Меченный смертью. Том 4 (СИ) - Юрич Валерий - Страница 10

— Благодарю, господин капитан. Для меня было честью сражаться с вами плечом к плечу. — Я сделал паузу и огляделся вокруг. — Помнится, генерал-майор Жохов сказал, что как только эксперты-криминалисты уедут, можно будет забрать тела. Господин капитан, поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что они уехали. Во всяком случае никого из них я здесь уже не вижу. А вы?

Капитан, едва сдержав мимолетную улыбку, согласно кивнул:

— Все верно, ваше сиятельство. Именно так и сказал Петр Андреевич. Я тому свидетель. Так что не вижу причин и дальше препятствовать вам в этом деле. К тому же и нам надо сделать то же самое с нашими павшими. — И лицо капитана Федулова мгновенно посуровело.

Именно это я и хотел услышать. Мы с Коршуновым и Ярцевым незамедлительно приступили к делу. Я был уверен, что эти трусливые кабинетные крысы не покажутся здесь как минимум час, а то и больше. А уж о том, что сюда еще раз может заявиться генерал-майор, речи, похоже, вообще не шло. Огненный беркут изрядно их всех перепугал.

Мы с четырьмя прибывшими на грузовике бойцами быстро погрузили тела убитых солдат в кузов и отправили их в имение. Коршунов поехал с ними, а мы с Ярцевым решили вернуться на еще одном уцелевшем пикапе.

Перед отъездом я подошел к капитану Федулову.

— Семен Аркадьевич, есть какие-то новости от спецгруппы, которая отправилась к туннелю?

— Да, Александр Николаевич, работают парни. Командир группы склоняется к тому, что туннель придется взорвать. Учитывая, что из него совсем недавно вылетел тот самый огненный беркут, на охрану придется тратить слишком много сил, которые нужны на других направлениях. Я передал отчет группы в штаб. Сейчас жду от них команды.

— Благодарю вас за информацию, господин капитан. И еще момент. В соответствии с законами военного положения все убитые монстры, амуниция, оружие и техника неприятеля являются нашими трофеями. Все верно? Или у вас есть особые распоряжения от командования на этот счет?

— Никак нет, ваше сиятельство, — с готовностью ответил капитан Федулов. — Можете свободно и на свое усмотрение распоряжаться всеми добытыми трофеями.

— Отлично. Тогда сейчас пришлю бойцов на грузовиках за убитыми монстрами. Чем раньше мы их заберем, тем лучше, сами понимаете.

— Конечно, ваше сиятельство. Я здесь со своими солдатами, похоже, буду до поздней ночи или даже до утра. Так что мы вашим парням поможем.

— Еще раз благодарю, вас, Семен Аркадьевич. — Я протянул капитану руку. — Вы настоящий русский офицер. Я рад, что имел четь познакомится с вами.

Обменявшись с Федуловым крепким рукопожатием, я сел в пикап, и мы с Ярцевым отправились в обратный путь. Впереди нас ждала моя, охваченная скорбью и трауром, усадьба.

День быстро клонился к вечеру. Длинные глубокие тени легли на дорогу. Солнце еще порой выглядывало из-за кромки леса и в эти моменты быстро скакало по верхушкам деревьев, отбрасывая причудливые блики в кабине пикапа.

Это был один из самых длинных дней моей новой жизни. День, когда погибло много моих бойцов. День, который и мне самому принес смерть, а потом вновь вернул к жизни. День, который даровал нам такую нелегкую, но все-таки победу.

Когда мы въехали через боковые западные ворота на территорию усадьбы, то я увидел скорбную картину: родственники убитых бойцов стояли нестройной толпой перед нашим импровизированным моргом и ждали своей очереди на опознание. В толпе раздавался плач и горестные возгласы.

— Поворачивайте к ним, Виктор Петрович, — хмуро сказал я.

Ярцев бросил на меня обеспокоенный и напряженный взгляд.

— Может не стоит, ваше сиятельство? Люди сейчас все на взводе, на эмоциях. Мало ли что?

— Эти солдаты сражались за мою землю. Их родственникам и близким надо знать, что они умерли не напрасно. И если у них вылетит что-то оскорбительное в мой адрес, пусть. Возможно, им от этого станет легче, а я уж как-нибудь переживу, — решительно ответил я.

Ярцев нахмурился, но дальше перечить не стал. Машина повернула налево и поехала к казарме.

Когда я вылезал из кабины, то мельком глянул на себя в зеркало. Вид у меня был такой, словно я неделю на передовой из окопов не вылезал: все лицо в грязных разводах, волосы всклокоченные, руки и одежда заляпаны кровью и землей.

