Твое величество. Истинный облик - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 13

Правда, отдельного названия жители ему не давали, по умолчанию решив, что они одни во вселенной. Страны – те называли. Но это и на Земле так же, никто ж не называет их мир миром И. Христа, к примеру, или Гаутамы, Аллаха, кого-то еще… всем и так ясно, о каком мире речь.

Раскрутить Анну на урок географии оказалось несложно, и дочка с удовольствием рассказывала маме, чему ее учили. Даже карты рисовала, показывая при этом отличную память и неплохие художественные способности. Мария в юности тоже рисовать любила, только что-то классическое. Ей казалось, что картины тоже требуют знания математики. Тут и перспектива, и сочетания цветов, и ракурсы, особенно Марии нравилось, когда вблизи видно одно, а издали другое. Только вот китча и моды в ее рисунках было мало, да и на жизнь таким не заработаешь. Пришлось отказаться в пользу бухгалтерии…

Эрланд оказался небольшой страной, по форме больше всего похожей на знаменитый итальянский «сапог». Правда, жители тут были ближе к скандинавскому типу. Блондины, русые, рыжеватые, брюнеты тут редкость, тем более такие жгучие.

Сначала красота Марии казалась мужу экзотической, потом прискучила. Впрочем, об этом Мария могла только догадываться. С географией всяко было проще, чем с отношениями венценосной четы.

На северо-запад от Эрланда находилась Рамерия, на северо-восток – Фардания. Каждая из стран с удовольствием пригребла бы под себя лакомый кусочек пирога, но короли Эрланда тоже были не дураками и роднились то с Картеном – это аккурат за Рамерией, на запад, то с Канорией – это строго на север-север, за Рамерию и Фарданию, то вообще с Торсоном.

Особой прибыли оттуда не было, но торговля укреплялась, опять же ближайшие соседи не слишком наглели.

Отдельной статьей в списке стоял Шагрен. Небольшой такой плевочек на карте – остров в море. Не слишком маленький, не слишком большой, населенный одной нацией. Просто учитель Анны не знал термина «этнос» и «мононация», не то бы употребил их. Именно таким был Шагрен. Любого шагренца легко было отличить от всех остальных, они не терялись бы ни в какой толпе. Желтоватая кожа, черные волосы, черные глаза, других расцветок у них просто не встречалось, складочка на веке, из-за которой глаза кажутся узкими, невысокий рост, маленькие руки и ноги. Там правил император, который был эталоном шагренца, хоть внешне, хоть внутренне. А еще шагренцы были достаточно воинственными и считали себя центром вселенной.

Они главные и первые, остальные народы годны только им прислуживать. И то, если шагренцы будут достаточно милостивы и милосердны.

В противном случае – смерть. Всем, кто не шагренец.

С таким подходом они регулярно воевали с соседями, точнее с Картеном и Торсоном. Кому ж понравится, когда на твои земли нападают, вырезают население и уносят все, что гвоздями не приколочено. Что приколочено тоже уносят. А людей просто убивают. Всех.

Детей, стариков, женщин, как сказали бы сейчас – некомбатантов. Тех, кто не способен оказать сопротивление.

За что? А вот за все. За то, что одним воздухом с шагренцами дышат, за то, что в Картене много земли, много леса, есть рудники, есть поля, а в Шагрене регулярно последний хвост без соли доедают. И соляных шахт у них тоже нет, соль покупать приходится, а это дорого, так они ее из морской воды выпаривают, она хоть и горькая, ну так что поделаешь! Зато есть!

Даже рыбу по каким-то причинам им ловить приходится у берегов Картена или Торсона, и тут уж кто успел, тот и съел. Поймал, удрал – молодец.

Не поймал – плохо, не успел удрать от сторожевых кораблей, еще хуже. Не рыба тебе, а песец, шагренец. Зато спеси…

Мария подумала, чем меньше клоп, тем больше от него вони, уточнила… и поняла, что не ошиблась. В Шагрене было именно так. А чего им скромничать? Император – сын Многоликого, и в жилах его течет божественная кровь. Все остальные только его слуги. Чуточку более благородные, эрры, или низкородные, иссы, но именно что слуги. Приблизиться к императору они просто не могут. Равноправие? Да не смешите мои тапочки, у них этого слова вообще нет в лексиконе, есть либо высшие, либо низшие. Вторых – больше.

