Ван Ван из Чайны 2 (СИ) - Смолин Павел - Страница 37

— 0–15!

Доли процентов, которые отличают спортсмена мирового класса от просто профессионала, складываются в проценты полноценные. Те, если повезет — в двузначную сумму процентов, и тогда получается спортсмен, способный взобраться на самый верх, вписав свое имя в историю спорта.

Мне повезло очень сильно — в этом я объективен. Скорость реакции, скорость физическая, выносливость, глазомер, способность попадать прямо в цель движущимся объектом, гибкость — на все это Небо для меня не поскупилось.

— 0–30!

Иван на трибуне перестал грустить — вместо этого он явно получал удовольствие, наблюдая за моей игрой. От этого у меня в душе загорелся азарт: мой настоящий тренер смотрит, а значит нужно показать все, что он вложил в меня сам того не зная.

— 0–40!

Один удар на один розыгрыш, и не важно, подаю я или принимаю подачу — большего мне до конца игры не потребуется. Слишком велика разница в знаниях. Слишком огромен разрыв в опыте, пусть у меня он и не получен самостоятельно. Спорт — он же не честный, и нет смысла рефлексировать на эту тему: просто я на несколько не относящихся к физиологической составляющей десятков процентов лучше Юры и на чуть меньшее число лучше его физически — антропометрия у пацана хорошая, нужно отдать должное.

— Эйс! 15−0!

Чем выше я буду взбираться, тем меньше будет становиться разрыв между мной и соперниками. Десятки «процентов» сменятся единицами, те — десятыми долями, они — долями сотыми, и, в конце — тысячными долями процента.

— Эйс! 30−0!

Жду с нетерпением — то, что происходит сейчас, на очередном ITF-е, даже игрой в теннис назвать не могу: да, на первых турнирах приходилось попотеть, но сейчас, когда я разыгрался и привык пользоваться тем, что мне дали природа и Иван, мне попросту скучно.

Матч закончился разгромным поражением Юры, но, пожимая мне руку, потный как мышь и запылившийся соперник не был расстроен — он не первый год играет в теннис, и тоже неплохо понимает «про проценты». Расстраиваться от поражений имеет смысл лишь тогда, когда соперник примерно равен тебе по уровню. Меня с моими навыками здесь и быть не должно — именно так и заявил мне подошедший пожелать удачи в дальнейшей карьере Иван. Тоже улыбается — такого тенниса на ITF-ах он никогда не видел, а профессионалу как правило интересно видеть профессионализм в других.

После церемонии награждения мы погрузились в машину, и тренер Ло, забравшись в свой айфон, с улыбкой порадовал меня новостью:

— Ты получил «вайлд кард» на ATP Challenger в Шанхае с первого по седьмое сентября. Готовься — до первого сентября нужно как следует тебя подготовить.

А вот и следующий уровень!

— Подъем!!! — вырвал меня из сладкого забытья оглушительный рев тренера Лонга.

Не только меня — нас в «казарме», как я ее называю, шесть человек. Формально — комната в тренировочном лагере для молодых теннисистов, что в моих глазах приравнивается к службе в армии. Будь у меня телефон, я бы обязательно похвастался своим актуальным местом пребывания дядюшке Вэньхуа — ему бы это сильно понравилось.

— Студент Ван, тебе что, нужно особое приглашение? — спустя полторы секунды раздался еще один крик.

— Никак нет, тренер Лонг! — проорал я в ответ, и, открыв слезящиеся от недосыпа глаза, спрыгнул со второго яруса железной кровати.

Побеленные стены, лампы дневного света на потолке, стоящие по три в ряд у каждой стены кровати и одна тумбочка на двоих под строго регламентированное количество вещей — такое вот окружение сочла для меня полезным Ассоциация Большого тенниса.

Соседи по «казарме» к такому ужасу привычны и благополучно одеваются в спортивные костюмы доведенными до автоматизма движениями.

— Студент Ван, ты опять задерживаешь всех! — поторопил одеться и меня тренер Лонг.

Я здесь уже третий день — прямо по возвращении из Казахстана, из аэропорта в Пекине меня сюда доставили, отобрав телефон, отстранив от меня тренера Ло, временно конфисковав почти все вещи и пообещав «привести в форму» к первому сентября.

