Лайла. Сквозь галактику за счастьем (СИ) - Макушева Магда - Страница 12

- Я - нет. - произнесла я ровно. - Так что вам, госпожа, все так же придется терпеть мое присутствие дальше.

Отношения с этой соседкой не задались у нас с бабулей Наной с самого переезда. Данарка испытывала очевидные предубеждения к сигойнам и всегда презрительно скукоживалась и сужала свои желтые нечеловеческие глаза с вертикальным зрачком, когда мы попадали в поле ее зрения. Правда, дальше взглядов, незначительных колкостей или, наоборот, полного и демонстративного игнорирования пока эта неприязнь не доходила. Конфликтовать с Наной Бояновой в открытую полуданарка и вовсе, как мне кажется, опасалась, а после бабушкиной смерти и моего замужества несколько присмирела, стараясь не сталкиваться со мной лишний раз.

Сейчас игнорировать происходящее госпожа Рея Хурус явно не собиралась. По женщине было заметно, что она прямо жаждет задать мне миллион вопросов, один неприятнее другого, или выдать какую-нибудь гадость.

Соседка являлась как раз одной из самых ярых любительниц наблюдения за другими, и при любой возможности старалась разговорить каждого встреченного на пути жильца комплекса о его жизни или поделиться какой-нибудь новой сплетней.

- Неужто Адам наконец-то ушел от тебя к своей белобрысой? - выдала полуданарка с таким довольным лицом, словно ждала того, чтобы сказать мне это долгие месяцы.

“Она знала!” - со злостью и горечью подумала я.

Неужели муж приводил любовницу сюда, даже не опасаясь, что его увидят? Или не скрывал ее настолько, чтобы кто-то из наших знакомых не заметил Адама в ее обществе где-нибудь на станции?

Вот такой, получается, парадокс. Все обо всех все знают, но до меня такая важная информация дошла только в самую последнюю очередь.

- Кажется, это не ваше дело! - произнесла я жестко, гладя ей в глаза. Чешуйки на лице женщины слегка поменяли цвет, указывая, что мой недобрый взгляд произвел на нее впечатление, даже напугал.

- Ой, да подумаешь, какая нежная! - отозвалась госпожа Хурус чуть тише. - Да весь наш уровень слышал, как ты кричишь бедному мальчику всякие гадости. Странно, что он вообще терпел тебя так долго.

Я не стала отвечать на этот выпад и нарочитую попытку вывести меня из себя и запачкать собственной душевной грязью, а просто смерила инопланетницу новым уничижительным взглядом, усмехнулась так, словно ее слова вообще никак меня не ранили, и просто прошла мимо нее, только за закрытыми дверями своего отсека, устало опуская плечи, садясь на корточки прямо у входной двери и прижимаясь лбом к коленям.

“Дурное слово, что яд, Лали” - говорила бабуля. - “Может пустить корни в твою сущность и отравить так, что навечно искалечишься”.

Да пошли они все в дебри галактики, и их длинные языки туда же! Слышали наш скандал? Будете обсасывать его подробности, благодаря слишком чувствительным локаторам местной сплетницы? Ну давайте, дерзайте, наслаждайтесь. Вы меня не сломаете!

Хуже, чем есть, вы мне все равно уже не сделаете.

Ох, как было наивно тогда так думать!

Настоящее время. Станция "Экрана"

Лайла Боянова

Посещение космопорта “Экраны”, где в данный момент проходил последние предполетные технические проверки космический фрегат транспортного типа “Невус-3034”, флагман нашей торгово-исследовательской миссии в систему Икелан галактики Андромеды, состоялось через пять земных суток после моего официального зачисления в экипаж в качестве одного из двух бортовых агроинженеров, участвующих в экспедиции.

К этому моменту мои личные вещи были собраны, переданы транспортной службе станции и переправлены на судно, жилой отсек со всем оставшимся там содержимым законсервирован до моего возвращения, а контракт с восьмым агрокомплексом “среднего” кольца расторгнут по соглашению сторон без каких-либо неустоек, предусмотренных в иных случаях.

