Чёрный Город - Ольховская Влада - Страница 8

Девушка, которая только вчера говорила с ним, которая согласилась ему помочь, была мертва. Да, он увидел Риту, сделав стекло прозрачным. Ее голова была на том же уровне, что и раньше, длинные рыжие волосы позволяли легко ее узнать. Поэтому Марк на пару мгновений позволил себе не признавать, что только голова от нее и осталась.

Но долго от истины бегать нельзя… Голову отделили на уровне соприкосновения верхней и нижней челюсти, поставили на шкаф с оборудованием у стены, поэтому она и осталась на том же уровне по высоте. А вот тела, раньше удерживавшего голову, больше не было, и сразу за длинными волосами тянулись багровые потеки.

Верить в это по-прежнему не хотелось, однако выбор у Марка оказался невелик: либо тратить время на неверие, либо сразу признать проблему и искать решение. Ничего ведь еще не закончилось… Несчастной девушке оторвали половину головы, и, если Марк не придумает, что делать, его постигнет точно такая же участь.

Да, его первой мыслью было, что голову отсекли – так подумал бы кто угодно на его месте. Но потом Марк понял, что голову именно оторвали. Потому что тот, кто это сделал, инструментами попросту не пользовался.

Он все еще был здесь… Марк не видел его напрямую, однако разглядел его отражение в металлической поверхности шкафа. Крупная, замотанная в лохмотья туша, навалившаяся на то, что осталось от тела медсестры. Оно занято, пока что жрет… А потом покончит с этой жертвой и отправится искать новую.

Потому что так уж устроены прокаженные.

То, что происходило сейчас в больнице, было чуть более вероятным, чем появление хазаров, и вместе с тем совсем невероятным. Прокаженные порой пробираются вглубь защищенной территории – они держатся сами по себе, их сложнее обнаружить роботам-разведчикам, да и не представляют они настоящей угрозы для Черного Города, поэтому он не прилагает особых усилий, чтобы их убить. Уничтожает, если под руку подвернутся, а в остальное время они становятся проблемой тех, кто имел несчастье с ними столкнуться.

Так что сам по себе прокаженный мог пробраться в Объект-803, такое прежде случалось. И даже то, что это совпало с появлением хазаров, можно объяснить: вероятно, он притащился по их следу, а они его не заметили, они прокаженных игнорируют. Но каковы шансы, что он оказался сразу в центре города, в больнице, да еще и на этаже хирургии?

Как это вообще понимать? Весь город мертв и никого больше не осталось? Да нет же, если бы такое произошло, Рита успела бы услышать шум атаки и спрятаться! Пока что все выглядит так, будто кто-то намеренно подослал сюда это отродье, чтобы избавиться от Марка…

И этот кто-то побеждает. Рита пациента больше не защитит, никаких средств связи с внешним миром в палате нет – не положено. А до коммуникаторов в коридоре Марк не доберется и уж точно не сбежит, ему вообще с кровати вставать нельзя! Ему оставалось лишь надеяться на то, что прокаженный пресытится и уйдет, но… Очень вряд ли. Эти выродки чуют живых каким-то немыслимым, одним им понятным образом. Прокаженные не отличаются умом, но они быстрые и сильные, намного сильнее обычного человека… А дверь в палату не заперта. В миг, когда существо повернет ручку, все будет кончено.

Оно ведь сделает это очень скоро, Марк видел, что от тела несчастной медсестры осталось не так уж много. А прокаженный увеличился в размере, но не слишком сильно, он теперь напоминал плотно сложенного мужчину. Не похоже, что ему доводилось убивать кого-то на пути сюда… Напротив, выглядит так, будто его намеренно морили голодом!

Ожидание не спасло бы Марка, отчаяние – тем более. Оставалось единственное, что еще доступно…

Рита подкатила «Хирург» достаточно близко к кровати, тянуться к оборудованию не пришлось. С помощью нейромодуля Марк запустил сканер, который тут же вывел на экран нужную зону мозга – с застрявшим внутри тромбом. Далековато все-таки, паршиво, Рита была права в том, что не следовало проводить такую операцию самому… Да еще без ассистента! Но выбора у Марка просто не осталось.

