Ван Ван из Чайны 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 7

Пялятся, собаки такие. Щерятся нехорошо так, ехидно. Понять можно — вышло этакое чучело в футболке и шортах непривычного для большого тенниса формата, в руке — дешевенькая «тройка» вместо нормальной ракетки, а у всех вокруг — комплекты по три-пять разных ракеток от уважаемых производителей. На ногах — кеды «Ванс», которые хороши для прогулок по городу, а совсем не для беготни по корту. Словом — колхозник во всех смыслах этого слова!

Уровень игроков в двух первых матчах почти наполнил меня оптимизмом — три четверти учеников Ивана, за плечами которых годик-другой тренировок, разделали бы первую четверку как бог черепаху. Но обольщаться и расслабляться нельзя — они, в отличие от меня, хотя бы регулярно играли, а у меня даже нормальной тренировки не было.

Сторона корта здесь роли не играет — окружающие высотки надежно закрывают от солнца. Мы с соперником — немец, Макс Кляйн, двадцатилетний русоволосый кареглазый «ариец» ростом мне по переносицу, в хорошей физической форме, как, впрочем, и все здесь — отдали должное спортивному этикету, пожав друг другу руки, он едва слышно фыркнул на мою горе-ракетку, и жеребьевка наделила его правом подавать.

Попрыгав, я встал в стойку и положился на воспоминания и опыт Ивана. Соперник подал в правый квадрат корта. Очень хорошо подал, и мне едва удалось отбить мячик. Я, блин, вообще деревянный! Соперник с нарочитой вальяжностью ударил по мячу, понимая, что этот удар мне не отбить. Понимал это и я — благодаря опыту Ивана. Тем не менее, я честно попытался добежать до угла корта — чисто опыт набрать.

— 15−0! — зафиксировал очко судья.

Ухмылки «настоящих теннисистов» стали еще шире — сочли меня совсем негодным, и готовятся повеселиться, глядя как немец обыгрывает меня «всухую». Нафиг, не буду больше по сторонам глазеть и отвлекаться — есть только я, корт и соперник, которого очень сильно хочется выиграть. Последнее — тоже нафиг, потому что продиктовано личной антипатией и реваншизмом. Я приехал сюда выиграть турнир, а не кого-то конкретного. Спортивная злость и азарт, идите сюда!

— 30−0!

Да, я проиграл еще одно очко, но остался доволен — мячик мы с соперником гоняли добрые полторы минуты, и этот раунд дал мне очень много: словно мешавшая мне и во время тренировок, и сейчас «задержка» между отданными опытом Ивана командами и реализацией их моим телом стала меньше. Я начал предугадывать действия соперника, считывая движения его ног, корпуса, рук и даже головы.

Увы, этого недостаточно — я просто не успевал воспользоваться результатами наблюдений, и через три минуты полетов мяча через сетку это сказалось.

— 40−0!

Будем надеяться, что соперник от желания выиграть гейм «всухую» пожадничает и ошибется, но рассчитывать на это нельзя — нужно становиться лучше самому, а не полагаться на чужие ошибки.

Краем глаза зацепив трибуны, я увидел скорбное лицо Ли. Даже смартфон убрал, чтобы не фиксировать на видео мой позор. Улыбнувшись, я изобразил на лице недоумение — «чего приуныл-то? Щас все будет!» — и приготовился хотя бы «размочить» счет в первом гейме.

В пару прыжков — Иван так не мог, его ноги были короче! — добравшись до левого угла корта, я отбил мяч «форхендом». Инстинкты русского тренера подсказали бежать вперед и вправо, но я слишком долго думал, и поэтому вместо реализации шанса заработать очко, пришлось в последний момент отбивать мяч «смэшем». Пока мячик летел к алчно глядящему на него сопернику — теперь ему нужно только попасть, и отбить я никак не успею — в моей голове иерихонской трубой взревел Иван:

«Меня здесь вообще нет, малолетний дебил!!!».

