Царская дыба (Государева дыба) - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 81
- Предыдущая
- 81/84
- Следующая
— Воля государева…
— Все ты «воля», да «воля». А я тебя просто любить буду. То есть, не так. Я люблю тебя, Настенька, больше всего на свете. И очень тебя прошу: выходи за меня замуж. Ты согласна?
— Да.
Вечером на Москву обрушился дождь. Плотный, густой ливень, водопадами скатывающийся с крыш, превращающий ручьи в полноводные реки, а немощные улицы — в глинистое, грязевое месиво.
Впрочем, по скользкой глине запряженные цугом сани скользили только лучше, а потому свадебный поезд быстро домчал молодых до огороженного частоколом двора и они торопливо метнулись из-под кожаного навеса саней под крышу крыльца. Дворня что-то закричала, но из-за шума дождевых струй разобрать слова было невозможное.
— С Богом, — благословил, не выходя в грязь, спины супругов монах. — Дождь-то какой, боярин.
— Ништо, — с улыбкой отмахнулся Толбузин. — Им ближние дни из почивальни выходить ни к чему. Пусть льет, хлеба поднимает. Хорошее лето выдалось. Спокойное.
Подходил к концу семь тысяч шестьдесят второй год от сотворения мира, именуемый немытыми схизматиками тысяча пятьсот пятьдесят третьим. Мирный год — потому, как слабые наскоки Ордена и Литвы с Польшей, занятых своими спорами, без труда отбили порубежники и местное ополчение, весьма удачно ответные визиты нанеся. Впрочем, на западных границах для Руси соперников давно уже не существовало, как и на восточных, где, пользуясь мирным временем, стрелецкие рати удачно замирили взбунтовавшихся было после ухода Казанского ханства под Русь удмуртов и башкир. Присягнули Руси по воле своей, безо всякого царем принуждения, сибирский хан Едигер, черемисы и черкесские князья. Вяло сопротивлялось малочисленным, но сильным духом отрядам воеводы Пронского-Шемякина ханство Астраханское, и внимание Руси приковывало теперь необъятное Дикое Поле, по весне колышущееся волнами высокой сочной зелени, заливаемое, словно кровью, алыми головками тюльпанов — и к концу года превращающееся в сухой ровный стол, по которому катаются из края в край белые шарики верблюжьей травы.
Именно из этого зеленого моря накатывали черными штормовыми валами орды жадных крымских татар, захлестывали Русь — разбиваясь, как о камни, об остроги и крепости, обтекая города, обращаясь в прах при столкновении с отрядами кованной конницы, и отлынивая назад, снося вместе с собой все то, чего не успели жители спрятать за крепостные стены или укрыть в непроходимых чащобах: людей, скотину, старую рухлядь и нестареющее золото. И как ни хвалились татары своей удалью, как ни угрожал турецкий султан страшной карой всем, кто руку на его крымских союзников поднимет, но Русь от близости и алчности этой стихии начинала уставать.
- Предыдущая
- 81/84
- Следующая
