На память милой Стефе - Трауб Маша - Страница 1

© Трауб М., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Я оказался в другой стране, в другом городе, в который не собирался переезжать. Но так сложились обстоятельства. Да и квартиру не надеялся снять быстро. Жил в хостеле, сосед по комнате храпел нещадно, в ванной цвела плесень. Но я смирился – на большее в ближайшее время рассчитывать не приходилось.

Я учился в магистратуре местного университета и подрабатывал частными уроками. Как утверждала моя мама, не требовал от жизни большего. Наверное, это так. Амбиций во мне и вправду маловато. Но их хватило для того, чтобы поступить, уехать и продолжать учиться. Это мне нравилось. Как и то, что я наконец сбежал от собственной матери. Нет, я ее любил, но, согласитесь, странно для юноши в двадцать три года жить с матерью, которая забывает, сколько лет ее сыну. Она требовала, чтобы я ей докладывал о каждом шаге и возвращался домой не позже десяти вечера. Она звонила раз в час, и если я не отвечал на звонок, вечером меня ждал скандал.

Кажется, у мамы был кризис определения, или как там он еще называется – то она считала меня подростком, за которым нужен глаз да глаз, то вроде как мужем, за которым тоже нужен присмотр. Нет, она не беспокоилась о том, что со мной что-то случится. Она беспокоилась о себе. Это нормально. У нее, кроме меня, никого не осталось. Ни подруг, ни родственников. Работа была, но с коллегами мама особо не общалась и уж тем более не дружила. Однажды она увидела меня с девушкой и закатила настоящую сцену ревности. Мой отец не выдержал постоянных скандалов и давно ушел. Теперь у него новая семья. Я тоже не выдержал и уехал. У каждого свой стимул начать самостоятельную жизнь, у меня – выбраться из-под родительской опеки.

Что еще я могу рассказать о себе? Мне двадцать три года, меня зовут Савелий, я родился и вырос в Москве. Родители, как я уже говорил, в разводе. С отцом иногда общаюсь и, если честно, понимаю, почему он ушел от матери, хоть и нехорошо так говорить. Я еле дождался окончания бакалавриата истфака МГУ, после чего поступил в магистратуру в итальянский вуз. Почему за границу? Мне хотелось уехать как можно дальше. Если бы в Антарктиде был университет с моей программой, я бы и туда уехал.

До университета мне добираться полтора часа на электричке, но это нормально. Сейчас я живу в городке на границе Франции и Италии. Много раз проезжал мимо на поезде и однажды решил выйти и прогуляться. Город мне понравился. В нем хотелось жить, переехать сегодня же. Не знаю уж, почему у меня возникло такое чувство. Наверное, из-за рынка. Я захотел есть, а на рынке всегда можно найти что-то готовое и сытное, да и дешевле, чем в кафе. На рынке с клиентами говорили по-французски, потому что городок находился во Франции, но между собой все переходили на итальянский. Я мечтал выучить итальянский, но учился во французской спецшколе. Так решила моя мама. Впрочем, я был ей за это благодарен. В институте тоже учил французский и английский, а перед поступлением в магистратуру пришлось заниматься только английским, чтобы сдать экзамен. Так что пока я пребывал в некой растерянности – на какой язык сделать упор. Учить итальянский, как всегда хотел, или совершенствовать французский?

Пока я об этом думал, стоя над прилавком с пирогами, уже получил свой, оказавшийся невероятно вкусным. И еще один кусок с собой. Бесплатно. Как новому покупателю. Я был благодарен, честно. Моих частных уроков едва хватало на то, чтобы заплатить за хостел и не умереть с голоду. Но в этом я был сам виноват. Мне не нравилось преподавать, я не умел объяснять школьную программу. Уж не знаю, почему меня вообще еще держали в качестве репетитора. Да, мне пришлось расширить квалификацию – я преподавал не только историю, но и русский язык, и литературу. Как правило, детям, родители которых давно переехали, но хотели, чтобы их отпрыски все же умели читать и писать по-русски. Детям это было совсем не нужно и не интересно. Но они чувствовали, что я тоже страдаю, а страдать вместе как-то интереснее и не так обидно. Или просто жалели меня, понимая, что, лишившись хотя бы одного ученика, я останусь без ужина. Во всяком случае, так мне объяснил один мой подопечный, Андрей. Я считал его избалованным подростком. Кто бы мне тогда сказал, как я ошибался.