Правда…

Шагренцы принципиально не брали себе жен с материка. Слишком у них была характерная внешность, слишком своеобразные обычаи. Так что Сыну Многоликого бога приходилось брать в свою постель наложниц, а уж потом выбирать, которому из сыновей передать трон. Как правило, тому, в ком было больше Божественного огня.

Да, часть религии шагренцев была именно об этом.

Человек сотворен из глины, но в некоторых Бог вдохнул свой огонь. И он горит и полыхает.

Но не всякая плоть и кровь может его выдержать. Только те, кто одарен Многоликим более других.

Император – не первый среди равных, а просто – первый. Единственный. Непобедимый. Даже злоумышлять против него уже преступление, которое карается смертью. Другого варианта нет, можно только выбирать между очень мучительной смертью и очень-очень мучительной. Потому как ты покусился на потомка Бога! Император – сын Многоликого, и говорить с ним можно только снизу вверх. Если он преклонил ухо к твоим словам, это знак небывалой милости. Если он соизволит допустить чужеземца пред свои очи, тот должен описаться от радости и всю жизнь в мокрых штанах ходить. И демонстрировать их народу, хвастаясь оказанной честью!

Картенцам и торсонцам с такими соседями солоно приходится, надо искать себе поддержку и помощь. Желательно среди стран с хорошим флотом, вот как Эрланд.

Чтобы время от времени разъяснять слишком борзым соседям: может, ты и сын, или там внук Многоликого, но хвост лучше держать прижатым. А то как поднимешь, так и вырвем! Запросто!

Для лучшего проведения разъяснительной работы двадцать лет назад и породнились Эрланд с Картеном. Мария раздумывала над отъездом в родную страну, но потом все-таки передумала.

Понятно, вести себя она сможет, как пожелает. Любые странности спишутся на ее замужество и долгую жизнь на чужбине. Но… жизни-то ей и не дадут.

Чтобы Саймон Картенский не использовал такой удобный случай? Дочку Мария не бросит, обязательно возьмет с собой. А дочка-то имеет все права на престол. Чего уж проще? Выдать ее замуж за нужного человека, предъявить права на престол, начать войну, а то и с Рамерией договориться, к примеру? Или с Фарданией? Нет, с Фарданией вряд ли, там Ханс у них правит, а у него сын и так с Анной помолвлен. Чего Хансу делиться, когда он все может под себя загрести? С Рамерией более продуктивно получится. Или с Канорией.

Результат такого договорняка лично для Марии и для Анны?

А, это просто, судьбу Марии Шотландской все помнят? Которая стала матушкой Якова Стюарта?[11]

Права у бабы были на три короны, а вот сил отстоять их не было. И никого рядом, чтобы подсказать, научить, направить… что в итоге? Три неудачных брака и смерть на плахе.

Для Анны Мария такой перспективы не хотела. А ведь она вполне-вполне возможна.

Как-то очень легко Мария Ивановна приняла для себя эту жизнь. Ни истерик толком не было, ни срывов. А может, просто прагматизм сработал?

Когда тут паниковать? Очнулась – кругом враги! Вот, сначала ноги от врагов унесем, осмотримся, обнюхаемся, а потом уж, на свободе и в безопасности, нажремся, закатим истерику и станцуем стриптиз. Но – потом. Когда можно будет сказать, что опасность миновала.

Бухгалтер – это ведь такая работа, если кто к стрессам не привык, рехнется на третьи сутки. А кто работает долго в этой профессии, того и Армагеддоном не напугаешь. Посмотрит в окошко, да и вернется к подсчетам. Мало ли, что там конец света? Думаете, он затронет налоговую? Не-е, эти – выживут. И отчет сдавать придется, так что не отвлекаемся на всякие глупости, работаем!

Мария и работала. Раскручивала ребенка и всех спутников на рассказы о странах, о мире, о религии… выяснила, что верят тут в Бога – Предотца и Богиню – Предмать. Ну, тоже понятно, Отец, конечно, повлиятельнее, ему и большинство храмов посвящено, и мужские монастыри. Как-никак, Предотец этот мир создал, постарался, не за семь дней, ну да кто его знает, как дело было? Мать не так влиятельна, все же женщина, но мир живыми существами населила именно она. Есть и ее храмы, и женские монастыри ей посвящены. Предматерью ее Маша назвать даже про себя не могла, ржать начинала.