Конец войны (СИ) - Старый Денис - Страница 32

Комиссар госбезопасности Олег Кондратьевич Сенцов ужаснулся своей догадке. Сталин явно говорит с пренебрежением о всех тех людях, которые наделены Альфой, при этом и сам «иной». Информация опасная, и нужно держать её в полном секрете. Пусть кто-нибудь другой обнаружит способности Сталина.

— Звание героя Советского Союза я отклонил. Одной такой операции будет мало для того чтобы боец Туйманов получил Звезду Героя. Подписал письмо от своего имени в его адрес с благодарностью. Изучите подробно реакцию на подобное. Важно ли для него письмо от меня, или же будет расстроен? Это важно для определения лояльности. Штат Отдела Альфа будет расширен, финансирование увеличено по мере того, сколько и чего вам будет требоваться, — сказал товарищ Сталин и достал трубку, а также папиросы.

Сенцов продолжал стоять рядом с большим столом, пока Берия, по каким-то знакам товарища Сталина не понял, что больше разговора с комиссаром не будет.

— Все, остальное, в моем кабинете, — сказал Берия выпроваживая Сенцова.

— Справится? — спросил товарищ Сталин, когда за Сенцовым захлопнулась дверь.

— Нам некого больше ставить. Комиссар Сенцов за всеми действиями Сенцова следят и докладывают параллельно, — сообщил Берия.

— По ведомству товарища Меркулова, — Сталин направил трубку в сторону Народного Комиссара Государственной Безопасности. — пришла информация, что и японцы и англичане и американцы… Все занялись изучением феномена. Если бы они не начали так серьёзно обращать внимание на всю эту чертовщину, то я бы разогнал всё к чертовой матери! Устроили здесь! Так что работайте и сообщайте мне о всех изменениях немедленно! Секретность никто не отменял.

Товарищ Сталин, встал из-за стола, подошёл к окну поворачиваясь ко всем присутствующим спиной.

Это означало то, что больше Сталин разговаривает на эту тему не желает. Он и вовсе не хотел поднимать этот вопрос, но, действительно приходят через разные каналы очень неутешительные сведения. Будто бы открылся условно Ящик Пандоры, и оттуда начали вылазить все эти черти, колдуны и маги. Что-то всё-таки нацистам удалось сделать, недаром они сколько десятилетий искали сверхъестественное.

— Тему пока закрыли, докладывайте по иным направлениям! — сказал Сталин.

Гомель оказался полуразрушенным. Но было видно, что война откатилась далеко. В городе отстраивались и восстанавливались дома, улицы были очищены от строительного мусора. В целом, относительно Минска, Гомель выглядел уже менее потрепанным войной, скорее потому, что его освободили на пять месяцев раньше, чем столицу белорусской ССР.

Мы с Ольгой достаточно быстро нашли тот дом, в котором, согласно предписанию, нам предстояло некоторое время прожить.

— Притронешься ко мне, горло перегрызу! — шипела Ольга, когда мы получили разрешительную бумагу на заселение в одну из комнат коммунальной квартиры.

Я не стал отвечать на очередную угрозу со стороны девушки. Я уже почти перестал её подначивать, почувствовав некую боль, связанную со взаимоотношениями с мужчинами. В деле Ольги, вынужденной отыгрывать роль моей жены, был лишь намёк на то, что с ней, грубо говоря, не стоило бы ложиться в одну постель. Учитывая пикантность предупреждения, мне с трудом удалось побороть свое любопытство и не начать настойчиво расспрашивать девушку. И всё равно, было непонятно, почему, если Особому Отделу известно о жизни и способностях Ольги, всё это не отражено в её личном деле. Или из него просто вынули некоторые документы.

Дом, в котором нам приходилось социализироваться, располагался буквально в трехстах метрах от вокзала и был самым, как мне после расскажут, элитным жилым комплексом в областном центре. У нас жилье в так называемом «Доме Коммунаров». Вот только все квартиры, которые были в доме, разделены были перегородками и санированы на более мелкие комнаты, не больше чем в двенадцать-тринадцать квадратных метров каждая.

Наверное, иметь собственную комнату в разрушенном войной городе — на данный момент это то, о чём мечтают многие, но мало кто такое жилье получает. Но мне было сложно сдержать свой скепсис. Нам, людям из будущего, такие стеснённые условия кажутся убогими.

