Барин-Шабарин 4 (СИ) - Старый Денис - Страница 9

— Ну, и что в свете всего случившегося мы будем делать? — задал вопрос Арсений Александрович Мицура, доверенное лицо князя Михаила Семёновича Воронцова.

— Шабарин всё же ваш человек? — игнорируя вопрос от подполковника жандармерии Лопухина.

— А если бы это было так, то что меняется? — от Мицуры последовал третий вопрос, который также не имел ответа.

— Мы так будем задавать вопросы? Так мы ответов не найдём. Может поговорим откровенно? — четвёртый по счёту вопрос задал доверенное лицо министра внутренних дел, статский советник Степнов Илья Аркадьевич.

Все трое мужчин замолчали и почти синхронно начали есть. Аромат и вкус телятины, блюда, которым так славится, кроме всего прочего, ресторан Морица, были умопомрачительными.

Два дня эти трое мужчин присматривали друг за другом. Они знали, что здесь находятся оппоненты, но при этом не шли на контакт. И представитель воронцовской партии, и представитель партии Чернышова, не безосновательно подумали о том, что Третье Отделение совершает много ошибок. Так что решили пока не проявлять свою активность, давая возможность жандармам создать себе по-больше проблем.

И пусть фигура некого дворянина Шабарина интересовала и Мицуру, и Степного, но и тот, и другой знал, что этот человек не его. Так что вполне было очевидным, что спасать Алексея Петровича Шабарина никто не собирался, причисляя его к противоборствующей группировке.

Однако сейчас Мицура понял, как, впрочем, и Степнов, поняли что Шабарин действует в каких-то своих личных интересах. Сперва даже у всех заинтересованных лиц было убеждение, что люди Нессельроде добрались до Екатеринослава. Однако эту гипотезу также быстро отринули, как невозможную. Чиновники даже не предполагали, насколько синхронно и почти одинаково они думали на протяжении тех дней, когда прибывали в Екатеринославе и присматривались к происходящему в городе.

— Третье Отделение готово признать свою неправоту и отступить? — спросил Степнов.

Однако голос статского советника был наполнен желчью, издевательством. Министерство внутренних дел Российской империи переигрывало Третье Отделение, поэтому Степнов, несмотря на то, что был человеком разумным, поддавался эмоциям и не отказывал себе в толике злорадства.

— Вы предлагаете всё переиграть? — спросил Лопухин.

— Я против переигровки! — решительно заявил Мицура. — Вы ударили по нашим интересам в губернии, потому я и требую, чтобы она полностью осталась за нами. Никаких выплат, никаких ваших предприятий на территории губернии не должно быть.

— Это неправильный подход, — вальяжно сказал Степнов. — Князь Воронцов уже не в той силе, чтобы что-то требовать. Он и болеет часто, и при дворе его вспоминают всё реже. И да, мы все знаем о том, что на Кавказе началось наступление наших войск. Но были взяты лишь только два, пусть и крупных, аула. На том всё и остановилось. Неужели вы считаете, что в силах хоть что-то диктовать?

— Тогда я, господа, предлагаю поиграть в другую игру, — взяв себя в руки, даже с улыбкой, сказал доверенное лицо Воронцова. — Пусть Фабр остаётся на своём месте, оставьте вы уже в покое этого Шубарина или Шабарина, как его там зовут. Вам же не отказано в выплатах. А в газете написана такая сказка о будущем губернии, что был бы жив Александр Сергеевич Пушкин, обязательно бы её переложил на стихи. Вот пусть Фабр и этот Шабарин попробуют хоть что-то притворить в жизнь.

Степнов и Лопухин посмотрели друг на друга, синхронно кивнули головами.

— А потом мы сможем в любой момент собраться и вопрос этот дальше решать, — озвучил договор подполковник жандармерии Лопухин.

— Вот и договорились, — с улыбкой сказал Мицура.

После этого разговора, если бы кто-то вошёл в отдельный обеденный кабинет ресторана, то мог бы подумать, что встретились три приятеля, которым есть, о чём поговорить, вспомнить, над чем посмеяться. И мало кто понял бы, что здесь и сейчас улыбаются, пьют вино, едят отменную еду три врага, каждый из которых решил не отрекаться от Екатеринославской губернии, и уж точно не дать возможности ставленнику Воронцова, Фабру, возвысить губернию.

