Гений АвтоВАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 30

— Вы давно встречаетесь? — спросила мама.

— С прошлого августа.

— И ты ничего не сказал?

— Вот, говорю.

— Целовались уже? — делово уточнил отец.

И не только в губы. Пикантные подробности излишни.

— Конечно, папа. Сейчас нравы немного проще.

— Она — честная девушка? До тебя ни с кем? А то вдруг обнаружишь в первую брачную ночь: порченная!

На минуточку, на дворе 1975 год. Пусть не The sexual revolution, о которой скоро споёт группа «Армия любовников», в СССР трах-революция придёт позже, начавшись с «перестройкой», «гласностью» и прочими «всё дозволено». Но и не 19 век, когда внебрачное лишение девственности означало для барышни одну дорогу — в дом терпимости.

— Папа, это одна из причин, почему её до сих пор сюда не привёз. Не хочу, чтоб ты доставал Лизу такими вопросами. И не хочу, чтоб вы взвыли от ужаса, когда мы попросим общий на двоих диван.

— Разврат! В моём доме! Не потерплю! — взревел отец.

— Но ты, раз совратил девушку, обязан на ней жениться… Сам-то хочешь этого?

— Без жены вряд ли получится порадовать вас внуками.

— Но эта же… — мама ткнула пальцем в фото, где Лиза сидела в короткой юбке, закинув ногу за ногу, и томно улыбалась. — Она разве порядочная? Какой пример сестре подаёшь!

Судя по хитрым глазам мелкой, та если и не вкусила запрещённого родителями плода (а может — и да, она шустрая), то вполне всё воспринимала адекватно и современно. Растлевающего примера точно от меня не получила.

— Лиза — добрая. Меня любит и обо мне заботится. Настойчивая, окончив только училище, сейчас в Горьком получает высшее образование заочно. Считаю, мне с ней повезло больше, чем ей со мной. С её родителями пока не знакомился. Всё… Папа, мама, давайте про Лизу больше не вспоминать. Если у нас дойдёт до подачи заявления, скажу. Но на смотрины не привезу. Простите.

— Вот она, молодёжь… — прогундел отец. — Горазды своим умом. А потом прибегают: папа, мама, что делать?

Градус конфликта постепенно понизился и опустился до комнатной температуры, дальше болтали о делах малозначительных и отвлечённых, обсуждали грядущий переезд в Минск, он ближе к Харькову и есть беспересадочный поезд. Что я получу двушку площадью как их хрущёвская трёшка, родители не слишком верили, предупреждали: смотри, обманут.

Если обманут — вернусь в Тольятти. Соловьёв меня с распростёртыми объятиями примет. Но не думаю, Алесь Михалыч знает, что я — протеже Полякова, и они не бессмертные, чтоб кидать на ровном месте рекомендованного союзным министром.

Когда все улеглись, ко мне пришла сестрица, легла поверх одеяла и начала шептать: расскажи, как у вас с Лизой. «Ну, в этом смысле. Ну, ты понимаешь».

Я обнаружил, что у выпускницы средней школы практически отсутствуют какие-то сексуальные познания, всё, что есть — полученные от сверстниц через хи-хи и ха-ха да пошлые анекдоты. Она и потекла впервые до того, как мама объяснила про месячные, перепугалась насмерть.

— Ты уже пробовала?

— Нет. Но так или иначе… В институт поступлю — наверняка.

Не стал шутить на тему «поступала — не поступила». Малая — отличница и медалистка. Прорвётся.

Рассказал про гигиену, предохранение. Рекомендовал найти опытного мужика для дебюта.

— Жалко, что ты — мой брат. Ты бы наверняка справился правильно.

— Без проблем. Но с сестрой и правда грех. А представь папу, он выходит отлить на толчок и видит нас с тобой — развлекающихся.

— Убьёт обоих! — хихикнула малая и ушла к себе.

На следующий день до самого отъезда никто вслух не вспомнил про мою «распутную», и ни одно облачко не омрачило чистоту небес. Хотя бы так.

