Конец войны (СИ) - Старый Денис - Страница 1

— Смотрите сегодня на нашем канале… Мы раскроем всю правду про магию Гитлера, — вещали по телевизору.

— М-да… Чем только рейтинги каналу не подымают! Это еще кто-то смотрит?.. — усмехнулся я, вставая с кресла.

Выключив говорильню, я подошёл к окну, провернул ручку стеклопакета, распахивая створку, и не без удовольствия вдохнул половину элементов таблицы Менделеева. Весенний воздух, хоть и точно не свежий, заполнил мои и без того болезненные легкие.

Весна в Москве, как и в любом мегаполисе — обман. Люди сбрасывают зимнюю хандру, радуются первым солнечным дням. Но через пару недель придёт привыкание, и сплин вернётся. Ведь пробки на дорогах никто не отменял, рабочие чаты не забанил, а мысли о деньгах не выветриваются ни с теплым весенним ветерком, ни с пронизывающей январской вьюгой.

Замкнутый круг, колесо, которое крутится тем быстрее, чем активнее внутри него бежишь. Спешим жить завтрашним днём, не останавливаясь. Воспринимаем весну, как нечто сопутствующее, не важное, не радующее душу.

Посмотрев в окно, я с горечью подошёл к кофе-машине. Вот для таких приборов, облегчающих жизнь ещё больше и по крупицам исключающих из неё что-то важное, мы и работаем. Важно сберечь время и ни в коем случае не останавливаться, не думать об отрешённом, светлом, вечном, пока в турке закипает бодрящий напиток. У меня лично кофе-машина предпенсионного возраста, натужно гудит, как старый холодильник, из последних сил выдавливая кипяток. Можно, конечно, поменять аппарат, но для этого нужно потратить драгоценное время, сопоставляя варианты, да и привык. Привычка — вечный враг человечества!

А пока пусть старушка порадует горечью, жжённым сахаром и привкусом пластика. Вот выйду я на пенсию, сделаю себе подарок, куплю молоденькую кофе-машинку, стильную, современную и такую, чтобы пенка из капучинатора была воздушной. Кофейный адюльтер, измена, словно супружеская.

Каждое утро одно и то же… Я ненавижу этот кофе, но и люблю его. Для меня, одинокого человека — эти противоречивые эмоции, наверное, сродни любви и ненависти к сварливой жене. Если не выпью кофе — чего-то не хватает. Как глубоко женатому человеку может не хватать утренней ссоры с женой. И то, и другое может знатно взбодрить и дать заряд на весь день.

И снова на службу… Как же не хватает оперативной работы, щекочущей нервы! Жизнь превратилась в сплошной День Сурка, за очень редким исключением.

Я вышел из подъезда многоквартирного муравейника, на ходу подмечая всё то же, что и вчера, позавчера, месяцем ранее. Дворник лениво шуршал метлой по асфальту, скорее гоняя с места на место весеннюю пыль, чем действительно наводя чистоту. Двое мужчин у остановки курили, переговариваясь о чём-то, но один из курильщиков время от времени поглядывал в мою сторону. Я его не знал. Издержки профессии, вечно замечаешь всякие мелочи и стараешься контролировать поведение всех людей вокруг.

А вот автомобили я люблю, так что сажусь в свой внедорожник всегда с удовольствием. Должно же хоть где-то и что-то меня удовлетворять. Эх, может, и неправ я был, что прожил жизнь без сварливой жены?.. Хотя к чему, это я так… Хандру словил. Ещё и с женщинами могем — как говорилось в одном старом фильме про лётчиков. Правда, с таким юмором да с цитатами из советских фильмов я могу рассчитывать только на дамочек с тонометром в сумочке и валокордином в кармане, то есть на тех, кому далеко за шестьдесят.

— Ну… Давай, родная! — вздохнув, произнёс я своей машинке, с нежностью взявшись за руль и резво трогая с места.

А этот мужик-то всё не сводил с меня глаз, прямо вывернул шею, провожая машину. Вот чудной.

Гул серверов, приглушённый свет, запах бумаги и дешёвого освежителя воздуха. В помещении всё, как всегда: пара стажёров, застрявших взглядами в мониторах, несколько аналитиков, уставших от своей работы, по сути, ещё и не начав ее делать, и я.