Так вот, я переехал в тот городок, в очередной хостел, мало чем отличающийся от предыдущего. Разве что в комнате не было храпящего соседа, что я уже счел невероятной удачей. С переездом проблем не возникло – все мои вещи помещались в один чемодан, половину которого занимали книги. Преподавал я онлайн и был удивлен, когда узнал, что Андрей тоже живет в этом городке.

Мне нравилось там жить, потому что город, хоть и средневековый, был совершенно нелогичным. Улочки в подобных старых городах всегда и везде проходные, выводящие в другой переулок, проход, они раздваивались, ветвились. Здесь не было главной площади, и все важные события проходили на пятачке перед местным собором. Лестница, ведущая от него вниз, конечно, была прекрасна, но параллельные улочки могли посоревноваться с ней в живописности. Я приехал не в сезон, но туристов хватало, особенно из Японии. Японские девушки были одеты как персонажи аниме и без конца фотографировались на фоне кустов цветущих олеандров, старых стен и дверей с массивными засовами, переходов, ведущих будто в подземелье горного короля. Я не удержался и тоже сделал несколько селфи. Правда, посылать их мне было некому. Мама не поймет, отцу после рождения второго ребенка, получается, третьего вместе со мной, вообще не до этого.

Местное кладбище считалось достопримечательностью, но вход в него украшала статуя не какого-то ангела или архангела, а вполне себе некогда живого игрока то ли в бейсбол, то ли в гольф. Этот игрок был выходцем из этого городка, и его статую поставили на входе на кладбище. И табличку прикрепили: «Здесь родился и вырос…» Сам же он был похоронен в другом месте, что вообще никого не волновало. По официальной информации, на местном кладбище упокоились многие знаменитости – от композиторов до писателей, а также их сестры, братья и прочие родственники, которые провели здесь «самые счастливые годы своей жизни». Поверьте мне на слово, я обошел кладбище несколько раз, но ни одного из описанных захоронений не нашел. Впрочем, это было неудивительно. Каждый город имеет свою легенду – именно там кто-то остановился на минуту, ночевал, написал великую книгу, женился, умер. Другой городок будет настаивать, что все произошло именно у них, а в том, предыдущем, великий человек заглянул на рыночную площадь, не более того. А третий городок станет утверждать, что в предыдущих двух знаменитость вообще никогда не появлялась и именно у них были созданы все величайшие произведения, вот на этой самой улице. Впрочем, это никак не влияет на паломничество туристов. Им показывают заброшенный дом, сарай и утверждают, что именно там случилось чудо, и туристы щелкают телефонами. Почившие знаменитости давно стали предметом маркетинга, а не истории.

Рядом с кладбищем находилась смотровая площадка, тоже отмеченная в путеводителях как знаменитая. Но самый потрясающий вид на город открывался с другой, а все толпились на этой. Может, и с кладбищем так? Знаменитые захоронения находились на другом, обычном городском?

С собаками вход на кладбище был запрещен. Даже висел знак. Я однажды увидел мужчину, который стоял у ворот и держал на руках пуделя. Кажется, это был мальтипу. Он облизывал мужчину и был ужасно милым. Туристы подходили, улыбаясь, спрашивали, как называется порода. Мужчина отвечал, что он ничего не знает, хозяйка на кладбище. Пес ластился к мужчине как к родному. Я решил, что никогда не заведу собаку, которая будет облизывать всех, кого ни попадя. Впрочем, собаку я не мог себе позволить. Себя бы прокормить.