Он взял с подставки иглу, запустил программу стерилизации. Инстинкты требовали и дальше смотреть в окно, наблюдать за прокаженным, подготовиться к моменту, когда уродец ворвется в палату… Марк запретил себе это. Подготовиться можно только через операцию, отвлекаться бесполезно, опасно даже – как и смотреть в сторону. В иных обстоятельствах он предпочел бы просверлить в черепе отверстие и сразу ввести иглу максимально близко к тромбу, это снизило бы угрозу жизни до минимума. Но самостоятельно Марк рисковал не справиться, и приходилось довольствоваться иным методом, тем, которому будущих хирургов обучали сразу с оговоркой «Только если иначе нельзя!»

Сейчас иначе было нельзя, и он ввел иглу в собственный глаз. Он разместил монитор так, чтобы постоянно видеть движение инструмента – даже если теперь он не видел окно. Это к лучшему, глаза ни в коем случае не должны двигаться… Не только тот, возле которого игла, глаза всегда двигаются одновременно. Ему повезло, что рука не дрогнула, что игла прошла ровно так, как надо – между глазным яблоком и костью. Но это не означало финальный успех, потому что Марк, находясь в прекрасно оснащенной больнице, действовал чуть ли не в полевых условиях: никакого обезболивающего, никаких фиксаторов для век, никакой смазки для поверхности глаза… никакого права на ошибку.

Он заставил себя поверить, что это на самом деле происходит не с ним. То, что он сейчас видит на экране, – не его мозг, не его череп, не его глаз… Он приехал в академию, ему нужно объяснить студентам, как действовать в нестандартной ситуации. Это всего лишь симуляция, которая существует только на экране!

Он поверил себе – тому, кто хочет обмануться, это дается легко. Решение оказалось верным: сердцебиение выровнялось, дыхание стало стабильным и не слишком глубоким, боль отошла на второй план, уступив место концентрации.

Игла введена в мозг, первая фаза завершена. Мозг как таковой боли не чувствует, так что нынешняя, пульсирующая на месте прокола, – все, что есть, и все, что будет. Но навредить все еще можно, а цель совсем в другом! Так что глубже вести иглу нельзя, она ведь всего лишь носитель, пора выпускать тончайшие манипуляторы, скрытые у нее внутри…

Сзади слышится резкий громкий стук по стеклу, который почти заставляет вздрогнуть… Почти. Марк и сам не может объяснить, как ему удается не обернуться. Видно, очень хочется жить… тому, кто недавно был готов к смерти. Но тогда она была неминуемой, а сейчас нужно бороться!

Стекло пока держит, но существо уже колотит по тему, заметило новую жертву, значит… Окно оно не выбьет даже со своей звериной силой. Но оно будет искать другие пути, оно упертое, а дверь совсем близко… Нет, нельзя думать об этом, потому что сердце снова разгоняется, а мозг начинает рисовать картины того, что способен сотворить прокаженный.

Нельзя умирать так бездарно, не здесь и не сейчас, вот и все, что важно. Поэтому Марк подавляет желание ускорить процесс – смерть от разрыва мозга своими же, по сути, руками еще более бездарна, чем смерть в зубах прокаженного. Нужно делать так, как надо, даже если кажется, что манипуляторы застряли. Тромб же вот, так близко, а они движутся к нему так издевательски медленно!

Но движутся – и достигают. Манипуляторы обхватывают сгусток со всех сторон, закрепляются на нем, пропускают идеально выверенный заряд, чтобы снова сделать кровь жидкой. Не дают ей растечься, забирают, разделяют, запускают в иглу – и темное пятно наконец-то исчезает с экрана.

И это тоже не финал. Человеческая природа требует поскорее вырвать из тела чужеродную дрянь, но нельзя, нельзя… Манипуляторы должны вернуться в иглу, иначе инструмент выйдет с сувениром в виде кусочка мозга. Еще и лобной доли! От прокаженного это не спасет, разве что подарит безразличие к смерти.

Поэтому нужно держаться, и все-таки как это тяжело… Когда активная фаза операции завершена, экран становится чуть темнее. Безобидно в иных условиях, новый удар сейчас, потому что экран способен отразить окно за спиной – и уродца, прильнувшего к стеклу.