Я такой мамонт, что помню времена, когда всё было иначе. Раньше работали живее, хотя бы двигались: информация передавалась лично, агенты выходили в поле, бумажные досье весили килограммы, а по-настоящему важные данные узнавались не через камеры и спутники, а посредством живого общения. Сейчас же вся разведка в компьютерах.

Не моё это, но не уходить же! Привычка — враг человечества. Я привык жить так, как живу.

Проходя мимо стойки ресепшн, на мгновение задержался.

— Доброе утро, товарищ полковник, — звонкий, но чувственный голосок поздоровался со мной.

Алина. Наша красавица. Как всегда выглядит так, что стажёры неизменно выполняют половину её работы, мечтая только лишь об улыбке Алины Олеговны. Чёрное платье подчёркивает изящную фигуру, но не нарочито. Уложенные волосы, лёгкий макияж, достаточно сдержанный, чтобы оставаться в рамках офисного дресс-кода, но с тем намёком, который легко считывается. Она ведь не только сидит на ресепшене, девчонку периодически привлекают к оперативной работе, так как с такой внешностью, а еще с мистическим женским магнетизмом, она способна немало дел провернуть.

— Ты сегодня особенно прекрасна. Потерпи, девочка, говорят, что процедуры омоложения уже способны из старика сделать юношу, так что заберу тебя — и на Бали рванем, будем голышом купаться, места всякие целовать, — усмехнулся я.

— Скажете тоже… — Алина сделала вид, будто смутилась. — С вами и сейчас хоть куда.

— В том-то и дело, Алиночка, что я воспитан немного иначе и хоть куда с девушками не могу, я скучный, по старинке любить привык, — отшутился я.

Девчонка звонко рассмеялась.

Казалось, что такого общения и быть не может между мной, полковником, и молоденькой Алиной, недавно произведённой в капитаны. Но я позволяю и себе, и ей вот так пошутить, разрядить обстановку. При том, как только стрелки покажут девять, все шутки заканчиваются, и наступает время субординации. А мне подобные шутливые пикировки перед рабочим днём — как глоток свежего воздуха.

— Отчёт по холдингу «ЗолРос» готов? — увидев те самые цифры, обозначающие начало рабочего дня, я сменил тон и уже говорил на казённо-деловом.

— Так точно, товарищ полковник, — отчеканила капитан Самойлова.

— Мне на стол, — приказал я и вошёл в свой кабинет.

Хандра прошла, началась служба.

— Товарищ генерал-майор, по вашему приказанию… — вошёл я в кабинет своего начальника.

— Ну, Юрий Валентинович, я же просил, когда наедине… вы же мой учитель, — усмехнулся генерал-майор ФСБ Волков Андрей Петрович.

— Плохо учил, значит, что позволяешь старикам, кто званием ниже, себе тыкать, — сварливо попенял я ему, — так чего, товарищ генерал-майор, вызывал?

Кабинет Волкова был светлый, стол бежевый, оттого на нём сразу была заметна папка с яркой красной полосой, словно печать приговора или повязка палача.

— Ситуация в Калининграде выходит из-под контроля, Юрий Валентинович, — Волков посмотрел на меня поверх очков, — ты мне нужен, что называется, в поле.

— Я думал, моя работа теперь — это сидеть в офисе и наблюдать. Современные методы и всё такое… — произнёс я, но мысленно уже подобрался.

Неужели смогу сменить хотя бы обстановку?

— Сам понимаешь, чего тут скрывать, что на своём месте службы ты так… чтобы не отправлять на пенсию. У нас просто мало таких опытных сотрудников, — Волков дружелюбно улыбнулся и развёл руками.

— Что-то меня уже давно в академию не звали лекции читать, хоть на молодежь бы посмотрел, кому страну в такую лихую годину оставляю, — проворчал я.

— Брось ты этот тон. Будто я не знаю, что ты ещё способен и к полевой работе. И в этот раз нужна работа по старинке. В одном из складских комплексов идёт передача данных. Нам нужно знать, кто за этим стоит, — сообщил Волков и указал на папку: — Ознакомься!

Я раскрыл папку. Много там собрали фотографий. Калининград. Старые склады у порта. На одном из снимков — Логинов. Тот самый капитан Логинов, который исчез при очень странных обстоятельствах, причем уже полгода тому назад. Я знал этого офицера — он профессионал, вдумчиво работал. Сам его когда-то проверял, когда парень только-только начинал службу.