Гений АвтоВАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 35

Бросив набивать утробу, шагнул к ней и обнял.

— До такой степени плохо?

— Даже ещё хуже.

— Не лезу с расспросами. Захочешь — сама расскажешь. Составь компанию. Здесь много еды, пообедаем во Владимире горячим, а поужинаем в Москве у Миронова. Ешь, жаль выбрасывать, пропадёт.

На самом деле надеялся только отвлечь. Лиза отщипнула кусок пирога, пила чай из одного со мной стакана. Немного успокоилась.

Когда сели в машину, попросила обождать, и, водрузив на торпедо зеркальце, подкрасила глаза и губы.

— Я очень страшная без косметики?

Невольно вспомнилось: ты не накрашенная страшная, и накрашенная (А. В. Алексин), даже мотив вспомнил, мог напеть, но не стал ранить её ещё более.

— Всё равно будешь на ночь смывать, и я каждое утро увижу тебя такой. Спасибо, конечно, что просыпаешься раньше и несёшься в ванную подправить макияж. Ценю: для меня стараешься.

— И для себя. Для уверенности. Всё, я закончила. Трогай.

— Мы самое главное не сделали утром. Не поцеловались.

Я исправил упущение, едва прикоснувшись кончиками губ к её губам, слизнул неизбежно приставшую помаду и завёл мотор. Подруга, неудовлетворённая припухлостью глаз, нацепила щёгольские солнцезащитные очки. Ей они очень шли.

Перед Владимиром (как его не переименовали в угоду Советской власти, ну хотя бы во «Владимир Ильич»?) нас тормознул очередной гаёвый. Этот придрался к документам.

— Гражданин водитель, почему в техпаспорте не указан номер двигателя?

— Потому что машина — испытательная, товарищ старшина. В ней побывало двигателей больше, чем в моей постели девушек.

Он зыркнул в сторону Лизы и шутку явно не оценил. Или просто позавидовал, та через стекло смотрелась козырно.

— Поднимите капот, водитель. Сличу номера. Если двигатель имеет номер, а в техпаспорте не указан, вынужден составить протокол.

Старшина был немолод, красные прожилки на торце выдавали нехорошую приверженность к алкоголю. Напрашивался, чтоб я вложил пять рублей в права.

Ни-фи-га!

Когда открыл капот и протянул ему чемодан с вопросом: здесь будете искать номер мотора, мент припух. Даже не стал сверять номер кузова, просто вернул документы. Счастливого пути не пожелал.

— Ты каждому будешь открывать капот? — спросила штурман, когда тронулись.

— Действует безотказно.

Во Владимире, так как больше не знали ничего другого, заехали к ресторану при гостинице, где останавливались зимой и воевали с администратором за двухместный номер. Сейчас просто пообедали, а ещё радовались перемене: летний город воспринимался куда приятнее, чем зимой.

Снова болтали о пустяках, я ни словом не обмолвился о полёте сандалий в кусты, сама она тоже не поднимала тему. В Москву въехали в начале шестого вечера, я позвонил по имевшимся с той командировки телефонам, бросая в автомат 2-х-копеечные монеты.

Кто говорит, что москвичи ненавидят приезжих? Наверно, те, кто общался с неправильными москвичами.

Впрочем, в 2025 году я сам был весьма и весьма неправильный, желчный. Какая жизнь, такие и горожане. Это здесь могу относиться к людям по-доброму, они ко мне — тоже.

Божья кара?

Мы прибыли в Москву вечером вторника, к концу обычного рабочего дня. Володя Миронов, предупреждённый, сразу спросил, где стою, и просил ждать до часа. Через 40 минут появился «Москвич-412» с надписями «НАМИ», «экспериментальная», в общем, такой же попугай как у меня. Полный мужиков, на четверых лишь одна женщина. Сразу покатили на дачу одного из инженеров, очень близко по московским меркам, каких-то 60 километров.

На четырёх сотках раскинулся маленький рай на земле, созданный умелыми руками, направляемыми головой со вкусом и фантазией. Вместо картошки и прочих следов борьбы за продукты, всегда доступные в магазине, хозяева ограничились плодовыми деревьями. Итого на клочке 20 на 20 метров уместились уютный домик с мансардой и большой террасой, беседка, лужайка с мангалом и баня с купелью, сад их гармонично дополнил.

