Барин-Шабарин 4 (СИ) - Старый Денис - Страница 12

— Иначе нельзя, — ровно и очень твёрдо ответил тот. — Не стоит списывать Третье Отделение. Вы многого не знаете. Но вы, любезный Андрей Яковлевич, в полной мере можете ограничить Климова в делах. Вон, какой у вас есть деятельный помощник, — Мицура поспешил сгладить возмущение губернатора шутливой манерой. — Господин Шабарин, справитесь со всеми поручениями?

— Справлюсь, и здоровье позволит. Но будьте готовы к тому, что я вызову на дуэль Климова, — жёстко сказал я.

— А вот этого делать не надо. Будьте благоразумны. Просто не посвящайте его ни в какие свои дела. Пусть окажется не у дел! — просил статский советник. — Это самое болезненное и обидное будет для него, вот увидите. Ну а оступится в чем… Можно и прогонять.

Поднял я вопрос и о Жебокрицком. Вот этого точно списывали. Судебное разбирательство по его махинациям должно было, наконец, пройти, причём в соответствии с законом и честно.

Считается ли, что я безоговорочно победил? Да, для меня это победа. Ведь я хотел иметь возможность в дальнейшем влиять на обустройство Екатеринославской губернии, подготовку региона к будущей большой войне. И теперь все карты — мне в руки. Будем действовать!

Вот только имеются ещё некоторые вопросы, которые необходимо было бы решить до больших снегов. И почему здесь так всё плохо с транспортом⁈ Слетал бы на один день в Севастополь, убил бы обидчика своей будущей жены, быстренько вернулся бы в Екатеринослав — и работал себе дальше спокойно.

Наконец, удалось немного передохнуть. Быстрые переходы, даже когда по большей части можно ехать в карете, утомляют неимоверно. Мы не останавливались на ночлег, и днём и ночью спешили в Севастополь. Подремать удавалось лишь на почтовых станциях, и то, когда нам меняли коней. Смотрители делали это в первую очередь, но только после того, как покажешь им бумагу от губернатора. Однажды пришлось вступить в спор с армейским полковником, выясняя, у кого тут больше харизма. Благо на почтовой станции хватало свежих лошадей, и наш спор решился, когда экипажи были готовы к выезду почти одновременно.

Следовало бы сказать ещё спасибо его светлости Михаилу Семёновичу Воронцову. При встрече обязательно это сделаю. Все-таки он созидатель и строитель. Уже на подъезде к Крыму начиналась дорога, названная в народе «Воронцовской». И сразу заметно — относительно остальных эта была в отличном состоянии. Тракту было всего пять лет, и даже существовала целая служба, которая должна призвана следить за его состоянием. И если надо подсыпать грунта, то это делалось быстро.

Читал я в будущем, что именно эта логистическая артерия Новороссии во многом позволила Севастополю в Крымскую войну долгое время продержаться — и не впастьв полную осаду. По собственному опыту я понимал, что логистические пути порой намного важнее, чем даже количество стволов или число дронов в небе.

Так что когда я подъезжал к Симферополю, то решил, что и этим надо заняться уже сейчас: продумать логистику в Крым, внутри самого полуострова, а также составить план, как обустроить сеть хороших дорог, соединяющих Севастополь с Екатеринославом и Луганском. Уверен, что доставленные вовремя грузы и подкрепления смогут значительно облегчить обстановку в Крыму и сейчас, и в двадцать первом веке.

Да, я спешил в Севастополь. В этом городе мне предстояло решить два важных вопроса: первый был связан с честью и достоинством моей будущей жены, следовательно, затрагивал и мою честь; второй вопрос заключался в стремлении помочь своему Отечеству и предупредить некоторые крайне сложные решения. Это я намекаю на затопление Черноморского флота у Севастополя во время Крымской войны.

Я собирался убедить военного губернатора Севастополя, славного адмирала Михаила Петровича Лазарева, в том, что можно и нужно начинать массово строить мониторы. Эти тихоходные, но вооружённые артиллерией платформы, по моему мнению, — важнейший аргумент в будущей войне. По крайней мере, французы во время Крымской войны очень даже удачно применяли свои плавучие артиллерийские платформы, причем небронированные, или лишь частично покрытые стальными листами.

