Муля, не нервируй… Книга 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 34

— А к чему всё привело? — прищурился я, — в результате Лиля опять вернулась к Григорию. Что-то с таким же человеком от искусства у неё надолго не вышло.

— Так мне стоит попробовать? — зарделась Муза.

— Обязательно, — на полном серьёзе кивнул я и, заметив, что она уже собралась уходить, добавил, — только дам вам один совет, Муза…

— Какой? — чуть напряглась она, и выставила перед собой графин с водой, словно щит.

— Когда вы ответите ему согласием и решите пожить вместе, не соглашайтесь идти к нему жить, на его территорию. Приводите сюда.

— Почему? — удивилась она.

— Потому, что мы тут присмотрим за ним, — ухмыльнулся я, — чтобы он вас не обидел.

— Как с Печкиным? — просияла Муза.

— Как с Печкиным, — подтвердил я.

Утром я только-только встал, умылся-побрился-оделся и теперь размышлял над тем, что сообразить на завтра. Дуся оставила мне кастрюлю с гречкой и котлетами, но греть было лень. Можно попить кофе с бутербродом, но сыр закончился, а с чем-то другим я не хотел. В буфете была пачка печенья, но я воевал за Мулину физическую форму и всячески ограничивал калории.

Моральную дилемму разрешил стук в дверь.

Немало удивляясь, кому я мог понадобиться в такую рань, я пошел открывать дверь.

К моему несказанному удивлению, на пороге стояла… Надежда Петровна.

— Мама? — изумился я.

— Доброе утро, Муля! — лучезарная улыбка озарила её лицо, — а я шла с рынка и думаю, дай зайду. Я просто купила совершенно замечательный творожный кекс и поняла, что ты просто обязан его попробовать с кофе!

При слове «творожный кекс» я встрепенулся. Жизнь заиграла новыми красками.

— Мама, а ты будешь кофе? — спросил я.

— Конечно буду, — Надежда Петровна отодвинула меня и вошла в комнату.

Пока я возился с примусом, она вытащила из корзинки кексы, творог, молоко, ещё что-то в бумажных свёрточках.

— Твой кофе, — я поставил дымящуюся чашку перед ней.

— Садись, надо завтракать быстрее, а то опоздаешь! — воскликнула Надежда Петровна и первая подала пример.

Я с видом послушного сыночка уселся за стол. Пил кофе и размышлял, что же Надежда Петровна эдакого замыслила на этот раз?

Но продолжал молчать. Просто пил кофе и ел вкуснющий, пропитанный чем-то сладким, кекс.

Наконец, Надежда Петровна не выдержала первой. Она отставила чашку из-под кофе и заявила:

— Муля, сегодня удели, пожалуйста, время Валентине!

— Но мама, — ответил я, — у меня сегодня весь день пройдёт на работе, а вечером я должен собираться. Мы же завтра едем с министром и остальными начальниками на природу. И именно мне поручили всё организовать. Я физически не смогу уделить ей время. Давай в другой раз.

— Не беспокойся, Муля, — легкомысленно отмахнулась Надежда Петровна. — Мы с Анной Васильевной уже всё порешали. Валентина придёт к тебе на работу. Вы немножко побеседуете и всё. А то так вы никогда не найдёте время!

— Но…

— Никаких «но»! — категорическим тоном возразила Надежда Петровна, — Думаешь, легко было уговорить Валентину? Просто сделай это.

Я тяжко вздохнул: женщины!

А ведь Надежда Петровна не сдаётся.

У меня был железный принцип: если ты уже куда-то ввязался, значит, нужно идти до конца и выполнять взятые обязательства на сто процентов. Если ты сын — будь добр быть хорошим сыном, чтобы твои родители, особенно мать, не огорчались, глядя на тебя. Если ты женился, будь добр быть хорошим мужем, а потом и отцом, дедом…

У Мули была мать. Так как сейчас Мулей был я, значит, это — моя мать. И хоть она давила и часто хитрила, я не хотел приносить ей огорчений. Нельзя. Если ребёнок, особенно сын, огорчает свою мать, которая выносила его, родила в муках и выкормила, а потом и воспитала, он закрывает себе весь тот родовой источник, из которого он мог бы черпать и черпать. Он него отворачиваются удача и успех. Причём, к сожалению, чаще всего не конкретно от него, а уже от его детей и внуков.