Кроме господина Айса и его семьи, я ни с кем не попрощалась. Просто за сутки до начала полета не вышла на работу в комплекс, а отправилась в космопорт, чтобы познакомиться с будущими коллегами, обустроиться на фрегате и подготовиться к вылету. К моей радости, в дни после памятного разговора с Виланом Айсом и последующего подписания контракта с "Невусом" ко мне никто особо не лез, а непрекращающиеся взгляды и злобные шепотки за спиной я просто старалась игнорировать, зная, что скоро меня на родной станции уже не будет.

С господином Лелуко Тадом, хольмином по расе, и по совместительству административным и хозяйственным координатором полета, в чьем подчинении находились все гражданские служащие, участвующие в экспедиции, я познакомилась заочно во время финального согласования своего контракта.

Сейчас же я должна была предстать перед новым руководителем уже вживую, пройти на “Невус”, поучаствовать там в общей планерке экипажа, а затем занять свою каюту и проинспектировать вверенный мне агроотсек вместе с новым напарником, с которым мы будем работать в оранжереях посменно.

Об этом меня проинформировали сообщением от командования “Невуса” накануне, когда я уже заканчивала сборы и прощалась со своим жилым отсеком, обойдя напоследок каждый его уголок.

Было грустно и совсем капельку больно, хоть я и уговаривала себя, что делаю все правильно. Здесь я испытывала и скорбь от утраты бабушки, и моменты семейного счастья, и горечь предательства, и отчаянье, и радость. Я не знала точно, когда я вернусь на “Экрану” и вернусь ли вообще. Смогу ли вновь войти в эти стены и буду ли чувствовать себя здесь как дома когда-нибудь потом.

Какая-то странная тоска, поселившаяся внутри меня, подсказывала, что возможно, я не зря так долго и основательно прощаюсь со своими апартаментами, первым собственным домом, который у меня появился, как в последний раз. В любом случае я буду знать, что место, где я точно смогу найти приют, пока я жива и что бы со мной ни случилось, у меня точно имеется.

Хотя я бегу сейчас из него без оглядки. Бегу от злых слов, отчуждения местного общества и подозрений. Бегу от воспоминаний, с сожалением осознавая, что хорошие моменты моего прошлого среди них тоже есть.

***

Будущий начальник произвел на меня благоприятное впечатление еще во время нашего недолгого гало-сеанса, несмотря на свой довольно специфичный и даже несколько устрашающий внешний вид. Я сразу однозначно почувствовала, что проблем в налаживании рабочих отношений с ним у меня не возникнет, хотя выходцев с Хольма на “Экране” обитало мало, и до этого мне не доводилось как-либо с ними взаимодействовать достаточно близко, особенно в профессиональном плане.

Хольмины не любили селиться вне родной планеты, расположенной в относительной близости от дальних земных колоний, ввиду слишком отличного от других гуманоидов строения тела (четыре руки, рост почти два с половиной метра, серо-зеленая кожа), и несоответствующих принятым на некоторых планетах Содружества предпочтениям в выборе партнера и способам образования пар, что делало их, как и землян-сигойнов, своеобразными изгоями в глазах многих других разумных.

Все дело в том, что хольмины гермафродиты. Это единственная известная к настоящему моменту раса разумных, четко не разделяющаяся по половым признакам на женских и мужских особей. Данные инопланетники выглядят как огромные мужчины, но отношения строят исключительно с представителями своего же пола, в том числе и с мужчинами других рас, с которыми также совместимы физически. Законы Содружества однополых союзов не запрещают, хотя предубеждение и негативное отношение к данному явлению некоторых сугубо гетеросексуальных рас (зитарцы, брианцы, данарцы) до сих пор остается неискоренимым. При этом зачать и выносить ребенка для хольминов проблемы не составляет. Как? Ох... Я не медик и не ученый, но вроде как они каким-то образом трансформируют для этих целей тело в определенный период своей жизни.

Но я отвлеклась...

Вживую господин Тад выглядел еще внушительнее, чем на гало-изображении, особенно когда встал, чтобы поприветствовать меня, в полный рост, возвышаясь надо мной на три головы и протягивая верхнюю правую руку в два раза крупнее моей собственной. Голос у мужчины (а хольмины в обычной жизни идентифицируют себя как мужчины, а не как особи без пола) оказался настолько грохочущим и сильным, что от него пробирало буквально до костей, хотя глаза господина Тада при этом казались добрыми, а улыбка вполне приветливой и теплой.