Искра божья - Глазырина Елена - Страница 55

— Я готов погибнуть ради одного вашего взгляда! — воскликнул юноша, страстно осыпая поцелуями её руку.

Кармина смущённо затрепетала тёмными ресницами.

— Просто скажите, где я смогу вас снова увидеть? — расхрабрившийся Джулиано не собирался сдаваться.

— Через неделю, в субботу, я приду в капеллу Маджоре в десять вечера.

— Я непременно буду вас ждать!

— Прощайте.

— А поцелуй?

— Вы всегда добиваетесь своего?

— Я к этому стремлюсь.

Кармина Лацио привстала на цыпочки и запечатлела на щеке де Грассо невинное сестринское лобызание. Обманутый в надеждах Джулиано разочарованно вздохнул, но покорился воле жестокой дочери Кипиды, которая уже стучала подкованным каблучком бархатного сапожка в двери палаццо.

— Правда — она чудо! — воскликнул Джулиано в порыве чувств толкая художника кулаком в плечо.

— В перьях, — проворчал Сандро.

— Сам ты в перьях, — обиделся де Грассо.

— «Целый месяц без вас — это пытка!», «Тогда я умру прямо тут…», «…я носил бы вас на руках!» Тьфу! Где ты нахватался этой пошлости? — спросил де Марьяно, морщась, как от зубной боли.

— Девицам нравится, — обезоруживающе улыбнулся Джулиано.

— Глупым девицам… — художник нахохлился.

— До сих пор никто не жаловался, — де Грассо весело пожал плечами.

— Неужели же ты не видишь, что сеньора Лацио — испорченная кокетка?

— Много ты в этом понимаешь, — отмахнулся Джулиано.

— Да уж поболее тебя, — проворчал художник.

— Что-то я не вижу бесконечной вереницы любовниц за твоей спиной! — воскликнул обозлившийся Джулиано.

— Да и ты не очень похож на дона Жуана, — обиделся де Марьяно.

— Я не потерплю оскорблений от какого-то сопляка! — чёрные глаза де Грассо метали молнии.

— От сопляка слышу!

— Хорошо же, сеньор, я научу вас вежливости! — Джулиано схватился за рукоять меча.

Красивое лицо Сандро побелело, он отступил на шаг, но тоже положил руку на эфес игрушечной, в сравнения с оружием юноши, шпаги.

— Как вам будет угодно, сеньор, — прошептал художник, едва разжимая губы. — Вы знаете, куда присылать секундантов.

С этими словами Сандро круто развернулся на каблуках и скрылся в ближайшем переулке.

Кипя праведным гневом на молодого художника, Джулиано шёл по бурлящему городу куда глядят глаза, и глаза его глядели в сторону уютного кабачка «Последний Ужин».

В этот час трактир был до отказа переполнен народом и гудел, как потревоженный рой шершней. У крайней слева кариатиды, за столиком, по традиции облюбованным учениками де Либерти, сидел пьяный в дым громогласный де Ори в компании своего слуги и Жеронимо. Обрадованный встречей, Джулиано с трудом протиснулся к силицийцу.

— Садись, Ультимо! — дружелюбно взревел Ваноццо. — Выпей с нами! Гастон, освободи сеньору место.

— А чего сразу Гастон? — попытался возмутиться слуга. — Мне ещё вас в школу тащить опосля и так взопрел весь.

— Вот и постой, проветрись, — напутствовал Ваноццо, выпроваживая Гастона из-за стола лёгкой затрещиной.

Согнанный с насиженного места слуга с кислой рожей встал за спиной хозяина.

— Где Пьетро и Суслик? — поинтересовался Джулино, прикладываясь к кружке де Ори.

— В последний раз я видел де Брамини в компании Джоконды, — ответил за приятеля Жеронимо. — Суслик же останется на площади до тех пор, пока в фонтанах не иссякнет бесплатное пойло.

— Он там вроде танцевал, — сообщил де Грассо.

— Кто, Суслик? Не-е-е, Суслик не танцует под вульгарную крестьянскую музыку улиц, ему подавай орган и виолончели, — не согласился Жеронимо, с жадностью закидывая куски хорошо пропечённой баранины в широкий рот.

— Странно, я собственными глазами видел, как Спермофилус отплясывал на площади Святого Вита, — Джулиано в задумчивости пощипал густой ус.

— Если бы Пьетро был с нами, клянусь, он поставил бы все свои деньги против твоих, что это был не Суслик, — заверил Жеронимо.

— Да нет же, говорю тебе, он танцевал! — не согласился Джулиано…

Распалённый недавней перепалкой с молодым художником, юноша готов был сцепиться с кем угодно по любому пустячному поводу.