Так мне когда-то объяснил один старенький буддистский монах, ещё во времена моей юности, когда я ходил с рюкзаком в горы. Чтобы проверить, правда ли, что «горы зовут тех, чья душа им по росту».

И вот сейчас Надежда Петровна поставила мне ультиматум. А я решил не возражать ей: Валентина — так Валентина. Да и смысл возражать? Ну, докажу я ей, что Валентина мне не подходит. Так завтра появится какая-нибудь Таня, Нина или, не дай бог, Лариса.

— Хорошо, — покладисто ответил я, а Надежда Петровна, которая уже набрала полную грудь воздуха, чтобы доказывать мне, какая чудесная эта Валентина, резко сдулась. На её лице мелькнуло что-то даже похожее на разочарование.

А вот так! В следующий раз не будешь мне Валентину подсовывать.

На работу я пришел как обычно и как обычно сидел работал.

Валентина не появлялась, и я уже выбросил её из головы, занятый тем, что обсуждал с Козляткиным, какие удочки лучше взять с собой завтра на природу.

Мы настолько увлеклись этим, несомненно важным спором, что я чуть не опоздал на обед.

Выдел из кабинета шефа и столкнулся… с Валентиной.

Она стояла у окна, напротив кабинета Козляткина и терпеливо ждала меня.

Сегодня Валентина была в скромном платье в крупную клетку и с широкой плиссированной юбкой. От этого она казалась ещё массивнее. На голове у неё была коса, высоко закрученная в некое подобие то ли короны, то ли нимба.

Небольшие глубоко посаженные глазки внимательно отслеживали моё передвижение.

— Муля, — сказала она и голос её при этом звучал без особого энтузиазма.

— Привет, — улыбнулся ей я, — а ты как сюда проникла?

— Почему проникла? — не поняла она, — так вошла.

— А дежурный на входе тебя вот просто так взял и пустил? — удивился я.

— Не знаю, — задумалась она, — я не спрашивала его.

Я восхитился её напором и дальше развивать эту тему не стал.

— Куда мы пойдём и чем будем заниматься? — деловито спросила Валентина и тут же добавила, — только недолго, а то у меня ещё кружок.

— Что за кружок? — машинально спросил я.

— По народному танцу, — ответила Валентина басом и спросила, — так куда идём? Или будем тут стоять?

— Сейчас у нас обед, — сказал я, — поэтому у меня есть два предложения. Первое, это мы можем сходить пообедать в нашу столовку и заодно побеседуем. И второе — сходим на улице в кафе и побеседуем там. Так что выбираешь?

— На улице мы ничего сейчас не найдём, — покачала головой Валентина, — так что идём в столовку. Поесть я люблю.

Глядя на гренадёрские стати Валентины, я совершенно в этом не сомневался.

Мы нагрузили подносы едой и присели за дальний столик.

Причём если я ограничился традиционным набором: салатик, суп, пюрешка с котлетой и компот с булочкой, то Валентина размахнулась по полной: взяла винегрет, мясной салат и грибы; к гороховому супу она выбрала гренки, а второе у нее было аж с двумя котлетами. Плюс ещё отдельно тарелка с тушеной капустой с мясом. Компот, булочка, два пирожка с разной начинкой и «звёздочка» с повидлом.

— Муля, а ты какие книги любишь? — спросила она через силу, пытаясь прожевать.

— Под настроение, — уклончиво ответил я, — а ты?

— А я не очень читать люблю, — призналась Валентина.

Дальше мы ели молча, ничуть не страдая от этого. Наконец, даже акая обильная еда рано или поздно заканчивается и пришла очередь компота.

Пауза затянулась. Я смотрел на Валентину и видел, что она судорожно пытается выдумать тему для беседы. Молодая девчонка, неопытная, и ничегошеньки придумать она не могла.

Я же специально не помогал ей. Рассуждал так: она помучается, потом вернётся домой, наговорит матери всякой ерунды про меня и от меня все отстанут. Хотя бы на некоторое время.

А там дальше видно будет.

Но моему коварному плану сбыться было не суждено.

— Муля! — К нашему столу подошла Оля и Надя.

— Привет, девчата, — улыбнулся я, — что-то случилось?