Темный мир (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 3

— Пройдёмте за мной, Павел, — попросил я. — У нас появилось качественное оборудование, с помощью которого можно обследовать сердце. Не беспокойтесь, никакого дискомфорта от обследования вы не почувствуете.

Я проводил Павла в смотровой кабинет, затем позвал Ивана Сеченова, и вдвоём мы приступили к регистрации сердечных потенциалов. Пока что никто, кроме меня, не умел правильно читать ЭКГ. Об этом и в ордене лекарей упоминали. Якобы аппарат они зарегистрировали, но какую пользу он даёт, им невдомёк. Поэтому я уже начал готовить специальную методичку, которая позволит даже дураку бестолковому прочесть плёнку. На деле это не так уж и сложно.

Плёнка ЭКГ кажется набором каракулей только тому, кто никогда не пытался разобраться в зубцах. Но стоит хотя бы раз изучить этот материал, и результаты ЭКГ начнут читаться чуть ли не автоматически.

Мы положили Павла на кушетку, предварительно попросив раздеться до пояса. Затем подключили электроды и включили аппарат. Через несколько секунд плёнка была готова.

— Ну что там, Алексей? — прошептал мне Сеченов. — Понятно что-нибудь?

— Подожди минуту, — ответил я. — На первый взгляд всё хорошо…

Хотя… Стоп.

А вот и причина его потери сознания. Я ещё до проведения ЭКГ начал подозревать, что именно это заболевание настигло Павла Елина. Но ЭКГ только лишний раз всё подтвердило.

Правда, стоит отметить, даже на плёнке обнаружить нарушения было крайне трудно. Многие функциональные диагносты из моего мира могли бы и пропустить это нарушение.

Но с ним я сталкивался довольно часто, поэтому теперь точно всегда поставлю правильный диагноз, если у пациента именно этот синдром.

А именно — синдром Вольфа-Паркинсона-Уайта. Или как его называют кратко: синдром WPW. Встречается он нечасто, но и нельзя сказать, что он какой-то чересчур редкий. Я бы даже сказал, что, грубо говоря, у каждого второго человека есть знакомый с таким врождённым недугом.

Дело в том, что у некоторых людей происходит нарушение на генетическом уровне ещё в утробе. И тогда проводящие пути сердца развиваются неправильно. Появляется дополнительный пучок нервных волокон, который и портит всю картину.

А мышцы сердца, как и все проводящие пути, что в них находятся — это очень тонкая структура. Если хотя бы один лишний нейронный путь даст неправильный сигнал мышечной ткани, сердце может сократиться не так, как надо. Из-за этого кровь пойдёт не туда, куда должна идти в норме. Либо изменится скорость её прохождения.

А дальше — всё просто. Гемодинамика нарушилась. Мозгу не хватило крови, и организм отключился.

В целом, если следить за собой, это заболевание не причинит никакого вреда. Достаточно принимать пульсурежающие препараты, не курить, не употреблять алкоголь и кофеин и контролировать количество физических нагрузок.

Но если не соблюдать меры предосторожности, этот синдром может вызвать внезапную сердечную смерть. Так называют состояние, когда у человека не было толком никаких жалоб на работу сердца, но именно его патология неожиданно привела к летальному исходу.

— Ну что думаете, Алексей? — спросил Павел, надевая свою рубашку. — Сможете хоть чем-то помочь?

Есть вариант — дать ему антиаритмические препараты, которые я не так давно вывел из своих Уни-Грибов. Но я могу пойти дальше.

Хуже я в любом случае не сделаю. Попробую-ка своими силами убрать пучок Кента — основную причину развития этой болезни.

— Сидите спокойно, Павел, — сказал я. — Сейчас вам может стать немного хуже в моменте лечения. Не пугайтесь. Я ваше состояние проконтролирую. Постараюсь сделать так, чтобы из моего кабинета вы вышли полностью здоровым.

Я разрушил патологические нервные волокна обратным витком. Павел тут же вздрогнул и схватился за сердце, но я сразу же исправил ситуацию и зарастил образовавшуюся полость мышечной тканью. Затем отрегулировал его давление и…

— Всё! — заключил я. — Готово. Вы здоровы, Павел.

— Вы шутите надо мной? — не поверил моим словам он.

