Брандвахта (СИ) - Гор Александр - Страница 34

33

— Извини, я не контролировал себя во сне.

— Я тоже. А когда поняла, что мне это не снится, не захотела, чтобы ты останавливался… Так хорошо, что у меня до сих пор всё внутри дрожит…

От свечки осталась максимум одна десятая длины, и её огонёк отражается в глазах бывшей воспитательницы детского сада. Свечка продолжает гореть, а дождь, кажется, наконец-то престал. В «избушке», вроде бы, не похолодало. Неужели доска-сороковка, из которой сколочены её стены, так хорошо держит тепло? Или это мы разгорячённые после секса?

Погорячился я, говоря, что дождь перестал. Не прошло и пяти минут, как он снова уютно зашуршал по крыше. Но именно зашуршал, а не забарабанил, как это было, когда мы ворвались в «скворечник». Да, идёт потихоньку, в чём я убедился, выскочив на «крылечко». Ну, есть такая физиологическая особенность у моего организма — опорожнить мочевой пузырь «после того, как», если давно не отливал. Спускаться вниз не стал, изобразив иллюстрацию к присказке «лучше нет красоты, чем…».

Вернулся, а Фая щупает сушащийся купальник. Просох, просох. Я успел проверить.

— Одеваться будешь?

— А без него я тебе не нравлюсь?

Надо же! Я-то считал её перепуганной до состояния овоща, а она, оказывается, и кокетничать умеет. Причём, столько откровенно давая понять, что ей небезынтересно мнение о её прелестях.

Ну, тогда от нашего стола — вашему столу! Пристально, с подчёркнутой заинтересованностью во взгляде, осмотрел её с головы до ног, а потом с ног до головы.

— Знаешь, как лучше всего выглядит женское нижнее бельё? На спинке стула. Ну, или в нашем случае, на вешалке.

В общем-то, не сильно и кривил душой. Ну, склонна к полноте, из-за чего на животе — не небольшой вали, с которым безуспешно борются даже самые худые фемины, а тонкая подушечка во весь животик. Ну, небольшие груди не торчат, а чуть провисают. Но только чуть-чуть, поскольку молода Фая, очень молода. Ну, пухленькие ножки — не из ушей растут, как у всевозможных «миссок», а из… того места, из которого им и положено расти. Кстати, из достаточно аппетитного места. Короче, этакий эталонный образец женщины с восточными кровями, немного склонной к полноте. Довольно сексуальной женщины.

Отнюдь не свежая шутка понравилась. И была истрактована как руководство к действию. Да разве ж я против, пока жены рядом нет?

Да уж… Жены… Стыдно будет, конечно, смотреть в глаза Наташе. Живём-то с ней вместе всего ничего, а у меня уже «загул налево». Но, положа руку на сердце, совершенно спонтанный, неосознанный «загул».

Первая часть его неосознанная. А продолжение подпадает под другую присказку: поздно пить «Боржоми»! В смысле, мучиться угрызениями совести, когда уже ничего не исправить. Тем более, Фая объявила, что хочет увидеть собственными глазами, как происходит этот процесс.

— Ты что, никогда не смотрела? И даже по видику?

— По видику — это другое. А как на самом деле… Когда на тебе кто-то лежит, ничего не увидишь. Да и… тот парень стеснялся.

— А чего с ним расстались?

— Он прошлой осенью в армию ушёл. Диплом защитил и ушёл.

При свете новой свечи и посмотрела. Не знаю, понравилось ей или нет это зрелище, но любопытство удовлетворили сполна. Включая лицезрение моего «хозяйства» перед и после окончания процесса.

Кстати, тему Наташи, всплывшую перед сном, не я поднял.

— Жаль, что ты не мусульманин, не можешь иметь сразу двух жён…

Это факт! Только двух жён не потерплю не я, не законодательство, которое теперь совершенно не работает, а моя благоверная. Зная её горячий характер, опасаюсь, что в ответ на предложение взять в семью ещё и Фаю, мне вообще до конца жизни ни одной женщины больше не понадобится!

— Ты не будешь обижаться, если я стану жить с Алексеем?

Я??? Обижаться??? Да я только рад буду, если ты, девочка, не станешь тоскливо вздыхать, глядя на нас с Наташкой.

— Он тебе нравится?

— Да. Мне кажется, что он справедливый. И тоже добрый, как ты.

