отрезать себе язык… Однако я тоже выпил достаточно, напрочь позабыв о ее неразделенной ко мне любви.