— Вы позволите, Алексей Петрович, разбавить ваше одиночество? — в комнату гостиницы, которую мы почти полностью зарезервировали для ночлега, вошёл Святополк Аполлинарьевич Мирский.

— Входите, конечно, — сказал я, вставая, чтобы поприветствовать господина Мирского.

Святополка Аполлинарьевича посоветовал, или даже скорее, навязал статский советник Мицура, тот самый — доверенное лицо князя Воронцова. Я, безусловно, мог бы отказаться от соглядатая и контролёра в своей команде. Однако я не жулик и не вор, чтобы бояться проверок. А вот то, что Мирский имел отношение к становлению сельскохозяйственной и производственной системе в Новороссии, факт. А эта система уже показала себя самодостаточной и развивает регион быстрее, чем любой иной в Российской империи. Так что я и это пущу на пользу — так Мицура, стремясь поставить мне подножку, сделает мне только лучше.

Мирский стал для меня ключиком к разным дверям. Это стало понятным, едва мы пересекли Екатеринославскую губернию и въехали в Крым. Тут любая писулька от князя Воронцова имела значение, с его светлостью в Новороссийских губерниях ссориться не желал решительно никто. И такие бумаги имелись как раз у Мирского.

А мне страсть как нужны люди — и кадры, и связи. Идея сколь угодно может быть обоснованный, перспективной, прогрессивной, на бумаге окупаемость проекта чуть ли не в полгода, но… Если нет человека, который занялся бы реализацией, то всё это — влажные мечты на ночь и искусанные в бессилии локти, одна глухая злоба от недополученной прибыли.

Так что грамотный человек рядом — это только на пользу. А в том, что мне удастся скрыть некоторые свои теневые дела, я был почти уверен.

У меня и вовсе складывался ощущение, что я сейчас своего рода спортсмен, за успехами которого наблюдают многие болельщики. Кто-то делает на меня ставку, кто-то, напротив, считает, что мои соперники обязательно меня одолеют. Есть и те, кому я со своими планами и успехами почти безразличен. Такие занимаются лишь одним ухом слушают о том, что какой-то там Шабарин что-то там сделал, пришёл к финишу, или, не дай Бог, сошёл с дистанции. Так вот для болельщиков жизнь спортивного кумира не должна быть открытой книгой — и моя не будет.

— Могу я полюбопытствовать, что вы читаете? — спросил Мирский, присаживаясь на стул рядом со мной и указывая на стопку газет.

— Безусловно, будьте вольны и вы взять газету. Вот, нас догнал последний номер «Екатеринославских ведомостей». Я нарочно оставлял своего человека, чтобы он купил газету и доставил её мне, — сказал я, протягивая еженедельник своему собеседнику.

— Очень любопытно, — прочитав заголовок газеты, ответилМирский и углубился в чтение.

В газете громогласно и в красках рассказывалось о том, какой правильный, своевременный, честный и патриотический Фонд был создан под эгидой всеми любимого Екатеринославского губернатора Андрея Яковлевича Фабра и под управлением, может, и не настолько любимого, но уже вполне узнаваемого Алексея Петровича Шабарина. Текст статьи составлял я, а потом мы ещё с Хвастовским его корректировали. Расписали, как и над чем будет работать Фонд, не забыв совершенно искренне воззвать к патриотизму. Всё расписали так, чтобы было предельно ясно.

Вот, к примеру, любой человек, кто пожертвует фонду более тридцати рублей, обязательно будет отмечен в специальном вкладыше в губернской газете. Стремление увидеть свою фамилию, имя и даже отчество на страницах газеты неискоренимо — это своего рода как попасть в телевизор в будущем. Многим захочется и оставить такую газету для потомков. Люди не разбалованы сейчас многими источниками информации, как и развлечениями. И такса в тридцать рублей — это несущественно для тех, кто думает о минуте славы. Бедняку такие мысли просто в голову не придут.

Кроме того, я предоставил губернатору проект поощрения купцов, предпринимателей и даже помещиков, которые станут на постоянной основе жертвовать определённые суммы в Фонд Благочиния. Подобная стратегия чем-то смахивала на рэкет.