Стоило только нам с Виктором Петровичем выбраться из пикапа, как ко мне из толпы, громко всхлипывая, бросилась Ольга. Она повисла у меня на шее и, как заведенная зашептала мне на ухо: «Живой… живой… Никуда больше не отпущу… никогда… не отпущу.» Она крепко сжимала меня в объятиях и ее всю трясло от еле сдерживаемых рыданий.

— Посмотри, сколько их там. Они же все мертвые… И Михаил Андреевич… — надрывно всхлипывала она.

Я осторожно гладил ее по ее вздрагивающей спине, плечам, голове. Я не знал, как на такое реагировать. Прошлая жизнь шпиона и киллера меня к такому не готовила. Что-то внутри меня — возможно, кусочек оставшейся во мне личности юного князя Рокотова — подсказывало, как мне следует действовать. Но я не мог переступить через самого себя, через свою огрубевшую натуру и просто продолжал неуклюже гладить и тихонько похлопывать по спине безутешную Ольгу.

А потом я взглянул на собравшуюся перед моргом толпу. И понял, что Ольга, скорее всего, только что спасла меня от первых, самых эмоциональных, выкриков в мой адрес, которые были готовы сорваться с уст безутешных, жен, матерей или детей. Родственники и друзья погибших украдкой поглядывали в мою сторону и видели, что мы с Ярцевым тоже были в гуще боя, на волосок от гибели. Особенно Виктор Петрович, рана которого вновь начала кровоточить.

— Все хорошо, я живой, успокойся. Мне нужно поговорить с ними, — тихо прошептал я Ольге на ухо и легонько, но настойчиво, отстранил ее от себя.

Я приблизился к собравшимся родственникам погибших. И тут все-таки кто-то из них не выдержал. Чей-то надрывный женский голос выкрикнул из середины толпы:

— Будь проклят тот день, когда мой муж решил на вас работать!

В направленных на меня взглядах начало мелькать осуждение. Следом раздалось еще несколько похожих выкриков и приглушенных причитаний. Я напряженно смотрел на собравшихся передо мной людей. Никакие слова не могли исцелить их боль. Говорить было бесполезно. Сейчас самым лучшим было дать им выговориться, выплеснуть накопившиеся эмоции. А когда первый порыв пройдет и чувства хоть немного улягутся, тогда настанет время слов.

Но тут из толпы вышел тот, кого я совсем не ожидал здесь увидеть. И после этого все пошло не по плану.

С перебинтованной головой и заплывшим, посиневшим, неузнаваемым лицом ко мне подошел Ленька Гаврилов и, встав рядом со мной, развернулся к собравшейся толпе.

— Я вот что хочу вам сказать, — нерешительно начал он охрипшим голосом. — Может я еще совсем молодой и плохо знаю жизнь, но я бился сегодня плечом к плечу с вашими мужьями, отцами, братьями. И каждый из них сражался не за зарплату и не ради собственной славы. — Голос Леонида все больше крепчал. — Они бились за вас! За свои семьи! Безжалостный враг, которому чуждо сострадание и милосердие, напал на нас и хотел уничтожить! Он хотел лишить жизни не только бойцов, но и всех вас: сжечь ваши дома и убить всех, кто вам дорог. Там были такие силы, такие монстры, которые спокойно могли дойти до стены, сминая все на своем пути. Вы же слышали, что произошло в Николаево? — И Гаврилов обвел всех своим единственным, горящим от нахлынувших чувств глазом. — И если бы не Александр Николаевич, который каким-то чудом уничтожил шестерых мощнейших монстров, то никто из нас с вами не стоял бы здесь. Все эти земли до самой стены стали бы выжженной пустыней!

Леонид замолчал и, сделав пару шагов к толпе, вывел из нее пожилую женщину и молоденькую девушку лет шестнадцати.

— Это моя мама и моя сестра. Я сегодня сражался за них! И я знал, я точно знал, что даже если я погибну, то они никогда не будут бедствовать и всегда будут под защитой Александра Николаевича. Он ни одну семью наших павших братьев еще не бросил. — Ленька на секунду замолчал и обнял сестру и мать. — Я знал, за кого я сражаюсь. И я готов был за них умереть. И я бы не хотел, чтобы его сиятельство винили в моей гибели. Ни один из моих павших товарищей этого не хотел! Я это точно знаю! Потому что, пока мы сидели в окопах и дотах, хоть как-то защищенные, он бился впереди нас. Без прикрытия. Он встал стеною между нами и теми страшными чудовищами. И он их победил! Всех до единого!