Опешив, я даже не стал утруждаться попыткой добежать до просвистевшего по противоположному моему концу корта мяча, переваривая свалившееся откровение. В самом деле — я же не шизофреник! Никаких голосов в голове и тем более — потусторонних сущностей, в моей голове нет и никогда не было! Ну поймал неведомым образом слепок чужого жизненного опыта, ну и что? Это же не «пассажир» в моей голове. Нет никакого «Ивана» — это я сам себя приложил. Какая еще нафиг «задержка между приказами Ивана и их реализацией»? Это я сам вижу и понимаю, что и как делать. Какая нафиг «непривычная для Ивана антропометрия»? Это — мое тело, мои, блин, руки и ноги, и, пусть и без тренировок, но я к них привык настолько, что могу как заправский культиватор стоять на камне одной ногой под струями водопада! Надо будет попробовать, кстати, но эта мысль сейчас не нужна. Короче — зачем я пытаюсь разграничивать «моё» и «не моё», если я — это я, и содержимое моей головы в полном моем распоряжении? Нашелся тут буддийский монах. К черту — у нас тут зона повышенного почитания Конфуция, а значит нужно перестать рефлексировать, открыть душу миру пошире и словить от этого полнейший покой.

Когда я подбросил мяч — в этом гейме подачи на мне — в голове и теле словно что-то щелкнуло, и мешавший мне раньше «пинг» — тоже мне, компьютер нашелся! — испарился.

— 15−0!

Соперник и впрямь поверил в свою полнейшую доминацию, и откровенно удивился скорости, с которой поданный мной мяч ударился о его половину корта и благополучно врезался в сетку, защищающую трибуны. «Эйс» — очко с подачи, без касания мяча ракеткой соперника.

«Просто повезло» — примерно так я расшифровал мелькнувшее на лице немца выражение. Прав — действительно повезло, но не конкретно сейчас, а глобально: три десятка бонусных лет довольно полезного жизненного опыта и набор прикладных навыков на дороге не валяются!

Подбросив ракетку в воздух так, чтобы она сделала пару оборотов, я поймал ее и взял мячик у помощника. Лицо Ли… Вот теперь какое надо — воодушевленное, а сам он поднялся на ноги, чтобы снимать мой дебют было удобнее.

Подбросив мяч, я подал в правый угол корта. Соперник был морально готов к игре на высокой скорости, поэтому успел отбить неловким «бэкхендом». Побежав влево-вперед, я на ходу перекинул ракетку в левую руку и врезал по отскочившему выше, чем Максу бы хотелось, мячу, идеально отправив его в самый угол правой части корта.

— 30−0!

Рука гудит, блин — мне кровь из носу нужна нормальная ракетка к следующему турниру. А еще нужно бить аккуратнее — эта дешевая хрень к таким нагрузкам плохо приспособлена, а мне ей играть еще четыре дня: теперь никаких сомнений в том, что я дойду до финала, у меня не осталось.

На следующей подаче соперник оказался молодцом, и мы «перестреливались» добрые три минуты. Мне такое положение дел нравится больше коротких розыгрышей — с каждой активной секундой на корте тело слушается все лучше, реакция обостряется, а ноги натурально порхают как бабочка. Спасибо за тренировку, мой первый в жизни соперник. Надеюсь, на следующем турнире тебе повезет больше.

— 40−0!

На финальной подаче гейма я решил выпендриться — подав, резко бросился к сетке. «Серв-энд-воллей» — редкая техника, чреватая провалом, потому что легко «контрится» подкруткой мяча, которой владеют все, кто хоть что-то понимает в теннисе. То, что Макс «закрутил» из рук вон плохо — результат растерянности. Немец морально сломался, и «психологическая атака», предпринятая мной чисто ради хороших кадров в смартфоне Ли, добила его окончательно. Душераздирающе-медленно мячик перевалил через сетку по высокой параболе, и ударить по нему для меня не составило никакого труда.

— Гейм!

В расчете.

Обе руки неприятно саднили — кровавые мозоли до завтра зажить не успеют, но я потерплю. Настроение — великолепнейшее, тело наполнено приятной усталостью, травка в тени дерева, под которым мы с Ли улеглись в ожидании машины, дарила приятную прохладу. Баухиния или «орхидейное дерево» — цветок этого дерева присутствует на флаге и гербе Гонконга. То, что дарует нам тень, цветов лишено — не сезон.

Добавлял прохлады и желудок, в котором осело шоколадное мороженое — Ли им предложил отметить мой проход в первый полноценный раунд турнира. Больше два раза за день играть не придется, но и соперники станут сильнее.