Товарищи Володи — Евгений, Олег и Алексей — моментально извлекли из багажника «москвича» заготовки на шашлык, супруга Алексея, владельца микропоместья, кинулась резать закуски на стол, Миронов взялся растапливать баню. Лиза, впечатлённая шустростью и слаженностью действий, предложила помощь, но была усажена на кресло, придавленная пушистым котом, с готовностью подставившим себя под поглаживание, почёсывание, а лучше — подкармливание кусочками со стола.

— Мои родители — блокадники, — сообщил Евгений. — Их вывезли на Большую Землю в конце 1941 года, оба успели хлебнуть голодухи. Да и в эвакуации не жировали. Поэтому у нас немного культ еды. Особенно когда приезжают гости.

— Мне можешь не объяснять, я вырос в Харькове. Хоть это русская часть Украины, но всё же Украина. Стол накрыть, писни спивать — наше всё. Войну помнят, немцев, а тем более полицаев ОУН, они отбирали последнее. Сытно — означает нет войны, — я оценил совсем не расплывшуюся фигуру Евгения, как и его коллег. — По вам не скажешь, что много едите.

— Так не каждый день праздник живота. Работаем много, нервничаем. В том числе — по твоей милости. Представь, даже Липгарт, главный конструктор «Победы» и идеолог автопрома, кое-как согласился на передний привод.

— То есть я вас подставил?

— Наоборот! Как таран проломил дыру в крепостной стене, где мы уже отчаялись — ни штурмом-приступом, ни осадой не взять.

Пока жарился шашлык, Миронов предложил налить всем водки, лёгкого вина или пива — под салатики и нарезку. Мы с Лизой предпочли сухое, завтра в дорогу. Водка вообще не слишком шла. Пиво было бочковое, не бутылочное, пахло одуренно. Но запах этот стойкий, нотки выхлопа сохранятся и через полсуток, не хочу объясняться с ГАИшниками, что это за тип с перегаром из пасти рассекает на машине без мотора под капотом.

Очень неудобно было слушать тост в свою честь. Пришлось тотчас выступить с ответной речью.

— Пацаны! Не переоценивайте меня. Я — никакой не таран. Скорее — соломинка, сломавшая спину верблюду чиновного упрямства. Переход на передний привод обусловлен исторически, рано или поздно произошёл бы и в СССР. Я если и ускорил процесс, то на год-два-три. Так что давайте выпьем не за моё здоровье, а за всех нас, проложивших дорогу прогрессу!

Опорожнили стаканы, хрусталь тут исключительно гранёный маленковский. Я сунул в рот кусочек сала и закусил свежим луком, спохватившись: буду дышать на Лизу луковым духом! Она заметила и тоже кинула в рот пару колечек. Умница!

Парни закурили, я не стал. Электронные сигареты здесь не доступны, «Прима», «Север», «Казбек» и «Беломор» не привлекают, сигареты с фильтром воспринимаются в рабочей среде как интеллигентский выпендрёж. Бросил курить без труда. Может, только когда вываливался из машины после скоростного участка, руки-ноги дрожат, пальцы сводит, то пять-шесть затяжек помогают быстрее вернуться в нормальное состояние.

— Ты, оказывается, настолько популярен у москвичей! — шепнула Лиза. — Мне жена Алексея сказала, к тебе прилипла кличка «гений АвтоВАЗа».

— Знаю. Это шутка. Стебутся московские парни, не принимай всерьёз.

— Хорошо с ними. Коллектив.

— Так и с моими цеховыми в Тольятти тоже. Аж жаль расставаться. В Минске наверняка другие. Да и как примут? Наверняка там своих гениев девать некуда.

— Хорошие, простые. И не заставляют бежать в храм на вечернюю службу.

— Сейчас вообще предстоит сущее бесстыдство. В русской бане девки с парнями моются без одежды. Грудки выше, не посрами меня! Пусть завидуют и прикрывают вениками вставших гусаров.

— Ты что! Даже не предлагай, — возмутилась Лиза. — Я лучше после вас — с Мариной вдвоём.

Думаю, не она одна восстала бы против нудистской свободы поведения, всё же 1975 год, нравы консервативные. Мужики парились в семейных трусах, я в плавках, выскакивали из парилки и прыгали в купель с колодезной водой, только листики от берёзовых веников плавали по поверхности. Женщины стыдливо обошлись без купели.