Всего три дня (третий из которых только начался), но такое чувство, будто я в этом лагере родился, вырос, состарюсь и благополучно помру.

— Пять отжиманий! — скомандовал тренер Лонг.

Коллективная ответственность — страшной эффективности прием: мне здешних ребят чисто по-человечески жалко, а за два предыдущих дня я ненарочно успел их изрядно наподставлять. Они делают вид, что не обижаются на меня за это, и вообще я в их глазах почти герой, но сам я на себя за это злюсь.

— Один! — начал считать наши отжимания козел-Лонг. — Два…

Мне вспомнился последний день моей нормальной жизни — последний день в Казахстане. Тогда, по утру, старший Хуэй попросил меня помочь ему заключить контракт. Ничего особенного от меня не требовалось — просто поиграть «два на два» в дуэте с богачом-казахом. Мужик был неплохой, кое-что умел, и мы с ним легко победили его соперников: другого богача-казаха и выписанного последним из Германии профессионального теннисиста «второго эшелона». Стандартная фигня на самом деле — богатые люди нередко приглашают спортсменов поиграть с ними за деньги и вообще потусоваться.

В благодарность за помощь старший Хуэй подарил мне новенькую «БМВ». Мне ездить на ней некуда и незачем — у меня и прав-то нет — поэтому подарок отправился в деревню, радовать китайского папу и других членов семьи. Заодно Личжи «прозондировал» мое умение вести себя в таких ситуациях и с моего согласия пообещал мне «пробить» еще несколько совместных игр с богачами. Уже за живые деньги, но сначала мне нужно пережить этот долбаный спортивный лагерь.

— Пять! Три минуты на уборную! — досчитав отжимания, облагодетельствовала нас смесь надзирателя и сержанта.

Мы похватали из тумбочек свои «мыльно-рыльные» наборы и трусцой побежали в коридор. Тренер в это время презрительно провожал нас взглядом, наполовину загородив дверной проем — так, чтобы нам приходилось мимо него протискиваться. Заденешь — всем придется отжиматься, приседать или качать пресс: наказания у этого бритого до короткого «ёжика» сорокалетнего мужика с надменной рожей и ледяными глазами однообразные, но бесспорно работающие.

Боком протиснувшись мимо тренера, я не удержался и посмотрел ему в глаза, старательно транслируя свою к нему ненависть и получив в ответ мерзкую ухмылку. Моя ненависть ублюдка только веселит — у него над нами почти неограниченная власть, а моя повышенная совестливость заставляет меня ему подчиняться, чтобы не подставлять ребят.

Грустно — что они в этой жизни видели? Будучи отфильтрованными учителями физкультуры, они отправились учиться в спортивные академии, где почти так же, как здесь. Даже еще суровее. Тренировки, дисциплина и дисциплина с тренировками — так прошла вся их сознательная жизнь.

Уборная — общая, состоит из трех туалетных кабинок и трех раковин, поэтому тем и другим пользоваться приходится по очереди, разбившись на группы. В туалет мне хотелось, но очередь сегодня не моя, поэтому пришлось начать чистить зубы, слушая разговоры не осознающих всей глубины ужаса, в котором мы живем, ребят:

— Сегодня будем обедать рыбой!

— Интересно, а дождь сегодня будет? Ненавижу полосу препятствий в дождь!

— У меня ноет голень — может сходить к доктору?

— Черта с два тебе дадут больничный!

Мои «сокамерники» в ATP участвовать не будут — уровень не тот, они готовятся к ITF-ам. Единственным лучиком света в этом темном царстве является наличие среди коллег по несчастью знакомого лица — Ян Нианзу, который благодаря неспортивному поведению японца в Гонконге занял второе место. Он выступает для меня кем-то вроде консультанта по «нормальной спортивной жизни в Китае», и толком даже не понимает, почему я грущу.

— Меняемся! — заявил пацан справа от меня.

Меньше полутора минут — дорога до уборной входит в три отведенные ублюдком-Лонгом минуты — на чистку зубов это вообще-то меньше медицинской нормы.