«Жигули» с апгрейдом до «Запорожца»

На моей памяти в прошлой жизни поезда из Москвы в Поволжье везли колбасу и вкусно ей пахли. Вместо колбасы я тащил аж четыре (!) запорожских коробки передач. Парни из НАМИ помогли их занести в купе и запихали под нижнюю полку. Так вышло, что в СССР 1975 года это единственный агрегат подобного типа для легковушки, передающий крутящий момент на колёса от продольно расположенного двигателя без посредства длинного карданного вала и заднего моста с главной передачей и дифференциалом. Любимица самодельщиков, позволяющая предельно упростить трансмиссию по примеру харьковской «Мрии», эта КПП пользовалась уважением и в НАМИ, их главный конструктор товарищ Липгарт настойчиво попросил испытать коробку на износ на раллийных машинах. На раллийных «жигулях»! Даже в классе 1300 моторы раскручены до 130–150 лошадиных сил, а эта проектировалась под 40 коней и очень скромный крутящий момент. Ну куда ей!

Однако если назвался членом комиссии по новой трансмиссии (о, почти в рифму), придётся выполнять поручение. Конструктор из меня нулевой, у гениев голова для великих идей, но не для поисков путей к их реализации. Лукьянов и Семенихин меня встретили, помогли перетащить из купе железный лом в багажник «жигуля», и мы поехали на завод.

— Лизка твоя извелась, — доверительно сообщил Яша. — Говорит: отпускала на две ночи, а свалил на неделю. К нам бегала по вечерам, всё расспрашивала, я успокоил: да ты не волнуйся за него, парень видный, в Москве себе другую нашёл. Обогрет, накормлен, обласкан.

— Она в тебя ничем не запустила?

— Промазала. Как, интересно, на ралли будешь отпрашиваться?

Семенихин рулил, Яша сидел рядом впереди и вполоборота ко мне. Машина была заводская с надписью «проба» на номере. Я едва ли не единственный владел собственной, парни брали довольно свободно машины с испытаний и гоняли по городу. Правда, покатать девушку по Золотому кольцу на казённой бы не удалось — прихватили бы за филейные места.

— Яш, какие ралли? Это ты у нас — Франция надоела, в Штаты хочу. Меня сначала Поляков, а теперь Соловьёв никуда не отпустят, пока не родится супер-пупер коробка под передний привод. Даже внутрисоюзные пропущу.

— Супер-пупер? От ушастого «запорожца»? — хмыкнул Валентин.

— Нам велено проверить конструктивные решения. Можно же сделать толще валы, массивнее шестерни. Передаточные числа стоит уточнить. И, кстати, передний привод не обязателен. Попробуем «Жигули-Порше»! С двигателем на уровне задних сидений и задним приводом прямо с коробки — без моста.

— «Порше» с коробкой от ушастого «запора»… Покойный Фердинанд перевернётся в гробу! — ответил Яков.

Я пообещал:

— Мы ему не скажем.

Позже в цеху, прикинув гаечный ключ к носу, решили проверить коробку на обычной «копейке» для ресурсных испытаний агрегатов, многострадальная машинка подвергалась распотрошению столь часто, словно это был учебный автомат Калашникова для скоростной сборки-разборки. На этот раз переделка обещала занять добрую неделю — с установкой моторамы позади передних сидений, длинными шлангами к радиатору охлаждения и прочими прибабахами, скорее напоминающими творчество очумелых ручек, чем технологический опыт на серьёзном производстве. Узел задней оси придётся изготовить практически заново. Морда задерётся, избавившись от мотора с чугунным блоком цилиндров и коробки, это около полутора центнеров, значит — надо резать пружины подвески. Нет, за неделю не управиться.

Естественно, я не намеревался ночевать на заводе, при первой возможности набрал бухгалтерию и свинтил домой на час раньше конца смены — приводить себя в порядок с дороги, мыться-бриться.

Как же хорошо быть молодым, энергичным! В 75 лет ещё как-то работал несколько часов продуктивно, пусть не шустро, потом филонил, благо с реставрацией олдтаймеров никто никогда не спешил. На после работы назначал всегда лишь одно какое-то дело, на второе не хватало жизненной энергии. А если чувствовал себя уставшим, то и единственное переносил на следующий день, лучше — на выходные.

Тут провёл две ночи в поезде, Харьков-Москва и Москва-Тольятти, вторую ночь в соседнем купе несколько раз орал маленький ребёнок, разбудив весь вагон. Но я снова засыпал и, в принципе, отдохнул. К встрече с милой был готов вполне — и физически и морально. О приезде предупредил вчера из Москвы. В мире, где сотовых телефонов нет вообще, и домашних мало, надо ловить момент, когда человека получается застать на работе. Хорошо, что бухгалтерши весь день сидят на месте на своих аппетитных попках, меня поймать труднее — то ношусь по полигону, то колупаюсь в цеху.