Колхоз князя Пушкина (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 28

— Ничего страшного. Выкройки я вам сам сделаю и модель нарисую.

Пока Кюхлю обмеряли, я рисовал. Лариску лишь третий вариант рисунка устроил.

— Закончили? Идите к себе. Всё что нужно вам через полчаса принесут, — отправил я девушек, забрав у них две верёвочки с узелками.

Надеюсь, Лариска запомнила, что и куда. А я себе очередную заметку сделал — нужен портновский метр. И как всегда — срочно.

Отправив приятелей переодеваться, я велел заложить дрожки. Погода хорошая, так что прокатимся по окрестностям.

— Француз, а ты с ними спишь?

— Ты про чухонок? — дождался я кивка, — Конкретно эти две даже не целованы.

— Я вот что хотел спросить, а твоё предложение по учительству в силе?

Упс-с… А чего это мы засмушавшись… И ножкой по земле водим?

Уж не влюбился ли ты, друг Кюхля? Интересно только — в какую-то одну или в обеих сразу…

Планирование посевной у меня выглядит сложней, чем разработка серьёзной военной операции. По крайней мере мне так показалось, когда мы не раз корректировали планы, устраивая с агрономами натуральный мозговой штурм, к которому не стеснялись привлекать старост и Григория Фомича, который теперь управляет конным двором.

Да, ради пользы дела я даже надёжного кучера не пожалел — отправил на повышение. Вот радость-то Акульке была…

Иногда присутствуют два десятника. Мои отставники пользуются на селе изрядным уважением, оттого им и предстоит выступать в роли контролёров, объезжая поля и отслеживая качество работ.

Карта земель, которая уже добрый месяц висит на стене моего кабинета, вся испещрена отметками. Казалось бы — в чём сложность? Паши, борони и сей. Как бы не так.

К примеру, тот же лён-долгунец, который просто жизненно необходим полотняной фабрике, абы где не посеешь. Очень важно, какая там культура перед ним была высажена. А так, карта напоминает лоскутное одеяло, где разноцветными карандашами обозначены предыдущие культуры и те, которые мы будем сеять. Тот же лён нельзя сеять на одном и том же поле дважды. Шесть, а то и семь сезонов должны пройти, прежде чем его можно будет высеять повторно. Иначе заболеет.

А ещё у меня всего не хватает. Лошадей, плугов, борон и сеялок. Собственно, как и удобрений. Не от хорошей же жизни я производство нитрофоски запустил. Универсальная штука, как оказалось. Знай только добавляй к ней те компоненты, которые особенно нужны растениям определённого вида и сорта. К примеру, для того же льна-долгунца это будет карбамид, или мочевина, если выражаться на привычном языке. Как ни странно, но именно азот отвечает за прирост зелени. Так что под поля, которые пойдут под ранний лён, а именно так я стал называть то сырьё, которое будут собирать для фабрики, заложена одна формула процентного содержания комплексных удобрений, а вот под семенное поле — уже совершенно другая, с изрядным добавлением калия и фосфора, отвечающий за цветение и плодоношение.

Про лён я ещё не всё рассказал, а так-то девять культур на поля будет высажено. И да — рожь у меня не в приоритете. Тут мой опыт спекулянта сработал. Раз в этом году цена на рожь в Питере почти вдвое поднялась, да и у нас, на Псковщине, под конец весны раза в полтора выросла, то очень многие землевладельцы кинутся именно её выращивать в этом сезоне. Значит и цена этой осенью изрядно упадёт, когда все вдруг обнаружат, что вырастили урожай сверх меры. Проще купить будет, продав излишки того же гороха, овса или гречи.

И да — мой огород! Впрочем, про него и пары часов не хватит, чтобы более менее подробно рассказать. Хотя там всего-то семьдесят десятин будет занято под посадки, так как больше двадцати под пар пошли. Вот только работают на этих семидесяти семи гектарах три сотни баб и вдвое больше подростков. Но работает молодёжь лишь до обеда. Оттого и получает вдвое меньше денег, чем бабы-огородницы.

Отставники — рыбнадзор лютуют на реках и ручьях, ломая вентеря наглухо перегораживающие нерестилища, а егеря с ног сбились, отлавливая браконьеров. Вроде успешно. По крайней мере, с десяток мужиков с фингалами под обоими глазами я уже в селе заметил.