— Вот, прошу вас, товарищ капитан госбезопасности, это на данный момент это единственная отдельная комната во всём доме, — сказала управдом элитного дома, при этом в её тоне прослеживался упрёк, может, где-то и обида.

Наверняка, подобные жилые помещения она имела возможность сдавать с некой прибылью для себя. А тут ей позвонили, что придёт капитан госбезопасности и ему нужно предоставить жильё. И ладно бы какой иной капитан, а не из ведомства НКВД, которому и не намекнешь на некий презент.

Моя форма — это ещё пока только лишь наполнение легенды. Присвоения нового звания пока не было, я предполагал, что меня хотят ещё показать специалистам, инструкторам, чтобы те выявили способности уже не связанные с Альфой, а то, как я могу управлять малой тактической группой. Всё же, если создавать из нашей группы действительно боевое подразделение, способное решать уникальные задачи, то и командовать должен человек знающий и умеющий. Был бы капитан Игнатов чуть более сильным иным, думаю, что у нашего руководства не оставалось бы никаких сомнений, чтобы назначить его командиром. Но я намного сильнее.

Управдом, или как там всё-таки звучит её должность, ушла, чтобы принести нам постельное бельё, одеяла и подушки, а мы так и стояли у порога нашей маленькой комнатушки.

Заметив, куда именно направлен взгляд Ольги, я поспешил сказать:

— Учти, что я спать на полу не буду. Но и настаивать на том, чтобы э… — я замялся, подбирая слова.

Таких слов, как «секс», «трахаться» и им подобным, наверняка, в этом времени нет. «Сношаться» — звучит, как по мне, еще более похабно. Но Ольга прекрасно поняла, что я имею в виду.

— Нам никак нельзя спать вместе. Тем более на такой узкой кровати, — сказала девушка каким-то умоляющим голосом.

— Мы с тобой молодожёны. Если эта кровать не будет скрипеть, если на полу будет свидетельство того, что кто-то на нём спал, — всё это просто выдаст нас, — сказал я и почувствовал, что где-то неподалеку, метрах в десяти от нас кто-то был.

Ольга укоряющим взглядом посмотрела на меня, потом вновь посмотрела на кровать, снова на меня…

— Спим валетом, — решительно прошептала Ольга.

— Как скажешь, любимая! — нарочито громко ответил я.

По привычке, выработанной годами, я сразу же окинул всё помещение взглядом на предмет выявления видеокамер. Но быстро опомнился. В этом времени, наверное, подобных устройств ещё не существует. А вот то, что могут быть какие-то подслушивающие устройства, я был уверен. Но и убирать их никак нельзя, хотя обнаружить было бы правильно, чтобы иметь возможность в какой-то момент не говорить ненужного.

Уже минут через десять мы раскладывали свои два не сильно больших узла, а также два чемодана и вещмешки. И практически всё это было наполнено либо едой, либо женскими вещами.

У капитана госбезопасности должен быть серьёзный продуктовый паёк, а также его жена не может выглядеть неухоженной, и лишь с одним потрепанным платьем. Но, всё равно, все пожитки, которые представлялись как условно неплохими и даже статусными, мне казались почти нищенскими. И всё же, насколько в этом времени люди могут отличаться от тех, кто живёт в будущем? Чтобы у капитана ФСБ жена имела только три платья, и это были не вечерние, купленные в дорогом бутике, а словно шитые самостоятельно — это нонсенс. Или я не о капитане сейчас говорю, а о полковнике ФСБ?

— Так, жена моя ненаглядная, есть хочу! — сказал я, снимая форму, чтобы облачиться в потрёпанные галифе, которые, видимо, по соображениям неизвестных мне «стилистов», должны были быть чем-то вроде домашних треников.

— Это приказ? — процедила Ольга. — Отчего бы тебе самому не приготовить? Или приказывай в письменной форме!

Понимая, что каждое моё слово, каждое моё действие может на постоянной основе оспариваться, что будет вредить и легенде, и даже нормальным рабочим отношениям, я решил превентивно показать, кто в доме хозяин. Это женщин бить нельзя. А когда женщина ещё является и сотрудником спецслужбы, то джентльменство нужно использовать дозированно, пока оно не мешает делу.