Более того, Степнов несколько слукавил, когда сказал, что Воронцова начинают забывать при дворе. Это только неимоверными усилиями Чернышова пока получается всё ещё оставлять вдали от двора Михаила Семёновича Воронцова. А случись так, что наместник Кавказа всё-таки попадёт в Петербург, то там он и останется, и явно не на вторых ролях. Уж слишком признателен был государь тому своему чиновнику, который был готов ехать хоть на край света, лишь бы только служить. При этом Воронцов был одним из богатейших людей России и мог бы вообще ничего в своей жизни не делать, а заниматься сибаритством в каком-нибудь из поместий.

Так что, собрались, договорились о перемирии, но каждый уже строил планы, как сделать Екатеринославскую губернию своей.

От автора:

Спортивная дорама с китайским колоритом

https://author.today/work/400036

Болеть, безусловно, плохо. Но могу сказать с полной уверенностью, что казаться больным — это даже замечательно, пусть и некоторое время. За мной ухаживали, я часто спал, вовремя ел. Книги, опять же, вот «Онегина» перечитал… Это всё очень хорошо. Однако, как известно, хорошего должно быть в меру. Иначе оно постепенно, но неуклонно превращается в зло. От такого отдыха один шаг до сибаритства.

Если первые три дня моего почти что ничегонеделания казались райским времяпрепровождением, то скоро я ещё раз уверился, что такая вот благодать — это иллюзия, путь в никуда. Так что на четвёртый день я занялся бумагами, начал интенсивно работать с тяжестями. Два раза в день ко мне приходил Тарас. Делал он это, конечно, тайно, чтобы не быть замеченным мундирниками на входе в доходный дом.

Мне нужен был партнёр для отработки ударов и приёмов, и этот взрослый мужик имел просто уникальные способности к единоборствам. В сравнении с тем, как впитывали в себя науку подлого боя мои дружинники, Тарас показывал почти исключительные результаты: включая голову, с развитым образным мышлением и с умением быстро принимать решения, он становился очень опасным человеком. И даже габариты не мешали мужику быть подвижным и гибким.

Я не стал бы тренировать Тараса, если бы не понимал, что теперь он полностью предан мне. Кроме какого-то чутья, говорящего мне о том, что у меня появился отличный исполнитель и, возможно, соратник, я опирался также и на разумное объяснение. Так, больше материальных благ, чем я даю Тарасу, на данный момент ему взять неоткуда. Кроме того, я теперь знал все его тайны и мог в любой момент выдать дезертира и отъявленного бандита по специализации «рэкетир». Его сын сейчас находится в моём поместье, он у Марии Александровны Садовой. А эта девушка может дать и начальное образование, и воспитание. За проект моего дома и заводской деревни в общей сложности Маша получила от меня шестьсот рублей. Это очень существенная сумма. А за опеку над сыном Тараса я приплачиваю еще пятьдесят рублей, пусть Маша и отказывалась долго брать эти деньги.

Есть еще один немаловажный фактор, из-за которогоя приблизил к себе Тараса. Он свободно лавирует в криминальном мире. Уже появлялись приезжие гастролеры и шулера, а также отъявленные бандиты, которые хотели бы подмять под себя здешний криминальный мир. Все же после ухода Кулагина ниша освободилась. Я не наивный человек, понимаю, что преступность в России была, есть и будет. Но, чтобы она не росла, а соблюдала правила какого-никакого, так сказать, «общежития», контролировать теневой мир нужно.

Ну и деньги… Да! Я в какой-то мере поступаюсь принципами. Но не себе я беру, а в Фонд, чтобы после вкладывать в производство. Вот взять, к примеру те два борделя, что имеются в губернии. Один в Екатеринославе, а второй в Ростове — естественно, нелегальные. Разве, если я запрещу их, толк будет? Проститутки начнут принимать на дому, деньги пойдут мимо, информации также не будет, а ведь публичные дома — это большие возможности получать сведения, составлять компромат. Так что… Здесь главное поставить толкового, подходящего человека. И всем этим будет заниматься Тарас, и не только он.