Доходчиво селянам мужики доносят княжью волю. А ибо не фиг.

Я в деревеньке Ильинской две семьи от оброка освободил и даже самолично не поленился им по паре прудиков проточных организовать, а всё ради чего? Так чтобы осетровые у нас в озёрах появились. Мужики мне не верили, но всех привезённых живых осетров выдоили досуха, прежде чем в озеро отпустить. Ещё бы. Я этим содержателям рыбозаводов пообещал премию в пятьдесят рублей ассигнациями. Но только одному — тому кто меня больше удивит в июне, продемонстрировав стаи подросшего малька, перед их выпуском в озёра.

На одно из таких последних собраний я и пригласил своих лицейских приятелей, которые уже вчетвером обитали у меня в особняке и вовсю предвкушали перелёт в Псков, на бал. На самолёте!

Они ещё не знают, что тот сюртук, который им был показан на Кюхле, и привёл парней в полный восторг своими безукоризненными строчками на тех же лацканах, полетит отдельно от моего друга.

Погода портится. Как бы полёт вышел не слишком гладким. Так что я заранее им намекну, что в парадную одежду наряжаться не стоит. Блеванут ещё с непривычки, а срочной химчистки в этом мире пока никто не придумал.

Видели бы вы их глаза!

Мои приятели сидели в углу кабинета, за отдельным столом, и просто наблюдали, как мы начали закрывать план посевных работ.

— Александр, — к моему удивлению, обратился ко мне Пущин по имени, а не по лицейскому прозвищу, хотя мы остались все среди своих, когда весь народ вышел из кабинета, — Это что сейчас было?

— Ты про посевную? С ней пока почти всё хорошо. Недочёты есть, но их можно исправить, — почесал я подобие бакенбарды, которые пытаюсь отращивать, чтобы соответствовать образу Пушкина на картинках.

Пока выходит так себе. Да, баки растут, но не более того. Меня особо не красят, но и не уродуют. Редкие. Густоты им откровенно не хватает.

— Я же заметил, что ты во всём этом разбираешься. Ты даже с главным агрономом спорил и он с тобой согласился, — обвинительно ткнул Иван пальцем в мою сторону.

— А как иначе? — не скрывая насмешки, посмотрел я на него, — Может немца или француза предложишь в управляющие нанять? Так я тебе одну переписку перескажу, которую мне по службе довелось переводить. Представь себе, что один зарубежный вельможа пишет другому, уже нашему, и недоумевает. А вопрос у него простой был: — Неужели в России своих дураков не хватает, раз вы взялись наших выписывать? Могу ещё проще объяснить — представь себе, что моё Велье — это наша Империя, но в миниатюре и с более простыми задачами. Я слышал, что среди столичной молодёжи ходят залихватские идеи о том, что нужно свергнуть Императора, а дальше всё само собой придёт. Так вот я тебе честно скажу — большего идиотизма трудно себе представить.

Выпученные глаза. Попытки осмысления. Туше.

Да, я их уже сделал, но они пока это ещё пытаются понять.

Фурор на балу произошёл по вине сюртука Кюхли.

Нет, сам сюртук хорош, нет слов, да и Вилли неплох — этакий молодой влюблённый юноша, иногда отвечающий невпопад, но дело было так: когда мы начали расхваливать получившуюся одежду, то Вильгельм подумал, что мы, чисто по привычке, над ним подшучиваем, и он сильно расстроился. Пришлось мне приказать, чтобы из моей спальни большое зеркало принесли, с помощью чего он бы сам себя со всех сторон мог увидеть, глядя через одно зеркало в другое.

И зеркало разбили! Прямо на лестнице…

Вот же удача! Мне сразу невольно вспомнилось детство. Там этих зеркал штук пять было расколочено, и вовсе не ради вандализма, а для вечеринок. Ну, а чем ещё мы, бедные студенты, тогда могли завлекать девушек. Вот и создавали антураж из подручных средств.

— А теперь нам нужен глобус, большой, — радостно заметил я, потирая руки, — И много клейстера. Беги на кухню, скажи, барин клейстер велел готовить, — приказал я слуге, замершему от осознания непоправимой оплошности, — А потом галопом в школу. Скажи, я глобус велел принести, а им новый куплю.