— Нет. Однако на всякий случай возьмите с собой вот этот препарат, — я протянул ему несколько ампул с порошком. — Если всё равно возникнет быстрое сердцебиение, обязательно примите его. Можете размешать в стакане воды.

— Вы уже второй раз спасаете мне жизнь, — произнёс он. — Будьте уверены, я этого никогда не забуду. И отцу скажу. Он и так о вас хорошего мнения. Но после такого… Если учесть, что больше ни один лекарь не смог справиться с моей болезнью… — Павел замолчал, затем ещё раз с благодарностью кивнул и покинул мой кабинет.

И стоило ему выйти, как ко мне забежал Илья Синицын. Благо Сеченов успел покинуть комнату, поскольку мой финансовый советник прибыл, чтобы обсудить один очень интимный вопрос.

— Как ты успел? — бросил он.

— Ты это о чём?

— Как ты так быстро создал препарат от наркотической зависимости? Насколько я знаю, ты на заводе вообще не появлялся в последние несколько дней! — заявил он.

— Подожди, Илья. Я ничего не создавал, — признался я.

Да я бы физически не смог его создать. Налтрексон слишком сложен для производства в девятнадцатом веке. В мои планы входило вывести его из Уни-Грибов. Создать его аналог.

— Тогда тебе точно стоит поговорить с одним из работников нашего завода, Алексей, — заявил Илья. — Потому что он создаёт препараты самостоятельно и никому об этом ничего не рассказывает. Видимо, хочет накопить больше и удивить тебя.

— Что⁈ — удивился я. — А тебе кто об этом рассказал?

— Кузнец наш. Он заметил, что один из наших сотрудников сам возится с химикатами.

— Кто он? Это я его нанял или ты? — тут же уточнил я.

— Кажется, именно я проводил отбор, — задумался Синицын. — Да, точно! Этого парня я принял на работу несколько дней назад. Быстро же он адаптировался, правда?

Умеет варить лекарственные препараты? Обычный крестьянин, работник завода?

— Ты чего так напрягся, Алексей? — удивился Синицын.

— У нас проблемы, Илья.

Надо было лично контролировать приём рабочих. Я делегировал это Синицыну, и в итоге кое-кто нас практически переиграл. Возможно, я ошибаюсь, но моя уверенность возрастает с каждой минутой, когда я думаю о том, что некий крестьянин на моём заводе научился создавать свои собственные препараты.

Существует вероятность, что ко мне попал гений, который несмотря на своё низшее происхождение способен пробиться на самый верх.

Или же просто парень, у которого есть такой же томик Парацельса, как у меня.

Но нет.

Всё это слишком подозрительно. И повезло ещё, что это дело вскрылось довольно быстро. Я хорошо относился к своим работникам, и они тут же доложили о происходящем Синицыну.

— Я не понял, Алексей, а какие у нас проблемы? — спросил Илья. — Парень довольно способный. Если продолжит в том же духе, можем его повысить или принять в свою команду. Ты сам оцени, как это выгодно! Он изобретает, а ты патентуешь. Ну, может, как-то поделите с ним процент, через это мы уже проходили.

— Илья, ты совсем не выспался, что ли? — перебил его я. — Пока что делиться с тобой своими подозрениями я не буду. Сам всё поймёшь скоро. Но для начала подумай. Откуда вообще он узнал, что мы собираемся создать налтрексон?

— Кого создать?

— Препарат для снятия твоей зависимости, — прошептал я. — Об этом не знал никто, кроме нас двоих. Хочешь сказать, что это простое совпадение? Нет. Он наводил о нас справки. Подслушивал или подбирался к нам каким-то иным способом. Ладно, скоро сам всё поймёшь. У меня как раз приём закончился. Пойдём на завод. Сейчас со всем разберёмся. Только перед этим я к Кораблёву зайду. Мне нужно рассказать ему, чем закончился День Грифона.

— Хорошо, я тебя снаружи подожду. Хочется вдохнуть свежего весеннего воздуха. Ты только… Не рассказывай ему, что и мной овладела некротика, ладно? — попросил Илья.

— Спрашиваешь ещё! Зачем мне это делать? Если бы ты был адептом местного некроманта — вопрос другой, — сказал я. — Но ты по сути — просто жертва. Можно и умолчать о том, что произошло.