Откровения Беки Полсон - Кинг Стивен - Страница 2
- Предыдущая
- 2/7
- Следующая
— Бека?
— Что? — Она села на свое место и принялась накладывать себе фасоль.
— Я спросил, что у тебя с головой?
— Посадила шишку, — сказала она… хотя, когда она спустилась в ванную и погляделась в зеркало, выглядело это не шишкой, выглядело это дыркой. — Просто шишку посадила.
— А! — сказал он, утрачивая интерес, развернул свежий номер «Спорте иллюстрейтид», который пришел утром, и тут же погрузился в сон наяву. В этом сне он медленно скользил ладонями по телу Нэнси Фосс. Этому занятию, как и тем, что вытекали из него, он усердно предавался последние полтора месяца или около того. Бог да благословит почтовые власти Соединенных Штатов за то, что Нэнси Фосс перевели из Фолмута в Хейвен — вот и все, что он мог бы сказать. Потеря для Фолмута — удача для Джо Полсона. Выпадали целые дни, когда он почти не сомневался, что умер и попал на Небеса, а таким резвым причиндал в последний раз был в дни, когда он в девятнадцать лет путешествовал по Западной Германии с армией США. Потребовалось бы куда больше, чем пластырь на лбу жены, чтобы по-настоящему привлечь его внимание.
Бека положила себе три сосиски, поразмыслила и добавила четвертую. Облила сосиски и фасоль кетчупом, а потом все хорошенько перемешала. Результат несколько напоминал последствия столкновения двух мотоциклов на большой скорости. Она налила себе виноградного сока «Кул-Эйд» из кувшина на столе (Джо пил пиво) и тогда кончиками пальцев потрогала пластырь — она то и дело к нему прикасалась, едва его наклеила. Всего лишь прохладная лента. Это-то нормально… но под ней ощущалась круглая впадина. Дырка. Вот это нормальным не было.
— Прост» шишку набила, — пробормотала она опять, будто заклинание. Джо не поднял головы, и Бека принялась за еду.
«Ну, аппетита это мне не испортило, что бы там ни было, — думала она. — Да и что его портит? Еще не было такого случая. Когда по радио объявят, что все эти ракеты запущены и близок конец света, я, наверное, буду есть и есть, пока одна не вдарит по Хейвену».
Она отрезала себе ломоть от каравая домашней выпечки и начала подбирать фасолевую жижицу.
При виде этой… этой метки у себя на лбу она тогда испугалась, очень испугалась. Нечего себя обманывать, будто это просто метка, вроде синяка. А если кому-то хочется узнать, подумала Бека, так она им объяснит, что увидеть лишнюю дырку у себя в голове — не самое бодрящее зрелище. Как-никак в голове помещается мозг. Ну а что она сделала тогда…
Она попыталась отогнать эту мысль, но было слишком поздно. «Слишком поздно, Бека», — бубнил голос у нее в голове — совсем такой, какой был у ее покойного отца.
Она тогда уставилась на дырку и смотрела на нее, а потом открыла ящик слева от раковины, порылась в своей убогой косметике руками, которые словно были не ее. Вытащила карандашик для бровей и снова посмотрела в зеркало.
Она подняла руку с карандашиком, повернув его тупым концом к себе, и начала медленно засовывать в дырку на лбу. «Нет! — стонала она про себя. — Прекрати, Бека, ты же не хочешь…»
Но, видимо, что-то в ней хотело, потому что она продолжала. Никакой боли она не чувствовала, а карандашик идеально подходил по ширине. Она протолкнула его на дюйм, затем на два, затем на три. Она смотрела на себя в зеркале, на женщину в цветастом платье, у которой изо лба торчал карандаш. Она протолкнула его на четвертый дюйм.
«Карандаша почти не осталось, Бека, будь осторожна, ты же не хочешь, чтобы он провалился туда и стучал, когда ты будешь ворочаться ночью. Будил Джо…»
Она истерически захихикала.
Пять дюймов — и тупой кончик карандаша наконец наткнулся на что-то. Оно было твердое, но легонький нажим создал ощущение губчатости. В тот же миг весь мир обрел пронзительную яркость, позеленел, и кружева воспоминаний заплясали в ее сознании — в четыре года она катается на санках в комбинезончике старшего брата, моет классную доску после уроков, «импала» пятьдесят девятого года ее дяди Бена, запах свежескошенного сена…
Она выдернула карандашик из головы, судорожно опоминаясь, в ужасе ожидая, что из дырки хлынет кровь. Но крови не было, и не было следов крови на блестящей поверхности карандашика для бровей. Ни крови, ни… ни…
Об этом она думать не будет! Она бросила карандашик назад в ящик и одним толчком задвинула ящик. Ее первое желание заклеить дырку вернулось с утроенной силой.
Она открыла зеркальную дверцу аптечки и ухватила жестяную коробочку с пластырями. Коробочка выскользнула из ее дрожащих пальцев и со стуком скатилась в раковину. Бека вскрикнула и тут же приказала себе заткнуть дырку, заткнуть, и все. Заклеить, заставить исчезнуть. Вот что надо было сделать, вот что требовалось. Карандашик для бровей? Ну и что? Забыть — и конец. У нее нет никаких симптомов повреждения мозга, таких, какие она наблюдала в дневных программах и в «Докторе Маркусе Уэбли» — вот что главное. Она совершенно здорова. Ну а карандашик… забыть, и все тут!
И она забыла — во всяком случае, до этой минуты. Она посмотрела на недоеденный обед и с каким-то оглушенным юмором поняла, что ошиблась относительно своего аппетита — кусок в горло не лез.
Она отнесла свою тарелку к мешку для мусора и соскребла в него объедки, а Оззи беспокойно кружил у ее ног. Джо не оторвался от журнала. В его воображении Нэнси Фосс снова спрашивала его, действительно ли язык у него такой длинный, как кажется.
Она пробудилась глубокой ночью от какого-то спутанного сна, в котором все часы в доме разговаривали голосом ее отца. Джо рядом с ней распростерся на спине в своих боксерских трусах и храпел.
Ее рука потянулась к пластырю. Дырка не болела, не ныла, но чесалась. Она потерла пластырь, но осторожно, опасаясь новой зеленой вспышки. Однако все обошлось.
Перекатившись на бок, она подумала: «Ты должна сходить к доктору, Бека. Надо, чтобы ею занялись. Не знаю, что ты сделала, но…»
«Нет, — ответила она себе. — Никаких докторов». Она перекатилась на другой бок, думая, что будет часами лежать без сна, задавая себе пугающие вопросы. А вместо того уснула через минуту-другую.
- Предыдущая
- 2/7
- Следующая
