Темный мир (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 40

Двадцать пять? А выглядит он гораздо старше. Но внешность больного была сильно видоизменена из-за повреждений кожи, которые он был вынужден переживать после каждого выхода на улицу в дневное время суток.

— Мне нужно вас осмотреть, а в темноте это сделать невозможно, — сказал я и потянулся к своей сумке. — Позвольте мне зажечь кристалл, чтобы хоть немного осветить ваше жилище.

— Нет-нет-нет! — в истерике замотал головой он. — Я не могу контактировать со светом. Хватит! Я устал терпеть эту боль. Пожалуйста, пощадите же вы меня!

— Если я правильно понял суть вашего недуга, свет кристалла вам навредить не должен, — объяснил я. — Давайте попробуем. Если почувствуете боль, я сразу же его выключу. Договорились?

Пациент недолго помялся, но всё же согласился на мои условия. Тем временем где-то у входа в дом слышались звуки борьбы. Похоже, дипломат из Сеченова так себе, раз он даже главного лекаря успокоить не смог. Видимо, Кораблёва его друг сильно накрутил. Он даже не пытается разобраться — сразу же бросился в атаку, хоть и тщетно.

Я достал из сумки почти разрядившийся кристалл, щёлкнул по нему пальцем и тот сразу же загорелся тусклым оранжевым светом. Пациент вздрогнул, вжался в угол кровати, но уже через пару секунд аккуратно высунул голову из-под капюшона.

— И вправду не жжётся… — с облегчением прошептал он.

Я положил кристалл на стол и внимательно всмотрелся в кожу пациента. А картина оказалась по-настоящему удручающей. Он пробыл на солнце всего лишь несколько минут, а всё лицо уже покрылось ожогами. С ладонями и пальцами рук была точно такая же проблема, поскольку ими он какое-то время пытался скрыть лицо.

Думаю, если бы он этого не сделал, кожа головы пострадала бы ещё сильнее.

— Как вас зовут? — спросил я пациента.

— Дмитрий Шевкунов, — ответил он. — Меня в селе Васильевка мало кто знает. Я переехал сюда издалека. Меня уже три года гоняют из-за моего проклятья. Решил спрятаться в глуши, где всем будет на меня наплевать. Но даже здесь кто-то умудрился доложить обо мне лекарям. Хорошо хоть не в полицию. Не удивлюсь, если меня за это уродство могли бы и в тюрьму упечь!

— В тюрьму вас не упекут, Дмитрий. Ах да, меня зовут Алексей Александрович Мечников. И то, что вас беспокоит — это не проклятье и не следствие заражения некротикой, как изначально подумал наш главный лекарь, — произнёс я. — Да чего уж греха таить, мы и сами с коллегой так подумали, когда нам сообщили, что в Васильевке завёлся вампир. Но, увидев вашу кожу, я сразу понял, в чём на самом деле проблема.

— Только не давайте мне пустых надежд, господин Мечников, — попросил Дмитрий Шевкунов. — Меня уже осматривали лекари. И чаще всего после них в мой дом сразу же наведывались городовые. Повезло, что мне хватало ума сразу же сбежать. Я уже устал от скитаний и разучился верить людям. Поэтому не лгите мне. Если хотите забрать меня, усадить за решётку или вовсе казнить — скажите прямо. Я больше не буду сопротивляться. Поеду с вами, чего уж мне теперь терять?

— Повторюсь, вы меня совсем не поняли, — вздохнул я. — Хотя слова тут бессмысленны. Сейчас всё сами увидите. Для начала снимите балахон. Мне нужно осмотреть всю кожу.

Когда Дмитрий скинул с себя чёрную ткань, в комнату всё же ворвались Сеченов и Кораблёв.

— Господа, только давайте без шума! — попросил я. — Перед нами самый обычный больной. Вампиризмом и некротикой тут даже и не пахнет.

— Господин Сеченов мне уже всё объяснил, — кивнул Кораблёв. — Но меня всё же смущает факт исчезновения овец!

— Каких ещё овец? — переспросил я.

— Жители Васильевки говорят, что у них овцы время от времени пропадают. А потом неподалёку от леса обнаруживаются их разодранные тела, — пояснил Иван Сергеевич.