Надо же! На мне уже почти два десятка трупов «висит», а меня считают добрым…

К брандвахте поутру топали под всё тем же мелким дождичком, то прекращавшимся, то начинавшим сыпать всю ночь. Я — в моментально промокшей футболке и кроссовках, быстро захлюпавших после пары луж и обходов по мокрой траве. Фая — закутанная поверх купальника в одеяло, прихваченное в «скворечнике».

Хрен бы я тут проехал, даже если бы не было той самой первой ветки тополя, перегородившей дорогу. Чуть дальше попалось ещё одно рухнувшее через неё дерево. А грязища вызывала стойкое сомнение в том, что «Рафик» не застрял бы в какой-нибудь из луж. В общем, вместо двадцати минут, в течение которых Нафикова прибежала на пляж, топали раза в два дольше. И явились на «Ноев ковчег» ни свет, ни заря, когда на палубе торчали лишь Лёха, дежуривший ночью, и Данилыч, вышедший выкурить первую утреннюю сигарету.

Да уж! Стёклам действительно досталось. Минимум три прикрыты снаружи какой-то рухлядью. Два из них — выходящие на южную, «общественную» сторону палубы, где и стол стоит, и мангал, и прочие аксессуары «культурного отдыха».

Пока я «стрелял» у брата сигарету (мои промокли по дороге с пляжа), Фая без разговоров уселась за стол рядом с Алексеем. Не просто рядом, а вплотную к нему. На недоумённый взгляд Андрея я негромко пробормотал:

— Ну, пришлось мне немного поработать психотерапевтом…

Правда, каким образом работать, уточнять не стал: нахрена трепаться о том, что было между двоими?

Звуки опускания трапа выгнали из постели и любимую (ой, только не надо ханжества! Если мужик с кем-то переспал на стороне, это вовсе не значит, что он разлюбил жену). Картинку с сидящими рядом инвалидом войны и единственной нашей «неохваченной мужиками» дамочки они тоже срисовала. Поэтому, если в ней и теплилась ревность, то тут же погасла. И ко мне Наташа подошла со словами:

— Замёрз?

— Ещё как!

Оно и видно по тому, как топорщится «мурашками» шкура на руках.

— А ещё — жрать хочу, как волк.

— И я тоже, — подала голос бывшая воспитательница детсада. — Лёша, а ты уже завтракал?

«Директор», оценив состояние двух мокрых, несколько невыспавшихся куриц, позволил нам полдня поспать. Может, что-то и заподозрил, отчего мы невыспавшиеся, но, раз я не стал про это говорить, то и он предпочёл не заострять внимание. Тем более, вполне реально, что мы могли просто болтать полночи, опасаясь каких-нибудь незваных гостей: автомат-то я передал с ребятами, ушедшими на брандваху ещё до бури.

Впрочем, если не считать ремонтно-восстановительных работ, остальным людям тоже заняться особо нечем было. В огородах грязища, сварочными работами под дождичком не займёшься. Так что кто-то сгонял в частный сектор, вынул и приволок рамы подходящих размеров, а Андрюха вырезал стёкла по замерам и вставил вместо выбитых.

Ясное дело, знаки внимания Фаи к бывшему прапорщику не остались незамеченными. И вопрос «чего это она вдруг?» мне задала именно моя благоверная.

— Да просто нравится он ей. А за ночь мы с ней много о чём успели поговорить. Вот и убедил, что мужику, комплексующему из-за своего увечья, надо дать повод обратить на себя внимание. Не вешаться на шею, а именно намекнуть, что к его ухаживаниям отнесутся благосклонно: вы же просто поведенные на том, чтобы мужчина «сам допёр», а не прямо сказать о том, что вам нужно.

Похоже, по нынешним временам у нас собралось просто уникальное сообщество: женщин не меньше, чем мужиков. И все, если предположить, что у Нафиковой «срастётся» с Минхажевым, разбились по парам. Даже Васёк, у которого с Ритой «что-то намечается».

— Ты, как мужик, просвети его, чтобы глупостей не наделал, когда у них «до этого» дойдёт, — позаботилась о пацане старшая сестра.

При случае, конечно, поговорим. Хотя, в ряде случаев, нынешняя молодёжь ещё и нас может «просветить» в данном вопросе.

А Данилыч, как в воду смотрел, позволив мне поспать только часа четыре. Поскольку к полудню притопали к Ивану Романовичу «делегаты», объявившие, что хотят поговорить с «твоими бандитами».