— А кто была эта краля, что сидела рядом с тобой и де Марьяно? — неожиданно поинтересовался Ваноццо.

— Кармина Лацио, — без задней мысли объявил Джулиано.

— Эх, хороша сеньоритка! Познакомишь? — поинтересовался приятель заплетающимся языком.

— Луиза Обиньи тебе сеньоритка! — возмутился де Грассо. — А сеньора Лацио — жена герцога Армани.

— Ну-ка, возьми свои слова назад! — проревел де Ори.

Сокрушительный удар кулака силицийца заставил подпрыгнуть все столовые приборы, громоздившиеся на шаткой столешнице, прошедшей огонь, пиво и швейзский сюрстрёмминг. Джулиано быстро встал, с вызовом глядя на Ваноццо. Де Ори, заскрипев сдвигаемой скамьёй, тяжело поднялся вслед за юношей. Гастон в испуге отскочил назад и спрятался за кариатидой в потрёпанном мраморном хитоне, испещрённом похабными надписями.

— Друзья, не стоит так горячиться, — вмешался Жеронимо, чей язык к тому времени успел уже прилично размягчиться от выпитого. — Я, конечно, не Пьетро и даже не Суслик. Не умею рассуждать так складно, как они. Но кое-что знаю твёрдо — одной дуэли между вами достаточно — хватит, сеньоры! Такие конфликты не делают чести школе де Либерти. Пожмите друг другу руки и вернёмся к нашему барашку.

Ваноццо сумрачно посмотрел на соседа исподлобья и вздохнул, как большой раненый бык.

— Чёрт с ними, с этими дочерями Евы! Не стану я с тобой драться, Ультимо, — он грузно повалился обратно на лавку. — На, выпей за моё здоровье.

Де Ори примирительно пододвинул к де Грассо трёхпинтовую кружку с пивом.

— Ладно, забудем, — сказал Джулиано, возвращаясь на место и приглаживая чёрные растрепавшиеся вихры. — Это всё Марьяно виноват — принудил меня бросить ему вызов. Вечно он кичится своим умом и знаниями.

— Из-за сеньоры Лацио повздорили? — проницательно уточнил Ваноццо.

— Ага, из-за неё.

— Эх, нельзя быть настолько красивой на этой грешной земле! — икнув, сообщил Жеронимо. — Готов поклясться своей бессмертной душой, сеньора Лацио ещё перессорит половину Конта.

— Где тело? — спросил Ваноццо, заедая баранье мясо щепотью квашеной капусты с перцем.

— Чьё? — не понял Джулиано.

— Конечно, бедняги-художника, которого ты зарезал, — уточнил Ваноццо.

— Да жив он. Пока, — проворчал юноша, прикладываясь к пивной кружке.

— Нам будет его не хватать, — сообщил Жеронимо, склонив скорбную голову в сторону кувшина с пенным зельем. — Считай, не бой, а сплошное убийство.

— Кого хороним? — поинтересовался де Брамини, внезапно образовавшийся за спинами учеников де Либерти.

— Сандро де Марьяно, — ответил юноша.

— Это ты о племяннике кардинала Франциска — патроне твоего брата и нашем славном друге-художнике, который расписывает стены капеллы Маджоре для Папы? — уточнил Пьетро, подмигивая Джулиано.

— Угу, — обхватив голову руками, подтвердил де Грассо.

— Что, осознал всю ужасающую бездну грядущего бедствия? — де Брамини подленько улыбнулся приятелю.

— Кажется, да, — подтвердил де Грассо, прикладываясь к пивной кружке, чтобы смочить враз пересохшее горло.

— Дружище, я считаю, тебе повезло, что дело ваше не дошло пока до крайности, — сообщил Пьетро, тесня де Грассо с угла скамьи, — иначе гнить бы тебе в каталажке до конца дней.

— Хочешь сказать, мне придётся извиниться перед этим зазнайкой? — в глазах Джулиано вспыхнул тёмный огонёк мгновенно поднявшей голову родовой спеси.

— Уж лучше извиниться, чем попасть в Тулиану, — подтвердил Пьетро, утаскивая из тарелки Ваноццо самый сочный кусок баранины.

— Все беды от этих проклятых с…, ик, женщин! — подытожил Ваноццо.

Глава 33. Девица на выданье

Семейство герцога и важные гости продолжили обед в палаццо Федериче, выходившем рустированным бежевым фасадом на площадь Святого Вита. Из-за этого обстоятельства шум народного гуляния временами долетал до ушей пирующих гостей сквозь высокие, занавешенные тяжёлыми портьерами окна дворца. Его не могли заглушить даже приятные звуки флейт и виол, доносившиеся с балкончика в дальнем конце помещения.