— Да что вы? — пытаясь содрать с себя прилипший к воспалённой коже балахон, воскликнул Шевкунов. — А никто не задавался вопросом, сколько в окрестных лесах водится волков? Эка невидаль! Овцы пропадают! Будто такого до моего приезда никогда не случалось. Я в лесу часто бываю, особенно по ночам. Ищу грибы, ягоды, пытаюсь себя хоть чем-то прокормить. Врать не стану, пару раз находил овец и сам их разделывал. Как падальщик, подъедал за волками. Но у меня не было другого выхода. Работать я не могу, а на ночной труд меня никто не берёт. Не доверяют.

— Хм… — Кораблёв почесал седую щетину. — А это объясняет, почему вас видели рядом с трупами овец. Либо же вы очень хорошо лжёте.

— Всё ещё думаете, что я — вампир? — усмехнулся он. — Да я крови боюсь! Ах да, ещё упомяните зеркала. Их у меня в доме нет — все в кладовке валяются. А знаете — почему? Мне просто тошно глядеть на своё отражение. Но если вам очень хочется проверить — найдите зеркало и проверьте, отражаюсь я в нём или нет.

— Дмитрий, успокойтесь, вас никто не обвиняет, — попросил я, а затем перевёл взгляд на главного лекаря. — А вы, Иван Сергеевич, лучше помогите немного. Нам предстоит непростая работа. У этого человека не вампиризм. У него — фотодерматит.

— Какой-какой дерматит? — хором переспросили меня Кораблёв и Сеченов.

— Острое воспаление кожных покровов из-за контакта с солнечным светом.

А точнее — с ультрафиолетовым излучением. Обычный свет ему вреда причинить не может. А вот ультрафиолет вызывает распад клеток. Я сталкивался с такими клиническими случаями в прошлой жизни, но настолько выраженных ожогов не видел ни разу.

Чаще всего картина развивалась несколько иначе. Человек может выйти на свет, погулять под ним час или два, а уже после на его коже образуются сначала зудящие, а затем болезненные горячие очаги воспаления, чем-то похожие на ожоги.

Здесь же совсем другая картина. Как только пациента коснулись лучи солнца, он сразу же начал страдать от воздействия ультрафиолета.

Так в чём же дело? Я всё-таки не уловил присутствие в нём некротики?

Нет. Вряд ли. Скорее всего, Дмитрий Шевкунов болеет местной гипертрофированной формой известного мне заболевания. Возможно, оно даже имеет магическую природу.

Мы с коллегами осмотрели грудь, спину и конечности Дмитрия. Кожа, которая была скрыта балахоном, вся съёжилась, изувечилась от огромного количества рубцовых сегментов ткани.

С лицом всё было гораздо хуже. Казалось, что даже его глаза подверглись воздействию солнца. Волос на голове не осталось — все выпали. А лысина превратилась в один особо тяжёлый ожог.

— Грифон нас сохрани, — вздохнул Кораблёв. — Никогда не видел ничего подобного. Теперь я понимаю, почему жители села воспринимают вас, как…

Главный лекарь осёкся.

— Как монстра? — усмехнулся Шевкунов. — Да чего уж? Договаривайте! Мне не привыкать. Монстром я по сути своей и являюсь. Живу ночью, подъедаю то, что даже бездомный жрать не станет. Выгляжу отвратительно, пугаю других людей. Единственное «но» — я никому не причинял вреда. И причинять не собираюсь.

— Касаемо вашей невиновности у нас сомнений не осталось, — уверил пациента я. — Но я бы хотел ещё кое-что уточнить. А у вас случайно нет в роду магов? Или, может быть, вам когда-нибудь приходилось конфликтовать с кем-то, кто владеет подобными способностями?

— Я вообще человек не конфликтный, — ответил Дмитрий. — А касаемо моего рода… Я — крестьянин. Однако в городе, откуда я сбежал, многие говорили, что с моей матерью крутил роман какой-то дворянин. Я всегда подозревал, что являюсь чьим-то бастардом. Вот только боком для меня вышла такая родословная.

Это всё объясняет. Та же Катя чуть не умерла во время родов, да и саму беременность переносила очень тяжело. А всё потому, что Олег и Серёжа обладают магическими задатками, а она — нет.

Видимо, точно такую же патологию пережил и Дмитрий Шевкунов. Не знаю, как перенесла роды его мать, но сам он в итоге спустя двадцать пять лет столкнулся с последствиями непереносимости магии.

Возможно, его отец владел магией тьмы, света или огня. Что-то из этого списка могло спровоцировать такой дефект иммунной системы.

Да, ведь такая реакция на свет — это именно влияние неправильно работающего иммунитета. Гиперреактивность. Аллергия.